Билет в один конец

Алиса Шутер никогда не задумывалась о загробном мире, даже в Фиоре не касались этой темы. Только говорили, что души становятся хранителями, а что происходит, когда умирает и охраняемый? Но, находясь в абсолютной темноте и тишине, в уничтожающем тело страшном холоде, она сомневалась в теории хранителей. Или такая честь доставалась только чистым душам? А ей, замаранной в крови и грязи не место среди них.

Сейчас, зависнув в проклятом нигде, некого было обманывать. Она никогда не хотела умирать. Но жизнь несбывшихся снов ушла, тело словно сковывалось вечным льдом. Это было похоже не быстрый полет вниз, в самую глубину темноты, чтобы в конце, не чувствуя под собой земли, находиться там, где ничего нет. Не было даже ветра, кажется, здесь и воздуха нет. Но где-то глубже, под ногами, есть свет, и оттуда кажется, идет тепло. Может, там выход? Алиса тянется к теплу всем болезненным и занемевшим телом. Но едва достигает цели, как невидимая сила хватает ее и тянет обратно, пронзая острой болью. Она повторяет попытку, но боль становится еще страшнее, слово каждую косточку в теле ломают и вытягивают каждый нерв. Алиса кричит от боли, но в этом странном месте нет звуков. Как и времени: она пробует считать секунды, минуты, складывать их в часы, но постоянно сбивается. Неожиданно откуда-то сверху появляется голос, тело окутывает неизвестное тепло, а губ касается что-то яростно горячее, проталкивая это тепло внутрь, глубже, до самого сердца. Отрываются ледяные наросты на коже, становится легче дышать и думать. Собрав остатки сил, она делает последний рывок, но не вниз, а вверх, туда, где так нежно шепчут “Любимая” и отчаянно ждут.

Алиса Шутер никогда не была принцессой, поэтому и принц ей не был нужен. Она была королевским стрелком, и ждала только лучника из Соколиной страны, а никак не царственную особу.

Поэтому, через пять минут после ухода Клинта, она открывает глаза.

Худенькое тело подбрасывает на твёрдой и узкой кровати, приборы начинают пищать от резких скачков показателей, терроризирует едва вернувшийся слух. Неожиданно темно, но она понимает, что на глазах повязка и сдирает её одним движением, путаясь в волосах. Ощущения идут внахлёст: боль, резкий писк, ослепляющий люминесцентный свет, который в обычном состоянии даже не воспринимается, грохот крови в ушах. Алиса выгибается, рвет подходящие к ней провода, неосторожно двигается, падает на пол с приличной высоты, ударяется о приставленный стул, и кричит так, что будит пол-этажа. Тут и просыпаются инстинкты – она слышит и чувствует вдвое больше – и от этой перегрузки информацией мозг буквально сходит с ума. Девушка вспоминает о ловушке, о пожаре, и первой мыслью становится то, что её захватили в плен, а значит, нужно срочно придумывать план побега. Она пытается встать, но раненная нога ужасно болит, да и мышцы отказываются повиноваться. В палату врывается медсестра, помогает вернуться на постель, и только рассмотрев эмблему ЩИТ на бейджике молоденькой блондинки, Шутер успокаивается.

Говорить ещё тяжело, поэтому с прибывшим заспанным врачом она общается жестами и звуками. Затем пришедшая поставить укол медсестра рассказывает, что она провела без сознания три недели, что привезли её на квинджете “Мстителей”, а сам Ник Фьюри распорядился поставить охрану. Под утро её оставляют ненадолго одну, но вместо того, чтобы немного отдохнуть, Алиса пытается разработать мышцы рук и вернуть себе голос, пересказывая старые поговорки. На следующий день болтовня и детские зарядки приносят плоды – приглашенный физиотерапевт отмечает хорошие темпы восстановления. Поэтому ей разрешают позвонить домой. Шутер долго сомневается, до самого вечера, но набирает номер мобильного телефона Наташи. На том проводе слышится музыка и весёлый смех, на секунду Ал задумывается, правильно ли она поступила, но сомнения исчезают, едва в трубке раздаётся голос Нат.

– Алло? – голос немного холодный и строгий, звонок с неопределённого номера заставляет насторожиться.

– Наташа, здравствуй, это Алиса, - девушка прокашливается, пытаясь ухватить разбежавшиеся мысли.

– Алиса? Солнышко, это ты? – странно слышать от этой женщины такое ласковое обращение, но на душе становится теплее.

– Наташа, у вас всё хорошо? Я проснулась недавно, и…

– Когда ты проснулась!? Почему нам не сообщили? Слава тебе, Господи, она очнулась, слышишь, Стив! Малыш, всё хорошо? Как ты себя чувствуешь? Мы придём завтра, прямо утром, что тебе принести? – Нат волнуется, голос дрожит, в телефоне помехи. Ещё Алиса слышит вместо холодного и одинокого “я” теплое “мы”.

– Наташа, всё в порядке, не волнуйся… - она глаза навернулись слезы, девушка неосторожно всхлипнула, тепло внутри превратилось в жар, стало нестерпимым.

– Ты плачешь? Солнышко, точно всё в порядке?

– Да… Просто… Трудно собрать себя по кускам.

– Эй, пакет зефира исправит твоё настроение? – в трубке раздаётся бодрый голос Роджерса.

– Стив! – слышится на том конце недовольный возглас, похоже, что телефон у женщины нагло отобрали.

– Я скучаю. Домой хочу, - вдруг признаётся Шутер, утирая слёзы.

– Веди себя хорошо, выполняй все указания врачей, не пропускай процедуры, и к Рождеству мы тебя заберём. Договорились?

– Договорились, - неожиданно хочется смеяться, но Ал глупо улыбается.

P.S.: Будет ещё одна глава, в которой раскроется план Фьюри, и эпилог.

========== Глава 41. ==========

Посетителей начинают пускать только на четвёртый день, когда с глаз снимают повязку, а постоянные физические упражнения дают нужный результат – Алиса начинает довольно уверенно передвигаться и говорить. Медперсонал перешептывается по углам, поглядывая на упрямую пациентку, что с упорством маньяка бегает по коридору, переводит несколько секунд дух и вновь поднимается. Нога болит ужасно, колет бок и кружится голова, в груди больно бухает сердце, изнеженные долгим лежанием мышцы быстро устают, но Алиса Шутер не была бы собой, если бы не использовала любую возможность для занятий. Когда физиотерапевт говорит делать два отжимания от стены, она спокойно ложится на пол и делает пять, пока руки не слабеют предательски, и она не падает. Но Ал упрямо встаёт и делает ещё. Ещё и ещё, пока тело не откажет совсем, нужно скорее вернуться в строй. Нет, нужно скорее вернуться домой.

Её переводят в другую палату, где меньше приборов, где есть окно, выходящее на парк перед госпиталем, на огромное море снега. Алиса смотрит на белое великолепие, вдыхает морозный воздух, подставляет под целующие порывы ветра щёки, ловит снежинки. Никто не знает, что этими изнуряющими упражнениями она концентрирует все мысли на состоянии тела и не даёт себе обдумывать происходящее, а ночью засыпает, едва касается головой подушки. Ещё слишком рано, всегда будет слишком рано об этом думать. И нужно ли это? Она жива и относительно здорова, дома, несмотря ни на что, её ждут и хотят видеть. Ей, по большему счёту, не впервые испытывать это разочарование, смешанное с радостью. Не впервые Смерть приближается к ней вплотную, кладёт холодные руки на её голову, давит костлявыми пальцами на веки и… отступает.

Странно говорить об этом, но почему-то сейчас всё по-другому. Алиса прикасается к сожженным волосам, ладонью затягивает их в хвост на макушке, который с лёгкостью помещается в её маленький кулачок, лишь особо длинные кончики выбиваются. Потом проводит пальцами по проколотым ушам, где раньше были серьги. А за спиной пустота, в один миг её оставили все духи, разбежалась вся её невидимая армия. И живое, настоящее одиночество вцепилось зубами в тонкую кожу, отрывая куски мяса и ломая хрупкие кости. Впервые она чувствует себя такой беззащитной и слабой, будто вынули титановый скелет и оставили желеобразное существо, мягкое и податливое, способное принять любую форму. Впереди неизвестность, позади пустота и невозможно понять, что делать дальше, как вести себя, когда придут её навестить. Никто не должен видеть этой слабости, но как не показать её, если поддержки больше нет.

Из мрачного состояния её отвлекает мягкий стук в дверь и скрип косяков…

В больницу они приехали вместе. В последнее время многое поменялось, но почему-то казалось, что так и должно быть, это правильно, и нет в этом ничего предосудительного. Только агент Романофф улыбается мягче. Только капитан Роджерс смотрит на неё и тоже улыбается. И нет больше в этой улыбке грусти и неуверенности, есть только затаённая надежда и любовь.

Стив отправился в кабинет доктора. Наташа же благоразумно устроилась на диванчике в приёмной, поставив у своих ног небольшую спортивную сумку. Женщина подпиливала идеальные ноготки и внимательно следила за медперсоналом из-под пушистых ресниц. Хотя, Фьюри распорядился выставить охрану, но она уже знала, что в день, когда Алиса проснулась, Старку и Тору удалось провести к ней Бартона. Значит, они нашли брешь. Учитывая, что Ал теперь главный подозреваемый в деле о пожаре на скотобойне, которое вывело на ещё несколько дел, то девушка в опасности. И найденная брешь могла пропустить ещё кого-нибудь. Сказать об этом Фьюри нельзя, ведь он отдал чёткий приказ – никаких контактов с агентом Шутер до конца её госпитализации, а эти трое ослушались. Наташа на ощупь проверила боковой карман своей ноши, куда положила охотничий нож девушки в чехле – пусть здесь была усилена охрана, пусть это ведомственный госпиталь и пускали сюда строго по пропускам и служебным документам, а при входе стояли металлодетекторы и рентгеновские аппараты, как в аэропортах, но подстраховаться стоило. Тем более, ещё одну брешь она уже нашла: смогла же пронести оружие в обычной сумке, запаковав его в косметичку.

– Как она себя чувствует? – Стив устроился в кресле напротив доктора Филиана, как было написано на дверях его кабинета.

– Пока всё в порядке, темпы восстановления мышечной активности превышают нормальные из-за её упорства. Хочет скорее вернуться в строй. Но жалоб нет, она ни о чём не говорит, поэтому невозможно сказать насколько всё серьёзно, – седой благообразный старик с глубокими морщинами на некогда симпатичном лице быстро листал тонкую папку с историей болезни. – Проблемы с сосудами, из-за этого и низкая температура тела. Ещё и таблетки… Странно, что в медицинской карте, что мне передали, этого нет.

– Да, это… Оплошность… Не было времени, чтобы провести тщательную проверку, её сразу определили в группу, а у нас ненормированная нагрузка, мы как-то не обратили внимания в начале, - мялся Роджерс, стараясь придать своему голосу уверенность. Он прекрасно знал, что первый медосмотр на корабле был только для соблюдения формальностей, и искали там не болезни и травмы, а следы пластики или внедрения шпионских приспособлений. С другой стороны, он, как командир, должен следить за своими людьми и делать это всегда, а не когда Тони бесконтрольно летает по ночному городу, сводя с ума радары, или Тор портит погоду в буквальном смысле, или Клинт бросается на Фьюри, или Халк бушует сверх меры.