Безжалостный принц

Я строю стену вокруг своего сердца, но каждый раз, когда я рядом с ней, части этой стены рушатся. И я падаю вместе с ними. Ради неё.

Эта свадьба может быть частью контракта, но мои чувства к ней настоящие, и это пугает меня до смерти.

Глава Двадцать Четвертая

Эмелия

Сегодня ровно неделя до свадьбы.

У нас утренняя церемония, так что к этому времени на следующей неделе мы поженимся. Я буду Эмелией Д'Агостино. Я много думала о свадьбе со вчерашнего дня. До меня дошло, что подготовка уже закончилась, и это последняя часть. Обратный отсчет.

Мы едем на благотворительный вечер. На этот раз мы на заднем сиденье лимузина.

С того вечера между мной и Массимо все стало странным.

Заметное напряжение, которое стало результатом того, что я перешла черту. Он был отстранен. Я чувствую, что вторглась и увидела слишком много, увидела то, чего он никогда не хотел, чтобы я увидела, когда я узнала этот блеск в его глазах. Блеск, который тут же исчез. Знак того, что мы будем близки физически, но он никогда не отдаст мне свое сердце. Знак того, что я тоже никогда не должна отдавать ему свое.

Когда я сказала ему, что могу его видеть, он сказал «не надо». Эти слова имеют так много смысла и имеют такой вес. Они вырвали меня из транса, или какого-то там заклинания, под которым я пребывала с момента нашего первого поцелуя.

Этот поцелуй настолько сбил меня с толку, что с тех пор я даже не думала о своем плане побега.

Мы ехали в этом лимузине больше часа, и Массимо ни разу не взглянул на меня.

Лимузин останавливается перед зданием. Охранники уже ждут, чтобы выпроводить нас. Это меня нервирует. Даже у папы не было столько охранников.

У человека с такой защитой много врагов.

Массимо рядом со мной, когда мы выходим из машины. Красивая женщина с каштановыми волосами смотрит на него так, будто хочет его, или, может быть, он у нее был и она хочет его снова.

Он видит, что она наблюдает, и берет меня за руку, но не смотрит на меня.

Сбор средств проводится в Стэнфордском зале, месте, зарезервированном для богатых и знаменитых. Сегодняшний сбор средств похож на благотворительный бал. Этот в помощь Детскому обществу.

Мы поднимаемся по большим каменным ступеням с колоннами, ведущими к дверям. Когда мы проходим через большие дубовые двери, Массимо отводит меня в сторону в маленькую комнату отдыха около фойе, вероятно, чтобы снова наказать меня.

— Мы не собираемся здесь долго задерживаться, — начинает он.

— Я думала, мы останемся на ночь.

— Нет, час максимум. Может меньше.

Я не знала, что он собирался уйти так скоро. — Почему?

— Ты задаешь слишком много вопросов, Princesca.

— А разве мы не можем просто сходить на обычное свидание? — бросаю я в ответ. Он смотрит на меня с удивлением.

— Это не свидание. Это деловая договоренность.

— Извини, ты говоришь о сборе средств или обо мне? — Зачем я вообще спросила? Как будто я не знаю ответа.

— Поосторожнее, Эмелия. Я сегодня не в настроении спорить из-за дерьма. Как я уже сказал, мы здесь максимум на час. У тебя пять минут с отцом. Не больше. Кроме этого, ты не должна отходить от меня.

Он всегда умеет все испортить. Я не пытаюсь поддерживать этот спор, потому что знаю, что не выиграю, поэтому, когда он протягивает мне руку, я ее беру. Мы выходим из комнаты, и к нам подходит Тристан.

— Эй, — говорит он Массимо, а мне он любезно улыбается и почтительно наклоняет голову. Это меня удивляет.

— Привет, — отвечает ему Массимо.

— Риккардо здесь. Прибыл десять минут назад, — сообщает нам Тристан и с опаской смотрит на меня.

Папа здесь. Не могу поверить, что я была в Штатах последние три недели и не видела его.

— Массимо, тут также есть несколько нежелательных лиц. Ничего такого, с чем мы не справимся. Просто подумал, что ты должен знать.

Массимо хмурит брови. Я тут же начинаю думать, что что-то не так. — Тристан, если случится дерьмо, ты забираешь Эмелию и уходишь.

Я поднимаю взгляд на Массимо.

— Не волнуйся, я все сделаю, — говорит Тристан и, кивнув, покидает нас.

Я тяну Массимо за руку. Он смотрит на меня.

— Что-то происходит? — спрашиваю я. Может быть, поэтому он так напряжен.

Он протягивает руку и касается моего лица.

— Нет, не о чем беспокоиться.

Когда мы входим в зал, я вижу папу. Он первый, на кого я смотрю. Он стоит у стола с напитками в дальнем углу и разговаривает с высоким, грузным итальянцем. Папа тоже видит меня, и я не могу отрицать, что мое сердце воодушевляется при виде его. Оно воодушевляется, а затем замирает на одном дыхании, когда я вспоминаю, как он продал меня и разрушил мои мечты.

Массимо и я идем к середине, и он тоже. Мы останавливаемся, когда встречаемся посередине. Я замечаю, как папа полностью игнорирует Массимо так долго, как только может, пока не вынуждает себя неловкостью посмотреть на него.

— Ты хотя бы позволишь мне поговорить с дочерью, или это демонстрация силы? — спрашивает отец.

Массимо не отвечает ему. Вместо этого он сосредотачивается на мне и говорит:

— Пять минут. Я приду и заберу тебя через пять минут.

Я киваю, соглашаясь, и он уходит.

— Ну, я бы не хотел тратить впустую то немногое время, что у нас есть, — насмешливо усмехается папа.

Я смотрю на него, действительно смотрю на него и пытаюсь увидеть в нем отца, которого я всегда знала, но на самом деле мне хочется разорвать его на части и спросить, что, черт возьми, произошло.

Мы направляемся на балкон, где можем поговорить наедине. Он хватает меня за плечи.

— Посмотри на себя, — говорит он, голос дрожит от эмоций. В этот момент он кажется тем отцом, которого я знаю сейчас. — Ты так похожа на свою мать. Пожалуйста, скажи мне, ты не ранена?

— Физически нет. Мне не больно в этом смысле. Но в других… да.

— Я пытался вернуть тебя, — бормочет он, и в моём сердце вспыхивает искра надежды. Эти слова проникают глубоко внутрь, заставляя почувствовать себя значимой.

— Правда?

— Конечно, Эмелия. Конечно, милая девочка. Я оказался в огромной беде. Потерять тебя — это была самая высокая цена, которую мне пришлось заплатить.

— Что случилось, папа?

— Я не могу рассказать всё. Но ты должна знать, что в ту ночь я сделал то, что считал нужным, чтобы сохранить нам обоим жизнь. Я бы никогда не отказался от тебя добровольно. Никогда. И уж точно не разбил бы твоё сердце или уничтожил твои мечты нарочно. В тот миг, когда я увидел, как тебя уводят, мой мир рухнул. Всё, от чего я хотел тебя защитить. Мне было стыдно называть себя твоим отцом, стыдно за то, что я не смог сдержать обещание, данное твоей матери, заботиться о тебе.