Бесконечность любви, бесконечность печали

И ведь даже хорошо: неотапливаемым оказался именно хирургический корпус! Он давно в аварийном состоянии и требует ремонта. Так что весь свободный персонал Лежнивец бросила туда - мыть, чистить, драить. Санстанции, которую вызвал кто-то из «доброжелателей», останется только констатировать наведение порядка. И на заседании комиссии можно заострить внимание: ремонт необходим как воздух!

«Не было бы счастья, да несчастье помогло, - усмехнулась Лежнивец.
– ЧП городского масштаба... Что бы еще прихватить с собой на всякий случай?
– обвела она взглядом рабочий стол.
– Так, отчет по платным услугам, список назначений импортных препаратов... Вроде все важное взяла...»

На столе зазвонил телефон.

– Валерия Петровна, комиссия приехала, - шепотом сообщила охранница на входе.
– И журналистов с камерами на крыльце тьма. Что с ними делать?

– Табличку, что в больнице карантин, повесили?

– Со вчерашнего вечера висит.

– Вот пусть ее и снимают. Никого, кроме комиссии, не пропускать. Сейчас спущусь, - прихватив нужные папки, Лежнивец оглядела себя в зеркало и покинула кабинет...

...Вадим стоял на высоком бугре и всматривался куда-то вдаль. Кате до него оставалось совсем чуть-чуть, буквально пару метров. Внимательно глядя себе под ноги и стараясь не шуметь, она карабкалась вверх. Сейчас устроит ему сюрприз: тихонько подкрадется сзади и закроет ладошками глаза... В предвкушении встречи она улыбалась и только гадала: что будет дальше?

Взобравшись на бугор, подняла голову и сразу поняла, что приковало взгляд Вадима: необычайный бордово-алый закат. Ближе к горизонту закат становился насыщеннее, темнее и, приобретая оттенок запекшейся крови, словно тяжелел, гигантским прессом наваливаясь на полускрывшееся солнце. Взывая о помощи, яркие лучи заходящего светила слепили глаза, заставляя зажмуриться.

Вдруг кто-то нежно коснулся плеча, затем - щеки...

«Вадим...
– расстроилась Катя.
– Заметил. Сюрприз отменяется...»

– ...Просыпайтесь, не спите... пожалуйста, - услышала она и открыла глаза. Не стало ни солнца, ни заката, ни Вадима. Лишь медсестра, поправлявшая иглу в вене.
– Ну вот, нельзя же так дергаться! Теперь понятно, почему гематомы, - укоризненно произнесла она, переключая капельницу на другое лекарство.
– Куда вы во сне ползли? Так и елозили ногами под одеялом.

– Ага, точно. Аж кровать скрипела, - согласилась с ней старожилка палаты.
– Видать, шибко больная... или шибко блатная, -добавила она после того, как ушла медсестра.

– С чего это вы взяли?
– перелистывая страницу, дежурно спросила Катина соседка.

– Прочитала, что ей капают. Простым смертным такое не назначают.

– То есть?

– А ты сама почитай, если грамотная. Нам-то - наше, местное. Стоит копейки, и эффект такой же. Уж сколько я жалоб писала на начмеда, а толку - ноль! Отвечают: все в рамках предписанных Минздравом правил!
– передразнила она кого-то.
– Только для своих у них другие рамки и лекарства импортные. Ничего, найду на эту Лежнивец управу!
– зло добавила женщина.
– Потому и говорю: или блатная, или совсем больная. Хотя и это не факт; -хмыкнула она.
– Коль помирает, то такие лекарства тем более не назначат: зачем их переводить?

– Послушайте, может, хватит уже? Вас хлебом не корми, только дай на кого-нибудь побрехать, - не выдержав, вступилась за Катю молодая женщина с телефоном в руках.
– Откуда вы знаете, у кого какой диагноз? Какое вам дело, что и кому назначают?

– Ишь, защитница выискалась!
– вывернула голову в ее сторону старожилка.

– После абортов никак вылечиться не можешь? На-трахалась на свою голову, - с удвоенной силой набросилась она на новую жертву.

– А хоть бы и так! Завидно?
– с вызовом ответила молодая женщина.
– В вашем возрасте любовные утехи - тю-тю!
– уже небось и Память не держит. Если, конечно, было что держать.

– Ах вот как?
– задохнулась от гнева старожилка и тут же сорвалась на крик: - Шалава!

– Ага!
– ничуть не смутилась та.
– С законным мужем по пять фаз в день и с большим удовольствием! Пока вы здесь ядом на всех брызжете! Представляю, как соседи радуются, что вас спровадили. И как всем полегчает, если вообще не вернетесь! Была и в нашем подъезде вам подобная. К счастью, была, да вся вышла - то ли сама явилась, то ли отравил кто.

– Язык бы прикусила!
– оторопела скандалистка, оказавшаяся не готовой к тому, что кто-то может иметь не менее едкий язык и за словом в карман не полезет.
– Не то отвалится!

– Не дождетесь! У вас он раньше отвалится. И все остальное -тоже.

Женщина открыла рот, чтобы ответить, но не успела: в палату зашли сразу несколько человек. Комиссия с уже знакомой Кате женщиной в белом халате.

«Неплохо выглядит для чиновницы, - исподволь рассматривая ее, отдала должное Катя.
– Стрижка стильная, косметики в меру. Если бы не выражение лица, вполне можно было бы назвать симпатичной. Но столько высокомерия, брезгливости и злости на одной физиономии - явный перебор».

– Кто у нас здесь?
– строго спросила начальница у сопровождавшей свиты.

– Две пациентки терапевтического отделения, четыре из гинекологии, - заглянув в бумаги, с виноватым видом отчиталась одна из медичек.
– Это единственная палата, в которой...

– Вразрез с указаниями?
– приподняв бровь, с угрозой уточнила начмед и бросила быстрый взгляд на мужчину рядом, из чего Катя поняла: в палате есть кто-то главнее ее.
– Это как понимать? Я приказала, чтобы в гинекологическом блоке не было терапевтических больных! Почему вы, завотделением, не выполнили мои распоряжения?
– повысила она голос.

– Понимаете.,, мы пытались... но... вот, например, больная Скоробогатова... В общем, она категорически отказалась переселяться, - покраснев, пожаловалась доктор.

– Знакомая фамилия... Дайте-ка историю... Кто из вас Скоробогатова?
– сдвинула брови начальница.

– Ну я!
– с вызовом отчеканила старожилка.
– Не имеете права ни переселять, ни выписывать.

– Ну почему же?
– внимательно просматривая исписанные листы, не согласилась грозная дама.
– Курс лечения, как я понимаю, вами пройден полностью...

– Все равно не имеете права. Я хроник.

– Посмотрим...

В это время мужчина, стоявший рядом с ней, подошел к окну, положил руку на подоконник, затем на батарею, снова на подоконник и на батарею.

– Странно, горячие, а в палате прохладно... Почему окна не заклеены?
– вдруг повернулся он.
– Обратите внимание, как дует!

– Были заклеены...
– виновато забормотала завотделением.
– Я лично все окна проверяла.