Билет в один конец

Вот и всё, огонь совсем близко, лижет, как верный пёс, рукав моей куртки. В голове сплошной туман, мысли путаются, сталкиваются у меня в голове и разбиваются на тысячи и тысячи ярких осколков, оседают стеклянной пылью. Отпускает вечно гнетущая боль, уходит вместе с моей беспутной и сумасшедшей жизнью, загулящей удачей, сладкой любовью. Прощайте, мне было весело с вами, позаботьтесь о тех, кому вы достанетесь в следующий раз.

Под горячими ладонями сотрясается земля, воздух разрывает беспокойное рычание. Ты вышел встретить меня, добрый друг?…

Милая девочка!

Спасибо. И прощайте. Занавес.

========== Глава 40. ==========

Клянусь я первым днём творенья,

Клянусь его последним днём,

Клянусь позором преступленья

И вечной правды торжеством.

Я опущусь на дно морское,

Я полечу за облака,

Я дам тебе всё, всё земное –

Люби меня!..

Демон. М.Ю.Лермонтов

POV Клинта.

Странно, я всегда знал, что это произойдёт, но считал, что успею тебя спасти. Наташа ставит передо мной кружку с травяным чаем, хотя знает, что я вылью его в раковину, если только не брошу об стену. Я пытаюсь пить горькое месиво (или приторно, до тошноты, сладкое, если попытаться добавить в него сироп), потому что мне уже дурно от таблеток, которые упорно появляются рядом со мной. Они думают, что я одержим, они думают, что я сошёл с ума, я ещё не в комнате с мягкими стенками только потому, что за меня вступился Стив, пригрозив вывести команду из-под юрисдикции ЩИТ. Я сам не ожидал, что когда-нибудь произойдёт такое, но…

Я пытался убить Фьюри. Понимаешь, после того пожара на скотобойне, он собрал нас, мы должны были решить, что делать дальше. Я сорвался, малыш, когда он сказал, что по оставленным тобой инструкциям на такие случаи, ты должна исчезнуть из записей ЩИТ, что все мы должны отрицать знакомство с тобой, если нас спросят, что мы должны сжечь все твои вещи. А наше появление на горящей скотобойне объяснить тем, что мы были там случайно, возвращались и заметили пожар, остановились, чтобы помочь. Стереть тебя. Уничтожить тебя. Бросить тебя. Будто тебя не было. Будто не было этих сумасшедших дней, будто не было золотой россыпи веснушек на бледной коже и незаметной, ласковой заботы. Будто я не проваливался в бездну, чтобы, почти опустившись на дно, стрелой рвануть к свету. Даже твои кредитки, страховка, документы, даже чёртова телефонная карта были оформлены на поддельную личность. Этого я не мог стерпеть. Я перепрыгнул через стол, бросился на него, хорошо, что в тот момент рядом не было оружия, я кричал, тряс его. Теперь я поражаюсь, как мне удалось повалить на пол и ударить несокрушимого “железного” Ника, которого ничего и никогда не пугало, которого, по рассказам старика Дугана (того самого, который вместе с Капитаном громил Гидру и умер от старости, не дождавшись встречи с командиром), никакие пытки не могли сломать. А он отбросил меня, как какого-то щенка. Я бы вернулся опять, но меня сжал в крепком захвате Тор и держал, пока я не осознал, что это бесполезно. Но даже после этого я продолжал кричать и рваться, уже из принципа.

– Она сама этого потребовала, - Фьюри быстро встал с пола, поправил плащ, поставил на место снесённый мною стул. – Тор, отпусти его, Клинт, сядь на место, - он сказал это так, будто секунду назад я не сверлил его гневным взглядом, не пытался задушить, не кричал. Возможно, он знал, что такое произойдёт, поэтому и не было в зале никого кроме него и команды.

– Мы этого не сделаем, - твёрдо сказала Наташа.

– Предательство славной девы-воительницы не достойно воинов, - гаркнул Тор, он сбивался на привычную в Асгарде речь, когда сильно волновался или не мог вложить в обычную, человеческую, земную, всех эмоций, которые испытывал.

– Она бы так не поступила, - Роджерс качнулся вперёд, почти лёг грудью на стол, одновременно всматриваясь в Директора и закрывая его от меня. Или меня от него, но я был ему благодарен.

Наташа сжала мою руку, пригвоздив меня к месту. Почему-то вспомнилась её фраза о том, что во мне говорит влюблённый мальчишка, а не серьёзный мужчина. Может так, да, согласен, я свихнулся, увидев тебя. Я знал, я был уверен, теперь наша очередь защищать тебя и, если понадобится, убивать за тебя, как бы глупо это не звучало, и с каким бы неудовольствием ты к этому не относилась.

Ник тяжело вздохнул, но, думаю, что и к этому сопротивлению он был готов:

– Значит, теперь наш выход. Господа охотники, готовы ли вы идти на крупную дичь?..

Я не совсем понял план, честно, то я даже не слушал, я сидел под бдительным присмотром Наташи, хотя она и понимала, что теперь я даже не пошевелюсь. А что кручу стрелу в руке, совершенно ничего не значит, я всегда их с собой таскаю, привык уже. Верно, у тебя когда-нибудь бывало такое состояние, когда сидишь в абсолютной прострации, тебе что-то говорят, а ты и рад бы услышать, но отдельные звуки не складываются в слова, и это для тебя лишь звуковой шум.

Идёт третья неделя с того злосчастного пожара на скотобойне, уже сданы все отчеты, разобраны завалы, найдены и опознаны трупы. Три недели ты лежишь в реанимации в критическом состоянии и ещё ни разу не приходила в себя. У тебя нет каких-либо серьёзных травм, кроме пулевых ранений, ядовитый газ, которым ты надышалась, не был смертельным, он лишал воли и парализовал мышцы, но не убивал. Врачи говорят, что внешне ты здорова и цела, но ты… не просыпаешься. А пока ты не очнёшься, нельзя проверить функционирование мозга, пострадал ли он от нехватки кислорода. И глаза, говорят, что у тебя из-за дыма и сильного жара что-то случилось с глазами и тебе накладывают повязки, чтобы сохранить зрение. Хотя, я полагаю, что нам многое не говорят, а мне достаётся ещё меньше. Например, я знаю – хотя мне и не сообщили об этом – что у тебя уже два раза останавливалось сердце, и по статистике, если остановится в третий, то тебя уже не вернуть. Я знаю, что тот твой обморок не был случайным, что сложив всё воедино – бессонница, раздражительность, частые вспышки гнева, которые ты успешно переносила на тренажеры и стрельбу, скачущее давление, низкая температура тела, нарушение координации, таблетки эти чёртовы – Брюс пришёл к выводу, что у тебя нервное истощение. Это закономерно, ведь ты жила в состоянии серьёзного стресса в течение трех лет, затем ещё почти год в полном для тебя кошмаре. И становится понятно, почему ты не просыпаешься – твой организм уже устал, истратил всю энергию, больше невозможно держать себя так, будто тебя ничего не волнует. Ты не хочешь, чтобы о тебе заботились, не так ли, не хочешь показаться слабой, не хочешь, чтобы в тебе сомневались. Поэтому ты и рванула в эту ловушку, не дав себе времени на поправку. Глупо и нелепо, вроде взрослая девушка, а идеи у тебя иногда просто сумасшедшие. И самоубийственные.

Помню, я очень удивился, когда проснулся на стуле у твоей пустой кровати, но укрытый пледом. Тебя даже в Башне не было, а я рассчитывал поговорить с тобой, если понадобится, то запереть тебя в комнате, разумеется, вместе с собой и “Angry Birds”, но опоздал. Если бы я знал, чем обернётся эта оплошность, если бы я знал, что ты пойдёшь доказывать свою самостоятельность таким образом, то поехал бы за тобой в ту же секунду. Но я, идиот, решил, что ты вышла погулять, подумать, побыть вне нашего тесного мирка, чтобы всё равно в него вернуться через несколько часов. А потом пришло это сообщение: “Спасибо”, и я бросился в арсенал за секунду до прогремевшего сигнала к общему сбору. Когда мы прибыли на место, к этой пылающей скотобойне, где стена огня доходила до четырёх этажей… Я сошёл с ума, я бросился туда, но был безжалостно остановлен Капитаном. “Ты её не найдёшь! И сам пропадёшь!”, - кричал он, зажимая меня между холодным боком квинджета и своим щитом. Пока мы ссорились, Старк и Тор поднялись в воздух, мгновенно раздалось громовое рычание обернувшегося Халка, в котором отчётливо раздавалось “Милая девочка!”. Я ревную, Ал, почему ему можно тебя на руках держать, обнимать и слушать, как ты поёшь, а меня ты сторонишься. Почему у Беннера, нашего нелюдимого Беннера, так много привилегий?! А если бы у меня была своя игрушка, она стояла бы на твоей кровати? Хотя, нет, зачем тебе какой-то плюшевый Хоукай, у тебя настоящий есть. И я теплее, мягче и больше. Доберусь до твоей постели и выставлю этого проходимца вон. Но скоро Халк вернулся с чем-то тёмным на руках и осторожно положил свою ношу на землю, поэтому мне пришлось прекратить вырываться и думать о расправе над плюшевой игрушкой. Ахнула рядом Наташа, схватила аптечку и побежала к тебе. Я остался стоять на месте, все так же прижатый Стивом к квинджету. Нат сняла с тебя чуть тронутую огнём куртку, шарф и респиратор, разорвала водолазку, чтобы открыть горло. Теперь, когда я вспоминаю те страшные часы, я не понимаю, почему ты улыбалась. Мягкая улыбка, такая, какая никому не доставалась, которая должна была быть моей, а ты решила подарить её костлявой старухе. Даром что на губах твоих была кровь. Зарычал Халк, видимо решил, что получится привести тебя в сознание, получилось же однажды с Тони. Но ты даже не пошевелилась. Наташа зашептала что-то, я видел, как шевелятся её губы, когда она складывает свои ладони на твоей груди. И в тот момент я делаю рывок вперёд, отталкиваю Стива и в два шага оказываюсь около тебя. Я знаю, что нужно делать, поэтому запрокидываю твою голову, пальцами нажимаю на подбородок, открывая рот.

– Помнишь, как это делается? – насмешливо спрашивает она, начиная нажимать на грудь, проще говоря, делая искусственный массаж сердца. Я отсчитываю тридцать ударов, наклоняюсь к твоим губам и с силой вгоняю воздух в лёгкие. Думай что хочешь, я на волосок от безумия, я никому не позволю тебя целовать. Даже Нат, даже если нужно.

Со страхом чувствую, как истекает отмеренное для такой реанимации время, но на последней секунде меня вновь оттаскивают. “Есть пульс!”, - кричит кто-то, но я слышу всё, как сквозь вату, ощущая на губах металлический вкус крови.

В ведомственном госпитале ЩИТ нас уже ждут. Тебя немедленно, с самой вертолётной площадки, куда без проблем приземляется наш небольшой самолёт, переносят на каталку и увозят. Стив говорит что-то врачам, которые остаются с нами (по инструкциям они должны спросить, не нужна ли нам помощь), и мне ставят пару уколов. Даже не хочу думать, как я выглядел в тот момент, но сейчас я даже благодарен нашему Капитану, ведь я заснул, едва люди в белых халатах скрылись из поля моего зрения, а ты знаешь, как хорошо я вижу. И проснулся я в своей комнате. Я думал, что мне приснился кошмар, они с недавних пор не редкость, да и до того были частыми гостями. Но на губах остался вкус твоей крови и поцелуев.

Никогда не замечал за собой такой импульсивности, обычно я спокоен, серьёзен и сосредоточен. У меня достаточно было в прошлом проблем перед тем, как я понял, что только холодный разум помогает избежать неприятностей. Нельзя терять голову, нельзя позволять сердцу руководить собой, это отвлекает от цели, это мешает. Меня считают хмурым и нелюдимым, удивляются, когда после бутылки пива я расслабляюсь и начинаю травить шутки, я предпочитаю говорить о том, что с моей работой нелегко расслабиться полностью, я всегда держу в поле зрения предполагаемые цели, за пазухой – пистолет, а под подушкой – нож. Лучше когда тебя ненавидят таким, какой ты есть, чем любят за то, чего в тебе нет. Но в тот момент я был готов броситься в огонь и погибнуть. Потому что без тебя моя жизнь не имеет смысла. Полагаю, ты не такого меня полюбила, я должен был уравновешивать твою импульсивность и дерзость. Прости, малыш, придётся нам что-то с этим делать. Но ты не будешь принадлежать кому-либо, кроме меня. Даже если мне придётся спуститься в Преисподнюю и сражаться с самим Сатаной.