Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

— Пусти, Саныч, я помоложе.

Спустя уже минут пять он выбрался оттуда, грязный и растерянный.

— Нет там ничего, слизь да дерьма по горло…

И, едва они успели отряхнуться, как припустил ливень. Так что пришлось подведение итогов отложить до возвращения в отделение.

Глава 19

Вычистившись с грехом пополам, грубо нарушив правила противопожарной безопасности — то есть расположив насквозь сырые плащи над батареями, — сконфуженные подчиненные устроились было погреться, испить чаю. Однако тут появился начальник, который умудрился где-то отмыться, чуть ли не отгладиться, был свеж и крайне едок.

Потребовав и себе стакан чаю, осушил его, пылающий, в три глотка и даже не поморщился.

— Что ж, я очень рад, товарищи, что мы все вместе проявили себя как три круглых идиота. Ну и инициативу проявили, куда ж дуракам без нее. Теперь предлагаю поделиться-таки информацией, которую все, каждый, заботливо берегли для себя. Подчеркну: каждый, — капитан поднял исключительно чистую, пахнущую одеколоном руку, — я и себя не оправдываю. Поэтому начну сам — позориться, так с головы. Повращался я в высоком обществе и вас, товарищи, жажду нежданной шуткой угостить. Даже вязанкой таковых… Я, уважаемые товарищи, нанес визит в образцово-показательное отделение милиции, в районе Тверской. Глядеть любо-дорого, публика чистенькая, в коридорах — ни пылинки, даже в клетке решетки покрашены. Все улыбаются и обслуживают культурно. Хорошо там дела поставлены, не нам чета.

Сергей попытался влезть с репликой:

— Николай Николаевич, — и тотчас получил фигуральный щелчок по носу.

— Нишкни. Знаю все твои оправдания, аж до буковки. Речь не о ремонтах, а о том, как там работа с населением поставлена — закачаешься! Причем ведь и публика-то непростая, сплошь интеллигенция…

— Любопытно было бы узнать имя-другое, — вежливо поддакнул Остапчук.

— Ну вот что вам, навскидочку… товарищ Иванищев, Кирилл Иванович. Не слыхали?

— Как же, доводилось, — осторожно подтвердил Сергей. Мало ли, что за новости притащил капитан из центра событий, может, и не стоило слыхать-то?

— Или вот еще вам персона, — одобрил Сорокин, — товарищ Белая, Зоя Васильевна?

— А то как же, — отозвался Иван Саныч, — были с супругой в кино, картину крутили с ней, душевную. Снята, говорят, еще в сорок первом, но и сейчас очень смотрится. Талантливая актриса Зоя Васильевна, правда, хворает, по слухам.

— Хворает, — подтвердил капитан, — тяжеленько. Но не будем трепать имя заслуженного деятеля искусств, неоднократно выступавшего в агитбригадах на передовой. Скажу лишь то, что у женщин недуг сей не лечится. Так медицина утверждает.

И, пока Акимов простодушно хлопал ушами, пытаясь сообразить, к чему все это, снова получил по носу:

— Теперь к вам, товарищ лейтенант. Образцово-показательный участковый, который обслуживает район места обитания вышеназванных деятелей культуры, очень глубоко знает житье-бытье населения. Вот, например, что товарищ Иванищев, разочаровавшись в семейной жизни, от жены удалился. Но чтобы не слететь с очереди в писательский кооператив — как одинокий, — предпочитает оставаться прописанным на Тверской, фактически проживая в другом месте… как думаешь, Акимов, где?

— Где угодно. У любовницы, матери, друга…

— Вот именно, — подхватил Николай Николаевич, — именно друга. Товарища Александра Серова, не помнишь такого?

«Откуда?» — хотел было огрызнуться Сергей, но прикусил язык. Серовых в СССР много, и Александров. Однако совокупность этих имени и фамилии в вопросе, адресованном ему, в чьем районе находится поселок «Летчик-испытатель», может означать лишь полковника Александра Ильича Серова, аса, Героя Советского Союза, пятьдесят два лично сбитых подтвержденных и шесть в группе и прочая, прочая. В общем, товарища Серова, за кем числится дача с улицы Нестерова, дом три.

Ну, не Шерлок Холмс товарищ Акимов, соображает куда медленнее иностранных специалистов. Потому что он все еще выстраивал цепочку разного рода дедуктивных методов, а капитан Сорокин продолжал выбивать ему бубну:

— Означает сие, товарищ лейтенант Акимов, то, что битых три-четыре-шесть месяцев на территории, которая вверена вашим попечениям, проживает знаменитый… этот момент я подчеркиваю двумя жирными чертами, человек. Герой, можно сказать, а мы ни ухом ни рылом. Ни творческих встреч в фабричном ДК, ни вечеров воспоминаний, ни даже встреч с юными читателями… это снова в твой огород камешек, Сергей Палыч, — уточнил он.

— Поставлю Ольге на вид, — пообещал Акимов, но понял, что прогиб не засчитан, на шутку свести не получится. Сказано еще не все.

— Это само собой, но с темы не соскальзывай. Пусть сто раз заслуженный, но посторонний, не прописанный то есть, проживает на территории — хорошо, что честный, а если бы нет? Если бы преступник, которого разыскивают? И я узнаю об этом от посторонних. Акимов?

— Я Акимов, — сокрушенно признался Сергей. — Виноват, товарищ капитан, ослабил бдительность. Понимаете, когда тихо в районе…

— Пригрелся, — понимающе кивнул Сорокин, — как лягуха в теплой водичке. Я слыхал как-то, что образованные французы так рептилий готовят для питания — не сразу в кипяток, а то выскочит, а постепенно нагревают…

— Чтобы не выскочила, крышкой надо закрыть, — заметил Иван Саныч со знанием дела, — иначе даже безмозглая выскочит.

— А к тебе сейчас особый разговор будет, — посулил капитан.

— Это как водится, — смиренно поддакнул Остапчук, — только порядок должен быть: сначала с вами разобраться, потом с товарищем лейтенантом, а потом и за сержанта приниматься.

— Что ж, ты прав. Есть такой момент: у товарищей Белой и Иванищева, оказывается, имеется общий ребенок, девочка Надя. Но пока мать в агитбригаде, а отец на передовой, воспитывала ее тетушка Иванищева, которая его обожала. После Победы выяснилось, что ребенок мамашу знать не знает…

— Зато отца, не зная, обожает, — окончил угрюмо Иван Саныч. — И что ж далее?

— Далее то, что тетушка Иванищева померла, ребенок достался обратно родителям — балованный, нервный, менингитом переболевший, тут они еще и разбежались. Надюша, к слову, быстро сориентировалась, как с этим жить: чуть что не по ней — фыр к отцу, чуть что не так — фыр к матери.

— Так что же, она тоже тут живет? — так же помрачнев, спросил Акимов. — А я без понятия.

— По месту прописки, как указал участковый, он ее давно не видел. А живет ли она у отца — я и без понятия, — признал Сорокин, — надо выяснить.

— Как она, к примеру, выглядит? — осведомился сержант. — Чтобы узнать при встрече.

Сорокин вздохнул:

— Невысокого роста, девять лет по виду и по метрике, сильно близорукая.

— …то есть носит очки.

— Носит. Хорошие, трофейные, — подтвердил Сорокин, — золотые.