Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

…Ребят ждал сказочный, свежий, сияющий новой побелкой и идеально гладким, ровным полом физкультурный зал. Уникальный теннисный стол, еще довоенный, высокомерно взирал на новое поколение. Юноши и девушки, конечно, не шли ни в какое сравнение с теми ребятами и девчатами, которые устраивали баталии в далекие уже, почти былинные времена, когда еще небо было мирным, а немцы — друзьями. И все-таки если бы стол имел возможность, то обязательно порадовался бы тому, что все-таки дожил до Победы, и снова скромно сияет посреди настоящего спортзала, и вновь вокруг бушуют спортивные страсти, буянят игроки, призывают к спокойствию судьи.

По-мужски сдержанно Игорь Таранец протянул руку Андрюхе, как старшему, признавая его первенство, Пельмень ладонь пожал. Они перемолвились несколькими словами, как два спокойных мастера, и присели до времени на лавочку. Со сдержанным одобрением и куда более частым неодобрением наблюдали за бездарными попытками более мелких ребят изобразить настоящую игру.

Пользуясь случаем, Николай еще раз вполголоса напомнил Анчутке задачу:

— Не так уже старайся со шмоном. Если у кого что припрятано, то ладно. Нас интересуют деньги, понимаешь, свеженькие, только полученные из банка…

— Да не дурак, понял! — нетерпеливо оборвал Яшка.

— И еще посмотри: возможно, у кого-то из них будет ножик, типа немецкого или швейцарского, с инструментами и лезвиями.

Яшка насторожился: он давно о такой вещи грезил. Колька пояснил:

— Я почему знаю: на замке вскрытого помещения имелись следы отжима, царапина…

Анчутка аж слюну сглотнул:

— Это что, такой острый ножик? Ай, беда какая… и что, у кого-то у этих крысюков, о которых речь?

— Есть, есть, даже не сомневайся.

Яшка заторопился, деловой, как никогда:

— Так что болтать? Ты, главное, знак дай, когда плацдарм свободен.

Колька пообещал, но на часы поглядывал уже с тревогой. Акимов — он же не друг, не приятель, его не убедишь просто так, за здорово живешь прийти. Ну как решит, что снова шалит Пожарский, выдумывает и нечего поощрять его глупые, непременно ребячьи фантазии, и не появится?

И все-таки не подвел Сергей Палыч. Тогда, когда Пельмень, расправляя плечища, вышел разминаться, а с другой стороны появился быстрый, легкий Игорь, когда все уже свои горящие глазки уставили на стол, предвкушая настоящую битву, дверь распахнулась, и, по-хозяйски размеренно, неторопливо стуча сапогами, вошел лейтенант Акимов.

К нему, сдвинув брови и кинув укоризненный взгляд на своего любимца Пожарского — хотя тот изобразил полное непонимание, — чуть погодя подошел Семен Ильич.

Они о чем-то вполголоса переговорили, но наконец представитель власти, чуть отстранив директора в сторону, сказал, возвысив голос:

— Минуту внимания, товарищи.

Послышались возгласы «Что случилось?», «Чего прерываете?», «Сколько можно-та?» и прочее в том же духе, но Акимов, искушенный в общении с молодым поколением, и ухом не повел. Безошибочно определив в толпе нужных — причем один из них, нужных, совершенно не отвлекаясь, продолжал сражаться с Пельменем, — Сергей Палыч положил суровую мозолистую руку на плечо сперва одного, потом, когда прекратилось стучание ракетками, выловил и второго. Тот слабо трепыхался и пытался вырваться, а его противник, хорошо знакомый с лейтенантом, по-рыцарски благородно прекратил борьбу, поймав шарик, застыл в ожидании.

Самым великолепным образом держа фасон, серьезно, безапелляционно и очень громко Акимов провозгласил:

— Попрошу граждан Бурунова и Таранца следовать за мной.

И Колька с огромным удовольствием увидел, как спокойно положил ракетку Таранец и как Бурунов таким же манером отстранил какую-то бесшумно взвывшую, кинувшуюся ему на шею девчонку. И почему-то с полной уверенностью, без никакого раздражения и ненависти про себя ободрил парней, попросил у них прощения. Что ж поделаешь! Жалко. Но есть острая необходимость.

* * *

Анчутка, как и было оговорено, сразу после начала турнира незаметно исчез, так что не видел все эти разного рода драматизмы — к тому же это было ему неинтересно и ни к чему. Жгла изнутри новая, блестящая по своей идее задача, которая захватила его так, как могла захватить лишь бывалого, пусть и завязавшего вора.

Шутка ли! Просочиться незамеченным в режимное помещение — это, положим, для него уже раз плюнуть, натренировался в собственной общаге. Но вот перед тобой чужая комната, незнакомая, забитая мебелью и разного рода хламом. Вот беда-то. Каждую единицу данного добра можно использовать для того, чтобы скрыть сумму деньжат, названную Колькой. Поскольку обитатели помещения вряд ли вообще в руках держали столько, то никто не знает, что им на ум взбредет, куда запихают червончики.

Но не отступиться — во-первых, другу уже обещано, во-вторых, предстоит свершить святое дело: добыть доказательства того, что кто-то из жителей у друзей тырит и вообще является гадом. Все это великолепно. Яшка готов к свершениям.

Однако вот перед ним два ряда по три койки в каждом (ишь ты, еще и одно-, а не двухъярусные. Жируют ремесленные), гарантированные нищенские полчаса времени на осмотр и никаких свидетельств того, что искомая крыса обитает именно на этом или вон том месте… С чего начать-то?

Анчутка решил начать по часовой, снизу вверх. Однако, как только он, благословясь, принялся за первую тумбочку, за плечом женский голос заметил, тихо, доброжелательно:

— На вашем месте я бы начала с правой койки у входа.

Анчутка, обмирая, обернулся — и аж шерсть на спине встала дыбом. Бабка же, которая как раз плотно прикрывала за собой дверь, приветливо улыбнулась ему.

— П-простите, — начал было мямлить Яшка, но она отмахнулась:

— Чего ж нет. Я сама за тем же. С кем честь имею?

Яшка назвался, она тоже. Раиса Александровна, значит. Долго не раскланивались, бывшие бродяга и воспитательница колонии друг друга поняли. К тому же оба отличались быстротой соображения и в шмонах вещей разбирались отлично.

Асеева напомнила:

— Время идет. Начинайте с этой, — она указала на ту, о какой сказала прежде всего, самую непрестижную, у входа.

— А вы? — заикнулся Яшка и смутился, но она, не смущаясь, пояснила:

— Я себе возьму что попроще, — и отправилась к двум козырным койкам, у окошка.

Ладно, загадки потом. Пока нужно разобраться с насущным. Анчутка быстро обыскал койку, ощупал ножки, углы соединений, все части, которые не на виду. Скользнув под кровать, осмотрел панцирную сетку. Вопреки обыкновенному запрету, недавно постиранная пара носок отвисала под кроватью. Ишь, чистюля. И носки-то отличные, самовязанные — для сиротки редкость. Новехонькие — Яшка, осмотрев, ни спущенной петли не углядел, разве что растяпа в какую-то краску влез, вот и отстирал, надо полагать.

Вылез Анчутка, осмотрел и прощупал тощий матрас, одеяло, подушку, вытащив длинную булавку, протыкал всю мягкую рухлядь — пусто, да и вряд ли на виду у всех, в общей палате, будешь зашивать в матрас капиталы. К тому же глупо будет, если затеют внезапно переброску в другую палату или внеплановую смену белья, скажем, в связи с чесоткой или вшами, быстро и незаметно извлекать свой «клад».