Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

– Что ж, у нас каждый труд почетен, и героем может каждый стать, – встрял Колька. – Изучайте, Сахаров, глядишь, придет и ваше время.

– Придет, придет, – подхватил тот. – Мое – так обязательно. А теперь позвольте откланяться.

Светка ухватилась за рукав Оли, та, спохватившись, спросила:

– Послушайте, Роман, не могли бы вы проводить девочек по домам? Тут недалеко.

Он тотчас согласился:

– Ради вас – что угодно. К тому же барышням одним по темноте ходить небезопасно, а теперь и подавно. Пошаливать стали. Да вы слышали? Грабят.

– Кого? – спросил Колька.

– Как раз одиноких девушек, – охотно пояснил Сахаров.

– Патруль… – начала Оля.

– Так патруль и грабит, – точно так же охотно пояснил Рома.

– Не стыдно заливать? – задиристо поинтересовался Пожарский.

– Так говорят же, – вежливо отозвался тот и раскланялся.

Они ушли, Оля, убедившись, что Светка ничего эдакого не напортачила, принялась запирать дверь.

– Очень уж он скользкий, – вдруг произнес Колька.

– Кто? – рассеянно спросила девушка.

– Оба, – решительно заявил он. – И дядюшка, и племянник, или кем они друг другу приходятся. Что он тебе там впаривал?

– Ничего он мне такого не… Коль, ты снова со своей ослиной ревностью?

– Нет.

– Смотри у меня, – строго предупредила Оля. – Не впаривал, просто рассказывал, что Мироныч ему не родной дядя, спас от карателей, потом вроде бы пристроил в детдом… Что вяжешься к парню? Видел, у него волосы седые?

Колька лишь хмыкнул: ну да, это все объясняет и оправдывает. Потом они, уже в молчании, брели в сторону дома Оли, она все-таки заметила:

– Непонятно, что Машкин в опечатанной комнате делал.

– Плакал, – криво усмехнувшись, предположил Колька, – страдал.

– Сколько времени прошло, а он все страдает.

– Так совесть гложет. Сам же ее и мучил, как овод, сколько Тамаре крови попил своими любезностями да анонимками.

– Прямо раздвоение личности. И потом, когда мы вошли, он как-то очень засуетился, не заметил?

– Заметил. А еще… даже не знаю – сказать, нет.

– Да говори, чего ж.

– Тебе не показалось, что он только притворялся ну… пьяным вдрабадан?

– А, тебе тоже показалось? – подхватила Оля. – Глазки его уж очень ясные были, но я тоже подумала, что…

– Еще кое-что, – помолчав, добавил Коля. И замолчал.

– Что же?

– Я пока не уверен.

– А чего ж начал тогда?

– Ну ладно, ладно. Шарики, видишь ли… – начал он – и вновь затих.

– За ролики? Ты с ума сошел? – предположила она.

– Не уверен, – уже улыбаясь, повторил он и притянул девушку к себе. – Слушай, пошли прямо сейчас к маме с Палычем и все им скажем.

– Что именно? – испугалась Оля. – Им-то зачем?

– Тьфу, пропасть! Не про то! Что женимся, что ты со мной уедешь.

– Ой, сейчас не надо, – заволновалась девушка. – Давай попозже.

– А когда?

– Пусть все уляжется, – туманно, но твердо заявила Оля.

7

Отвели сначала Настю до дома, потом пошли в сторону дома Светки. Болтали. Светка рассказывала про свою жизнь, и внезапно выяснилось, что есть у них общее.

– Так он не родной вам брат, Саша? – уточнил Рома. – То-то я смотрю: вы умница, а он просто малый не дурак… ну и дурак немалый.

Светка хоть и чувствовала себя иудой, но не сдержалась, хихикнула.

– И Иван Мироныч мне не родной. Когда в войну я один остался, он меня спас.

– Да? – не к месту обрадовалась Светка. – А от чего спас?

– Ну… была карательная операция. Расстреливали, он и… не важно, не хочу вспоминать на ночь глядя.

– Ой, это я еще как понимаю, – с жаром подхватила девчонка. – У самой душа не на месте.

– Конечно, такое творится вокруг.

– Нет-нет, грабителей я не боюсь. У меня нечего брать. А вот я вам сейчас расскажу… хотите?

– Если тайна, то лучше не надо, – заметил серьезно Рома.

– Не то что тайна, – замялась Светка. – Я о вас беспокоюсь.

– Спасибо. А что такое?

– Как же! У вас же рядом и соседей нет – случись что, и помочь будет некому.

– Не беспокойтесь, мы заговоренные, – легкомысленно отмахнулся Сахаров.

– Если бы вы знали, кого я видела тогда… ну когда тетю Тамару убили.

– Что за фантазии, Светочка? Она же сама.

– Что вы! Все знают, что нет!

От того, что сейчас она выдаст свою Страшную Тайну номер один, Светку разбирал нервный смех. А может, потому что она была счастлива, что вокруг тихо и темно и почему-то уже не страшно, что он идет рядом, под руку, успокоительно поглаживая ее пальчики – мол, я тут, такой добрый, красивый, сильный, и тебе нечего опасаться.

– Я убийцу видела, – выпалила Светка.

Рома лишь вежливо удивился:

– С чего вы взяли?

– А кто это еще может быть? – возмутилась Светка. – Вас там не было, дяди вашего – тоже, а назавтра уже тети Тамары и не стало.

– Я сразу понял, что вы умница, – ласково заметил Рома. – Просто не забивайте свою красивую голову всякой всячиной. Зачем сразу плохое подозревать?

– Что ж, всем верить, как дура?! – возмутилась Светка. – Я вот верила – и…

– И что?

Светка промолчала, а потом вдруг брякнула, переводя разговор на другое:

– А котик-то кошечкой оказался.

– Какой котик?.. А, тот рыжий?

– Да, которого вы у Сашки с Алешкой на пистолеты сменяли. Ой, как же вы тогда правильно все сказали про войну, про жестокость! Я вот тоже думаю, что все беды от того, что с детства люди не приучаются жалеть живое.

– Да-да, вы правы.

Светка, видя, что над ней не смеются, не прерывают, осмелела:

– Вот рождается человек, столько мама с папой над ним бьются, воспитывают, а тут приходит какой-нибудь гитлер и вот, нет человека! А ведь не только его нет, но и его детей, внучков, целого дома нет, города, деревни… Все начинается с этих вот палок, казаков-разбойников.

Парень серьезно заметил:

– Вы очень верно все понимаете. Иначе нельзя, вы девушка.

Девушка! Непривычное звание зазвенело в ушах, и снова навернулись на глаза слезы счастливо-несчастливые, поскольку Он был рядом, но уже подошли к дому, пора прощаться.

Рома, прощаясь, пожал руку. Из Светки же так и рвалась наружу, завывала Страшная Тайна номер два: «Я тебя люблю! Как же ты не догадываешься?»

Вдруг он, наклонившись, отчетливо подмигнул:

– А Яша-то как же? Все? Побоку?