Беспечные

— А то! — усмехнулся Леон.

— Ух ты-ы-ы!!! — обрадовалась Ванесса и бросилась Леону на шею.

— Значит, ты согласна с моим планом? — продолжая улыбаться, спросил Леон.

— Ага, — довольно улыбнулась Ванесса.

— Тогда пошли есть, а потом сразу спать. Завтра лучше не завтракать, а то вдруг удирать придётся, может стошнить… Кстати! Мы твоё седло переделали. Теперь твоей спине ничего не должно грозить при резких ускорениях.

— Благодарю, братик! — радостно сказала Ванесса и чмокнула его в щёку.

Леон дёрнулся от неожиданности, но решил уже не обращать на это внимания и лишь сказал:

— Идём.

На следующий день, за два часа до заката.

Вильгельм стоял на высоком деревянном помосте посреди центральной площади Рэйнвеста. Рядом с ним стоял грифон Леона, прикрывая спину Вильгельма одним из расправленных в стороны крыльев, а вторым не давая никому подходить к ним слишком близко слева. Его всадники немного возвышались над новым советником и сидели на грифоне, как на троне: с ровной осанкой и надменным видом графа и графини, одетые с иголочки в сюртуки цветов своих графств, коричневый и белый.

Леон сидел и смотрел на всех свысока. Не то чтобы он любил смотреть на всех холодно и надменно, но раз положение обязывало, то приходилось, да и сейчас ему это было сделать особенно легко — Вильгельм уже полчаса рассказывал об ужасах, выпавших на долю графини во времена бытия Дэмиса советником, и реагировать у него на это спокойно и не получилось бы. Вот Леон и смотрел на всех с презрением и спокойным негодование, всем видом показывая, что он винит всё графство в происходящем и не намерен теперь с этим мириться.

Рассказывал Вильгельм, конечно, не всё, а лишь то, что было необходимо, чтобы создать нужное настроение у толпы: чтобы те поверили в беспредел Дэмиса, зауважали молодую графиню за стойкость и непоколебимость под ударами судьбы, посочувствовали маленькой девочке, оставшейся так рано без родителей, искренне поддержали грядущие перемены и безоговорочно были благодарны виконту Мэйнеру и его графству за помощь в восстановлении справедливости.

Даже погода в этот день была на их стороне — утром было серо и пасмурно, а после обеда распогодилось и ярко светило солнце, заставляя всех поверить в радостные перемены и светлое будущее.

Вокруг трибуны кольцом лежали десять боевых грифонов графа Неррона, рядом с которыми стояли их наездники в чёрно-серой военной форме графства Неррон с копьями в руках, а в небе над ними кружили ещё четверо. Это был внешний контур обороны.

У самой трибуны стояли люди Рика в тёмно-синей форме бывшей гвардии покойного графа Ронетт. За спиной у Вильгельма в такой же форме стоял Эрнест. Это была вторая линия обороны.

Леон же прибыл без охраны и всем видом давал понять, что он ощущает себя здесь в безопасности, хоть его шпага и была пристегнута к седлу грифона.

Однако целью всего этого представления была не попытка обезопасить жизнь графини Ронетты, а демонстрация силы и новых порядков не на словах, а на деле. Присутствие людей графа Неррона однозначно всем намекало, на чьей он стороне в этом деле, и возвышало произошедшие события с уровня внутриполитических разборок графства Ронетт на уровень внешней политики. Синяя же форма охраны графини давала понять, что отныне возвращаются существовавшие при жизни графа Ронетт порядки, и курс нового правительства будет направлен на восстановление былого могущества графства.

Людей на площади собралось не протолкнуться, но как для такого количества собравшихся было довольно тихо, и голос Вильгельма разносился далеко.

Заняться Леону особо было нечем, и чтобы совсем не помереть от скуки, он разглядывал выражение лиц пришедших на выступление Вильгельма людей, подмечая все грани человеческих эмоций, собранных в одном большом человеческом котле: и тревогу, и удивление, и недоверие, и скептицизм, и неприкрытую радость, и равнодушие… Не видел он лишь досады, злости и ненависти, и это его немного напрягало. Не верил он, что все так безоговорочно могут принять происходящее в положительном свете.

Когда Вильгельм перешёл к озвучиванию планов на будущее, Леон понял, что им с Несси скоро, наконец, можно будет свалить. Но вот так просто улететь было бы неправильно, и Леон ещё утром предложил Вильгельму сыграть в его спектакле. Они согласовали речь Леона, и сейчас стремительно приближалось время ему её озвучить. Нервничал ли Леон по этому поводу? Не особо. Для себя он решил, что это всего лишь продолжение «игры в виконта», от которого никто особо ничего не ждёт, и относился к этому соответственно — равнодушно-расслаблено.

— … а сейчас я бы хотел дать слово виконту Мэйнеру, — подвёл итог своей речи Вильгельм, и Леон понял, что его время пришло.

«Что ж, мне пока вещать, — мысленно усмехнулся он и погладил свою „подружку“ по шее. — Если ты не против, можешь встать полубоком перед помостом, как мы и договаривались?»

Грифон молча сложил крылья и пошел не спеша обходить помост, а когда он остановился, Леон громко заговорил уверенным и спокойным голосом:

— Я, виконт Леон Мэйнер, являюсь официальным уполномоченным представителем графства Мэйнер на территории графства Ронетт и подтверждаю, что договор о сотрудничестве между нашими графствами остается в силе и после вступления мистера Форестера в должность нового временного советника графини Ронетты. Также я подтверждаю, что договор о помолвке между мной и графиней Ронеттой вступил в силу после вызволения графини из плена. В целях обеспечения дополнительной безопасности графини Ронетты в столь смутное время, я планирую забрать её с собой в графство Мэйнер на неопределённый срок.

«Фух, отчитался, — мысленно выдохнул Леон. — Ну что, взлетаем?»

«Наконец-то! — мысленно проворчал грифон, но внешне оставался горд и спокоен. — Ну и любите вы потрепаться».

Леон надел маску, надеясь, что Несси последует его примеру, как они и договаривались. Обернуться он к ней сейчас не мог, чтобы не нарушать помпезности происходящего. Выждал ещё некоторое время, и когда Несси, наконец, дотронулась до его спины, погладил грифона сверху по шее.

«Погнали!» — весело мысленно скомандовал он, и грифон начал взлетать.

Те наездники графа Неррона, кто дежурили на площади, уже тоже были в сёдлах и готовились взлететь следом.

Со стороны для сердобольных приверженцев графини, которые составляли большую часть присутствующих на площади, это выглядело более чем успокаивающее и обнадёживающе. Они видели, что маленькая девочка, которой пришлось пережить столько ужаса за последние шесть лет, теперь находится под надёжной физической защитой самого грозного существа на Каррандре — грифона, а вместе с тем и под социальной защитой её новой семьи — графства Мэйнер. Политическую же защиту обеспечивало графство Неррон — самое сильное и влиятельное графство во всей Весталии.