Бесстрашная жертва

заканчивался. Чья-то прохладная рука прижалась к моему лбу, а затем

нежные пальцы откинули волосы назад.

– Отец, – прошептала я с болью в груди.

В последний раз, когда отец дотрагивался до моих волос, он истекал

кровью на тюфяке в крестьянской хижине. Из пузырившихся ран его кровь

капала прямо на земляной пол, смешиваясь с грязью. Его холодные, липкие

от крови пальцы ласково проводили по моему лбу, вытирали текущие

ручьями слезы, убирали спутанные волосы с лица, а в это время

приближалась армия моего дяди, чтобы окончательно уничтожить его.

Чьи-то пальцы провели по моим волосам.

– Джулиана?

Определенно это не голос отца.

Поток воспоминаний затопил мое сознания: бег через лес, я прячусь на

дереве, падение... Я вскрикнула от ужаса. Мои глаза распахнулись и

уткнулись взглядом в золото балдахина надо мной, потом переместились на

лицо: красивые черты, двухдневная щетина, прядь светлых волос поверх

озадаченной складки поперек лба и обеспокоенные зеленые глаза, уставившиеся на меня сверху.

– Коллин Гудрич? – Спросила я. – Что вы здесь делаете?

Почему он был в моих снах?

В ответ на мой вопрос, его губы изогнулись в улыбке, отчего в животе

у меня запорхали бабочки.

– Вы очнулись, – сказал он, поднося руку к моей щеке и мягко проводя

по подбородку.

– Почему вы здесь? – Запинаясь, спросила я, изучая его.

Он тоже пристально всматривался в мое лицо, неторопливо скользя

взглядом от моей щеки к подбородку и губам, пока, наконец, ярко-зеленый

блеск снова не встретился с моим взглядом. Легкость и тепло просочились в

меня и растеклись по всему телу.

– Я здесь потому, что живу здесь, – сказал он.

Эти слова заставили меня полностью очнуться от своих грез и все

вспомнить. Я ограбила его, а потом он выследил меня и утащил от Тэтча. А

теперь он привез меня в свой замок?

Я подавила панический крик, откинула одеяло и соскочила с перины.

Но тут яростная, ослепляющая боль в голове пронзила меня, словно кузнец

стукнул, как о наковальню, по моему черепу. Голова закружилась, колени

подогнулись, я покачнулась и чуть не упала. Коллин успел подскочить ко

мне, и я бессильно повалилась на него, с раскалывающей болью в голове. На

мгновение я прижалась к нему, тут же вспомнив те несколько секунд в лесу, когда он утешал меня, когда я еще не понимала, как мне это нужно. Что в

этом человеке заставляло меня чувствовать, будто я обрела друга, когда было

понятно, что он мой враг? Я выпрямилась и отстранилась от него. Нельзя

забывать, кто он такой и что собой представляет. Он не стал прижимать

меня, но все-таки продолжал поддерживать за руки.

– Вы привезли меня к себе домой? – Сдавленно прошептала я.

Я оглядела просторную комнату: роскошные гобелены, покрывающие

стены, широкий каменный очаг, в котором пылал огонь, огромная кровать с

балдахином и тяжелые шторы. Невысокая, сутулая служанка стояла перед

открытым шкафом, держа в руках платье, которое собиралась повесить

рядом с другими великолепными нарядами.

Паника поднялась во мне. Что, если слуги узнают меня? Что, если мой

дядя узнает, что я все еще жива? Меня охватило непреодолимое желание

броситься обратно в постель и натянуть одеяло на голову. Я отстранилась от

Коллина и нетвердым шагом, как ребенок только что научившийся ходить, направилась к двери.

Все, о чем я могла думать – это то, что мне нужно уйти. Немедленно.

Мне нужно вернуться в лес и спрятаться, пока кто-нибудь не догадался, кто я

на самом деле.

– Стойте, – позвал Коллин.

Я заставила свои ноги двигаться быстрее и сосредоточила все

внимание на двери, которая, казалось, была в лиге от меня. Если бы я смогла

выбраться за стены замка, то нашла бы Тэтча, и он помог бы мне. Но я

смогла пройти только половину комнаты, когда мои ноги подкосились, и я

рухнула на тростник, устланный на холодном полу. В одно мгновение

Коллин оказался рядом со мной. Не слушая мои протесты, впрочем, довольно

слабые, он просунул руки под меня и легко поднял.

– И куда же вы собирались бежать?

– Как можно дальше, – прошептала я.

Он прижал меня к своей груди, и я возненавидела себя за то, что

прижалась в ответ к нему, наслаждаясь его объятиями.

– Пока вы никуда не можете идти, – сказал он мне прямо в ухо. – И

только не в ночной рубашке.

И тут я поняла, что кто-то снял с меня тунику и бриджи и одел в

плотную льняную ночную рубашку. Мягкая рубашка закрывала меня от шеи

до пальцев ног. Румянец залил мое лицо. Надеюсь, это не сам Коллин

переодевал меня?

Он усмехнулся:

– Нет, милая, – прошептал он в ответ на мой невысказанный вопрос. –

Я велел миссис Хиггинс искупать и переодеть вас.

Он кивнул в сторону служанки, стоящей у шкафа. Женщина слегка

поклонилась. Большой воротник вокруг горла и плотный платок, закрывший

голову, оставляли открытыми только ее лицо, лицо старушки, морщинистое

и потрескавшееся, как выжженное поле. Ее глаза, как два мягких озерца

смотрели на меня доброжелательно.

– Искупать? – Пропищала я.

На этот раз Коллин громко расхохотался:

– Несмотря на то, что даже покрытая слоем грязи вы довольно

хорошенькая, избавившись от нее, вы стали совершенно потрясающей.

От этих слов меня обдало жаром, и мне захотелось спрятать лицо в его

тунике. Но я заставила себя встретиться с ним взглядом:

– Вы не должны были приносить меня сюда.

– У меня не было другого выхода. – В его глазах читалось извинение. –

Вы были без сознания последние два дня.