Безумный курортный роман или чокнутый Ромка с курорта
Шрифт:
Она развернула ладонь, чтобы лучше продемонстрировать находку и поднесла ближе к Ромке. Порыв ветра взъерошил ей волосы и бросил спутанную прядку в глаза, заставляя зажмурится.
Женька мотнула головой, мокрый камень не удержался на ладони – скользнул вниз и врезался в Ромкино построение, сминая ровные ряды, безжалостно перемешивая «за» и «против».
– Ой! – испугалась Женька, отбрасывая со лба волосы. – Ром, прости, я не хотела!
Ромка посмотрел на нее, вздохнул и вытащил из хаотической груды камней виновника беспорядка:
– Известняк. Точнее кальцит
– Ром, да какая уже разница? – осторожно улыбнулась Женька и натянула на колени подол сарафана: - Ты все равно не можешь без меня.
– Зараза ты, Сусанина!
– огрызнулся Ромка и зашвырнул «куриного бога» в набежавшую волну. Камень обиженно плюхнул и исчез в белой пене: - А ты и рада, что не могу, да?!
– Конечно, рада! – честно призналась Женька и улыбнулась еще шире. – Иди ко мне!
Она подвинулась ближе к краю, освобождая место рядом с собой. Ромка соскочил с лежака, шагнул к ней. Но остановился и присел на корточки на небольшом отдалении.
«Илларионов в своем репертуаре! – привычная нежность коснулась крылышком ночного мотылька. – Ни нашим, ни вашим. Маленький он еще просто – все объяснять нужно».
– Ромка, я в хорошем смысле! – вслух произнесла она. – Вдвоем будет проще во всем разобраться. Вместе мы сильнее.
– Какое там! – Его дыхание было частым и отрывистым и обжигало даже на расстоянии. – С тобой, чем дальше, тем хуже! Да, никуда не денусь, блин, – уже вляпался. Но у тебя же ветер в голове, Сусанина! И это в двадцать семь лет! Страшно представить, что ты вытворяла в семнадцать.
Женька вздохнула, съехала на самый краешек сидения и, протянув руку, достала до Ромкиной головы. Лежак тихонько качнулся и скрипнул в ответ. Пальцы с наслаждением нырнули в Ромкины волосы, убрали со лба челку:
– В семнадцать было не до того. Я училась в колледже и работала на трех работах.
– Трудоголик прямо! – невесело улыбнулся Ромка. – Хотела доказать предкам, какая ты взрослая и самостоятельная? Или чтобы купить какую-нибудь хрень, что родители не разрешали? И где в трех местах – группы в соцсетях модерила что ли?
Женька замерла, запутавшись в Ромкиных волосах. Она терпеть не могла нытиков и жалобщиков на тяжелую судьбу, а определенные откровения выглядели слишком похожими на это самое нытье. Проблемами Женька могла делиться только с близкими подругами и то в крайних случаях, когда без помощи просто не обойтись. А Ромка… оно ему надо?
Следовало отшутиться и съехать с темы. Женька приняла беззаботный вид и уже собралась выдать что-то игривое и веселое, но подлый язык почему-то выговорил совсем другое:
– Семью кормить нужно было: папиной пенсии по инвалидности и маминой по уходу за инвалидом не хватало. Не в соцсетях – подменяла администратора в гостинице, параллельно по другой работе вносила данные в базу. Но за это платили немного. Больше всего зарабатывала на мытье посуды в ночном клубе, там реально неплохие деньги были. И график удобный – две ночи через две. Но я иногда
и чаще выходила…Внезапно Женька прочитала в Ромкиных глазах то, чего ей – успешной и самодостаточной совершенно не хотелось видеть, и поняла, что переборщила.
Она срочно тряхнула волосами и улыбнулась во все тридцать два:
– Илларионов, чего залип? То было давно и неправда. Папе в прошлом году сделали операцию, полгода ремиссия и даже явные улучшения - уже ходить начинает. На лекарства бешеные суммы выкидывать больше не нужно. А я, как видишь, выгляжу прилично, отдыхаю на курортах, и вообще все…
По морю мимо прошел катер с шумной, веселящейся компанией.
– Серега! С юбилеем! Ты мега-завр! – орал кто-то на борту, перекрикивая громкую разудалую мелодию. – За тебя!
Вызванная катером волна налетела на берег и разбилась о камни, осыпая все вокруг сонмом брызг. Яркая вспышка взорвалась в небе разноцветным фейерверком.
Но никто из двоих не обратил на происходящее никакого внимания.
– С семнадцати и полгода назад? – перебил Ромка. Он придвинулся ближе и положил ладони Женьке на колени. Его руки были горячие-горячие, еще горячее, чем дыхание: – То есть ты десять лет жила в таком режиме?
– Не, ну не совсем… - Женька отчаянно ругала себя за длинный язык, но почему-то не могла остановиться. – После колледжа поступила в универ, на нормальную работу устроилась. В бюджетную организацию на полставки.
– И где это у нас на бюджете золотые горы? – скептически усмехнулся Ромка, смял край ее сарафана, открывая коленки.
– Не золотые, конечно, приходилось подрабатывать. Зато опыт – бесценный. Меня потом с легкостью в приличную фирму взяли – ту, что сейчас. Доходы хорошие, особенно с переработками и выходами в субботу-воскресенье. А смысл деньги кому-то отдавать? Машину взяла – без колес в моей ситуации сложно. В смысле, по статусу положено. В кредит, правда. Но уже расплатилась. Ром, чего ты на меня так смотришь?!
Ромка обернулся и, бросив взгляд на перепутанные два ряда камней на лежаке, безжалостно смахнул их на землю:
– Реально, дерьмо все это! Забудь.
Он потерся о коленку щекой, а потом начал покрывать поцелуями.
Море одобрительно булькало. Где-то вдалеке кипела ночная жизнь курортного города: музыка, людской гомон, шум проносящихся машин.
Ночной пляж был тих и погружен в созерцание.
– Я понял тебя, Женечек… - шептал Ромка, не отступаясь от ее коленок. – Совсем понял.
Женька сидела тихо-тихо и смотрела на него. Ей было хорошо и как-то… непонятно? Не знала, что делать с таким Ромкой. И боялась ошибиться.
– Что ты понял? – наконец осторожно выговорила она.
– Почему ты нигде не была и ничего не видела! И почему три месяца.
– И почему? – удивилась Женька.
Ромка еще крепче обхватил ее колени и уткнулся в них лбом, так что глаз его не было видно:
– Дед когда парализованный лежал, и когда оно потом закончилось… совсем плохо, мне тоже не до того было. Месяца три, как раз где-то… Или даже больше. Если бы кто ко мне полез тогда… убил бы, наверное.