Беспокойные боги

Я не смотрел на нее, но наклонился так близко, как только мог. "О Наблюдатель, мы пришли".

Полузабытые образы зашевелились в моем сознании. Воспоминания о видениях, о жизнях, в которых я был уверен - почти уверен - никогда не жил. Воспоминания о сьельсине - принце или жреце, приносящем в жертву свою кровь на кургане своих мертвых братьев-сестер, об усиках, тянущихся из темноты. Слышал ли я эти слова раньше? Приходил ли сюда или в другое место, похожее на это, другой Адриан - его воспоминания заложены глубоко под моими собственными? С Дораяикой? С Отиоло? С Валкой? Или один?

Я видел, как Элу преклонило колени и принесло в жертву Аварру, свою пару, перед черепом Миуданара.

"Мы - слуги Великого!" воскликнул Музугара, раскинув руки, стоя на самой верхней ступени помоста. "Наш пророк! Наш король!"

"Yaiya toh!" - ответили сьельсины. "Yaiya toh!"

По твоей воле.

Это были слова, которые Элу сказал своему богу перед жертвоприношением, слова, которые эхом отдавались в истории сьельсинов, определяя их безумную войну против жизни, вселенной… против самого бытия. Как и энар до них, как Сунамасра-Техану, Аравте-Теаплу и все короли Вайарту, сьельсины продали свои души на службе у небытия.

Я сделал шаг вперед, становясь между Кассандрой и возвышением, не сводя глаз с вырисовывающихся костяшек пальцев. Я знал, чего они хотят, что, несомненно, должно произойти.

Но я ошибся.

"Рамантану-ких!" Вайядан сделал шаг вниз, к своим людям. "Psaqattaa".

Выбери.

Какой выбор предстояло сделать однорогому капитану?

Рамантану оглядел своих людей с той же пристальностью, с какой осматривал своих пленников-людей. Он долго смотрел на того, кого звали Тнага. Младший ксенобит вздрогнул. Через мгновение капитан отрицательно мотнул головой в сторону левого плеча. Мигательные перепонки скользнули по чернильно-темным линзам его глаз, и еще через мгновение он повернулся к одному из своих лейтенантов. "Гурази!"

"O . . . O-koarin, Ichakta-doh?" - пролепетал лейтенант. Оно испугалось? "Я… недостоин".

"Ты лучшее, что у меня есть!" Рамантану прижался лбом к лбу своего лейтенанта и, потянувшись, схватил того за рога.

Гурази сделал ответный жест - ему пришлось ухватиться за один из меньших рогов на левом боку Рамантану. Через мгновение лейтенант отступил назад. Ближайшие к нему сьельсины протянули руки, чтобы коснуться того, кто станет их жертвой.

"Гурази-ких!" - произнес генерал Музугара со ступеней, жестом показывая младшему сьельсину, чтобы тот присоединился к нему. "Ты будешь нашим Аваррой. Ты станешь мостом, связывающим это место с Иазыр Кулахом!"

На языке сьельсинов не было слова "да", только хриплый выдох.

Гурази сделал это и, поднявшись, расстегнул застежки, крепившие доспехи к его костюму. Черная кираса упала на мрамор Энар, и двое побратимов подошли, чтобы снять полимерную ткань костюма с узких плеч лейтенанта.

"Они собираются убить его, не так ли?" спросила Кассандра.

Мне оставалось только кивнуть.

Вскоре Гурази, обнаженный, поднялся по ступенькам на помост. У сьельсина не было ни пупка, ни сосков, ни волос на теле. Шесть пальцев на ногах были длинными, изогнутыми и когтистыми, как бритые лапы какой-то кошачьей твари, - сущие пустяки по сравнению с когтистыми пальцами. Оно было абсолютно бесполым, лишенным как мягких геометрических форм самки, так и свисающих половых признаков самца, и все же показалось мне самым человечным сьельсином с тех пор, как Уванари погиб под моим ножом.

Музугара поднял свою железную руку, схватил Гурази за рог и, заставив его наклониться, подвел к центру плиты. Рамантану остался стоять на краю помоста, а остальные сьельсины обступили его, заполняя собой все пространство помещения, какое только могли. Всего их было, наверное, около сотни.

Остановившись на мгновение, Музугара возвысил голос, обращаясь к магам. "Вы готовы?"

Избранный магистр Гаиска поклонился, больше похожий на змею, чем на человека. "Мы готовы, мой генерал".

"Открыть паланкин!" - приказал вайядан.

Двое минойских техников сделали то, что им было приказано. Мгновение спустя сверкающая трещина прорезала переднюю часть парящей яйцеобразной формы, и она откинулась, обнажив предмет, скорее похожий на урну. Он был угольно-черного цвета и подключен к ряду оккультных компонентов, о функциях которых я не осмеливался догадываться. Урна нигде не касалась бортов паланкина, а была закреплена подпорками из черного пластика.

Я смотрел на нее с минуту, пока Музугара не заговорил снова. "U ba-Shiomu Элуша!" - прорычало оно и подняло руку, как это делал Дораяика. Металлическая рука монстра раскрылась, появилось приспособление из сочлененной стали, которое вложило нож в руку вайядана. Крутанувшись, Музугара вонзил оружие в грудную клетку лейтенанта, резко разрезав ее от паха до ребер.

Рот Гурази открылся, но шок остановил нечеловеческий крик.

Вместо этого закричала Кассандра и отвернулась.

Черная кровь окрасила одежду Музугары и металлическую руку и потекла по ногам Гурази, как масло. Кишки Гурази и разорванный мешок его утробы вывалились на пол. Мгновение спустя колени умирающего ксенобита ударились о плиту, и он упал, дергаясь, на белый камень.

Все это время сьельсины не прекращали своих песнопений.

"Yaiya toh! Yaiya toh!" - пели они, и "Teke! Teke! Tekeli!"

Жар Гурази поднимался в прохладный воздух в виде пара. Мне казалось, что я вижу это - малозаметные завихрения клубящегося пара, словно душа, поднимающаяся из умирающего тела.

"Они только что убили его, - прошипела Кассандра. Она говорила так, будто ее сейчас стошнит.

Что я мог сказать?

"Они убили", - это все, что я смог выдавить. Я думал об экспедиции "Атропос", о документах, которые мне показывали. Люди "Атропоса" резали друг друга и самих себя, чтобы накормить зверя Наири. Тамошний Наблюдатель, несомненно, вложил эти инстинкты в умы своих человеческих жертв, настроив их друг против друга, чтобы прокормить себя, высосать всю силу, какую только мог, из тел мертвых и умирающих.

Но сколько энергии может вместить тело?

Не так уж и много. Несомненно, зверю лучше было бы высасывать тепло из сердцевины мира, чем охотиться на жизнь. Возможно, было что-то большее? Что-то особенное в плоти и крови?

Нечеловеческие песнопения прекратились.

Я почувствовал смятение в рядах, услышал бормотание.

"Kasamnte nе?" - сказал один, сбитый с толку.

"Kasamnte", - согласился другой. Ничего.

"Ничего нет!"

"Где бог?"

"Ti-saem gi? Ti-saem gi?

Где?

"Гурази был недостоин!" - произнес голос, в котором я узнал Шахагу, того, кто ударил Кассандру. "Мы должны найти жертву получше!"

От этих слов во мне напряглись все жилы, и я снова переместился, чтобы оказаться между Кассандрой и генералом-вайаданом.

"Мы должны предложить больше!" - сказал другой.

Еще один крикнул: "Рамантану! Мы должны предложить капитана!"

Капитан выхватил свой скимитар и направил острие на говорившего. "Можешь испытать меня, Багита, червяк!"