Беспощадный охотник

— Так и будет, — обещаю я, даже если это обещание, в котором я не уверена, что смогу его выполнить. Пока Джуд жив.

Я смотрю на телефон, чтобы проверить время, и вижу, что мы почти достигли предела.

— Мама, мне пора идти. Но мы скоро поговорим.

— Пожалуйста, будь в безопасности, моя дорогая девочка. Будь в безопасности.

— Ты тоже.

— Я люблю тебя всем сердцем. Пожалуйста, знай, что ты всегда была любима мной и твоим отцом.

Для меня очень важно услышать, как она говорит мне это.

— Я знаю и тоже люблю тебя.

— Мы скоро поговорим.

— Да. Пока, мам.

— Прощай, моя любовь.

Когда она кладет трубку, я стою несколько секунд, прижав телефон к уху.

Это почти похоже на сон. Но когда я выглядываю за дверь и вспоминаю человека, который сделал это возможным для меня, я понимаю, что это не сон, а если и сон, то он стал явью.

Я выхожу на палубу и вижу Эйдена, стоящего у ограждения и смотрящего на море.

Его темные волосы развеваются на ветру, а когда он смотрит на меня, его глаза сверкают на солнце. Тьма и свет в нем напоминают мне темного ангела, и я понимаю, что именно им он стал для меня.

Эта мысль движет меня к нему. Я обнимаю его и рыдаю, плача от всего, что во мне есть, и хорошего, и плохого.

Он прижимает меня к себе, обнимая большими, сильными руками, в которых я хочу потеряться навсегда. Этот жест, который совсем не похож на него, неподобающий ему для нежности, но она свободно течет от него вместе с чувством, которое ласкает мою душу, когда мы смотрим друг на друга.

— Ты увез мою мать от Джуда? — выдыхаю я.

— Да, — кивает он.

— О, Эйден, слова благодарности кажутся мне недостаточными. — Я провожу руками по гранитным стенам его груди, и они дрожат. — Этого просто не достаточно, но это все, что я могу сказать. Большое спасибо.

— Все в порядке. Извини, что ты не смогла поговорить дольше. Я не мог рисковать, что телефоны будут отслеживаться с их стороны. Мы приехали сюда, потому что здесь ничего не может быть отслежено теми, кто может подслушивать.

Я хочу спросить его, кто мог бы подслушивать, если бы мы были у него дома, но что-то меня останавливает.

Если мы здесь, а такие люди, как Максим и Илья, нет, это может означать только то, что он им не доверяет.

— Я так переживала за нее.

— Я знаю. Тебе больше не нужно беспокоиться о ней. Она остановилась в безопасном доме недалеко от Сан-Франциско. Ее охраняют лучшие бойцы Синдиката. Ничто не ускользнет от них, а если что-то и случится, у них есть протоколы, чтобы доставить ее в безопасное место.

Я смотрю на него в недоумении. Столько лет были только мама и я, и некому было позвать на помощь против Джуда. Теперь у нас есть люди.

— О Боже, я не могу поверить, что ты сделал это для нас.

Чувственный свет проходит между нами, и проблеск эмоций, наполняющий его взгляд, говорит мне, почему он сделал то, что сделал. Взгляд обожания пробуждает все внутри меня, отпирает меня.

На меня никогда никто так не смотрел, но взгляд исчезает через несколько мгновений, и я знаю, что он никогда не скажет, что он чувствует. Он никогда не скажет мне. Я не уверена, из-за боли, таящейся в уголках его глаз, или из-за того, что он такой, какой он есть.

— Завтра ты увидишь свою мать.

С моих губ срывается тихий вздох. — Завтра?

— Да. Я организовал, чтобы тебя отвезли к ней. Эрик в Бразилии, и мой сын тоже.

— Что?

Бразилия? Боже мой, я бы никогда не догадалась.

— Они в одной стране?

— Да. Это Джуд похитил моего сына и убил мою жену. У него было мое имя, потому что он должен был убить меня. План просто пошел не так.

— Боже мой.

Я знала, что Джуд был злым, но не знала, насколько.

— Я отправлюсь туда, как только узнаю место, поэтому будет лучше, если я доставлю тебя в безопасное место.

Я смотрю на его лицо и понимаю, что если я завтра уйду, то это будет конец.

Это будет прощание, и я больше его не увижу.

Я уже знаю, что он подвергнется опасности.

Все и так уже опасно. Джуд поднимет шум, когда узнает, что мама ушла, и он уже знает, что Эйден забрал меня.

Это будет война. Это будет Армагеддон.

Это может означать смерть.

Хотя я не знаю, что меня пугает больше.

Смерть или никогда больше не чувствовать того, что чувствую сейчас, когда нахожусь с Эйденом.

— Я хочу пойти с тобой.

Он поднимает бровь. — Оливия, я только что дал тебе выход.

— Я начала этот квест, чтобы найти своего брата, и я хочу довести его до конца. Я хочу быть там на каждом шагу. Я не могу просто вернуться в Сан-Франциско, сидеть и ждать. — Это одна из причин, и это правда. Я хочу довести его до конца, и было бы мучением сидеть и ждать, не зная, что происходит, до самого конца.

Другая причина — он, Эйден.

Следующие несколько часов, которые мы проведем друг с другом, не могут быть прощанием.

— Оливия, ехать в Бразилию будет опасно, и даже я не знаю, чего ожидать. Я не могу отвезти тебя в таком месте. Это будет небезопасно.

— Но ты же сказал, что с тобой я в безопасности.

— Да, но это другое.

— Нет, это не так. Это та же самая опасность. Ты сказал, что мне безопаснее всего с тобой, и я верю тебе, так что не отпускай меня. Пока нет. Я пока не могу с тобой попрощаться.

Он тянется, чтобы обхватить мое лицо, его большая рука теплая, прикосновение манящее. Мой пульс учащается в ответ, а дыхание становится неровным.

Я с нетерпением смотрю на него, и впервые с тех пор, как мы встретились и погрузились в этот неповторимый бурный роман, я не хочу, чтобы он меня отпускал.

Он наклоняется и нежно целует меня в губы. Это похоже на шепот мечтаний между двумя людьми, которые хотят большего, чем им дано.

— Хорошо, — шепчет он.

Я тоже прикасаюсь к его лицу, и по мне пробегают взрывные импульсы, когда он прикасается к моим губам.

По моей коже бежит огонь, жестокий и карающий, от потребности и жадности, которые всегда поглощают нас.

Это восхитительное ощущение побуждает меня желать большего, и он дает мне больше, когда Эйден движется вместе со мной и прижимает меня к стене.

Божественный экстаз его поцелуя становится грубым и жадным, когда он задирает мое платье мне на бедра и обхватывает мою киску через кружево моих трусиков.

Он наклоняется к моему уху, и его горячее дыхание щекочет мою кожу.

— Я хочу тебя, — хрипло говорит он.