Битва судьбы

Ощутив за спиной поддержку, Хорт подхватил топор. Заревел, словно тур, и кинулся на врага. Голова одного из темнокожих под ударом лопнула, словно перезрелый плод, в лицо охотнику брызнуло горячим. Второй попытался спастись бегством, но не успел. Хорт услышал хруст костей, перемежающийся хлюпаньем, когда лезвие врубилось куда-то в область ключицы.

Вытащив топор, оглянулся. Первый раз в жизни с ним случилось такое – ощутил азарт боя, дикое желание убивать. Ранее в драках не участвовал, мешала болезнь. Азарт горячил кровь, заставлял мускулы вздуваться, расширял ноздри, вдыхая сладкий аромат крови врага.

Когда на него кинулись сразу трое, Хорт не отступил. От двух ударов увернулся, третий пришелся по плечу, но охотник его даже не почувствовал. В длинном прыжке метнулся вперед, застав уроженцев Темного леса врасплох. Оказавшись среди врагов, широко взмахнул топором. Один из уродов рухнул, удивленно глядя на отсеченную руку, на бьющий из нее фонтан крови. Другому прямо в лицо ударила горящая ветка. Третий попытался атаковать, но охотник длинным ловким движением вывернулся из-под падающей палки и ударил в бок, заранее зная, что удар – смертелен. Затрещали ломаемые ребра, вздулось разрываемое легкое.

Остановился, тяжело дыша, осмотрелся, но противники неожиданно кончились.

С лезвия меча капала густая черная слизь, от которой воняло лягушачьей икрой. Родомист стоял у костра, и в глазах его, обращенных на Хорта, было удивление. Рядом с магом сидел Леслав, едва держа темный, словно выпачканный смолой меч. Вид у юноши был усталый. Ратан шагал из темноты, настороженно поглядывая по сторонам. Из нападавших на этот раз, похоже, не уцелел никто.

Глава 7

Наставник

Очень давно Родомист не испытывал столь сильного удивления. В разгар боя, когда судьба отряда висела на волоске, когда каждый шаг, каждый миг приближал к общей гибели или удалял от нее, произошло нечто странное. На несколько длинных мгновений, когда Хорт ловко и умело сражался в гуще врагов, над его головой магу почудилось алое сияние воинского Дара. Но мгновения прошли, и сияние растаяло, исчезло, подобно морокам Темного леса.

– Учитель, мы победили? – вопрос Леслава отвлек от размышлений. Видно было, что руки у юноши подрагивают, но меч он держал твердо. – Как? Но их же было гораздо больше!

– Да, было, – словно эхо, отозвался маг. – Но мы бились, как единая дружина, а не как толпа. Даже Ратан, что крошил противника в стороне, делал это, помня о соратниках. Помнишь притчу про веник?

– А как же, – отозвался Леслав. – Пока мы вместе, нас не сломать и даже не согнуть.

– И это верно, – кивнул воевода и повернул голову на восток, туда, где робко и призрачно струился над горизонтом бледный зимний рассвет. – Ложитесь, у вас есть немного времени на то, чтобы поспать.

Родомист кивнул, а уснул, едва забравшись в спальный мешок.

Когда проснулся, занималось утро. Сон нисколько не прибавил бодрости, да еще за грудиной, там, где хранится запас Силы мага, поселилась сосущая пустота – верный призрак того, что исчерпал себя почти до дна. Спутники выглядели подавленными, так что завтракали без аппетита, в мрачном молчании.

Затем Хорт отправился собирать уцелевшие стрелы, а Ратан занялся клинками. Точильный камень всегда при нем, и вскоре мерное вжиканье огласило лес, заставив окончательно исчезнуть задержавшиеся ночные мороки. Сам Родомист остался у костра, уставился в огонь, норовя хоть немного восполнить потери за счет тепла и света.

Леслав подсел к Ратану, глядя на мерно снующий камень в руках воина. Воевода, не отрываясь от дела, спросил юношу:

– Что, нравится?

– Ага, – мечтательно вздохнул ученик мага, и этот вздох красноречиво сказал, что парню всего двадцать лет, когда гораздо чаще мечтают о боевых подвигах, чем о славе мага. Леслав не был исключением. Наверняка ему снилось по ночам, как он во главе победоносного войска входит в Эмайн Маху или в одиночку сражает дракона. Маг невольно улыбнулся про себя, но тут же вновь сосредоточился на дыхании.

Ратан сказал:

– Брось, не мечтай. Не твое это дело.

– Почему? – В голосе Леслава прозвучало удивление, брови его сошлись домиком, лицо посуровело.

– Потому, – ответил Ратан просто, – что твой Дар иной – Дар Мага, и все тут. Ничего не поделаешь.

– Разве носитель Дара не может заниматься чем-либо другим? – Юноша шмыгнул носом, напрягся в ожидании ответа.

– Нет. Дар – не благословение, как считают многие. – Горечь прозвучала в голосе Ратана. – Вернее, не только благословение, но и проклятие. Да, обладающий Даром всегда лучший в том деле, к которому предназначен. Если это воин, то непременно – лучший боец, если маг, то могучий повелитель стихий, правитель – достойнейший из сидящих на троне. Но носитель Дара лишен главного права человека, права выбора. Он должен быть тем, кем должен. И не может отказаться.

– Как так? Если я, например, откажусь быть магом и уйду в воины, что со мной будет? – Щеки Леслава разрумянились, глаза горели.

– Дар накажет тебя. Вероятнее всего, вскоре после отказа идти нужным путем ты просто заболеешь и умрешь. – Вжиканье оборвалось. Ратан отложил наточенный меч, взялся за другой. – Неужто учитель не говорил тебе о судьбе отступников?

– Нет, – тихо ответил за юношу Родомист, понимая, что отмалчиваться и дальше не удастся. – О таких вещах ученикам рассказывают после совершеннолетия, после тридцати двух лет.

Подошел Хорт, прислушался с интересом.

– Учитель, это правда? – Леслав почти кричал, лицо было испуганное, словно у зайчонка. Боль звучала в его голосе, страдание разумного существа, переживающего крушение ложного, но давно лелеемого, родного идеала.

– Правда. – Слова заставили юношу сгорбиться. Родомист успокаивающе положил руку ему на плечо. – Это очень больно слышать, но все так. Носителям врожденного Дара с самого детства внушают, что они избранные, особенные, лучшие. Внушают – и правильно делают. Они необычны, как необычен человек с тремя руками, он может больше, чем двурукий, но отказаться от своего преимущества или уродства, это уж как посмотреть, он не в силах, а иногда третья рука просто мешает.

– Вот как? – Леслав сгорбился, глаза его потухли. – Я урод, да?

– Нет, это не так, – сказал Ратан, вставая. – Ты просто другой, не такой, как все обычные люди. Это не повод для горя и стонов, это не предлог для гордости. – Воин потянулся так, что хрустнули суставы. – Не обижайся на судьбу, и ты сможешь многое сделать для себя и для других.

– Ну, это... – Леслав держался молодцом, хотя было видно, что открытие об ограниченности носителя Дара глубоко поразило его.

Родомист покачал головой, понимая, что у парня в сердце бушует настоящая буря, что там царит всепоглощающая боль. Вся надежда на то, что он переживет, примет в себя эту боль, это знание и станет другим, станет крепче, как становится крепче клинок, прошедший пламя и воду.

– Эгей, люди! – Маг прокашлялся, прочистив горло. – Не хотел вас сильно огорчать, но дело в том, что сегодня нам необходимо покинуть Темнолесье. Третью ночь тут мы просто не переживем.

– Точно, – с отвращением процедил сквозь зубы Хорт, сплевывая на снег.

– До границы тридцать пять верст, своих сил нам попросту не хватит. Так что пришло время прибегнуть к крайнему средству, к «собачьему корню».

– Что это? – спросил Ратан. На мрачном лице Леслава появились некоторые признаки изумления.