Битва судьбы

– Что, я задремал?

– И чуть не проспал ужин, – ответил Родомист, ухмыляясь.

Казан выставили на широкую доску, служившую столом, рядом примостилась фляга самогона. Мясо, хоть без приправ и особых поварских хитростей, получилось на славу. Немного жесткое, как бывает у всякого лесного зверя, отдавало дымом, но куски исчезали быстро, особенно под слегка пованивающий деревенский самогон. Несмотря на мутность и запах, пойло оказалось крепким. Подогретых парилкой едоков оно разобрало почти сразу. Хорт начал рассказывать истории, случившиеся с ним на охоте. Плел такое, что у слушателей вяли уши. Подобного Родомисту не доводилось слышать за всю долгую жизнь. И медведя доблестный охотник заваливал одним ножом, и, спасаясь от стаи волков, просидел на тонком дереве целую неделю. Лису поймал голыми руками. Зайца на бегу за уши схватил. Леслав слушал эти враки с открытым ртом, а Ратан хмыкал-хмыкал – и все же не выдержал, заявил прямо:

– Все ты придумываешь!

– Я? – возмутился охотник, лицо его при этом обрело самое свирепое выражение.

– Ага, врешь, – радостно подтвердил Ратан, слегка ткнув Хорта кулачищем в грудь, отчего тот как-то осел, подался назад и принялся остервенело чесать в затылке, вспоминая, на что же обиделся.

Закончили спор тем, что выпили еще по одной. Потом еще по одной, и еще. Давно наступила полночь, а разговор становился все горячее и горячее. Глаза блестели, щеки раскраснелись. Начал рассказывать байки воевода, и они оказались немногим правдивее. Последнее, что слышал, засыпая, Родомист, был возмущенный вопль Ратана:

– Что, я придумываю? Да я тебе сейчас...

Наследник

Полозья саней противно поскрипывали, и Терик с опаской думал, на сколько их еще хватит. И не столько боялся за те сани, на которых ехал сам, как за те, на которых везли его корабль, малый драккар. На нем сыну конунга предстоит пересечь море. Но полозья пока держали. Впряженные в сани тяжеловозы северной породы бежали без устали, и версты дороги одна за другой уходили в прошлое.

Ехали, следуя совету конунга, по руслу, только ночами. Выезжали с наступлением темноты, благо темнеет зимой рано, и двигались почти до рассвета. А когда солнце яичным желтком выползало на небосвод, искали место для дневки, желательно в лесу. Конечно, спрятать почти пятисаженный драккар не так-то просто, даже в густом ельнике. Но путники старались, и, на их счастье, крылатых соглядатаев Остроухих пока не было заметно в воздухе.

Лишь раз столкнулись с реальной опасностью, когда дорогу преградил лишенный обычного зимнего сна медведь. Бурый зверь угрожающе встал на задние лапы, заревел. Лошади дернулись, захрапели, закричали возницы, пытаясь удержать обезумевших животных. Терик, ухватив секиру, спрыгнул с саней и вышел вперед. Нет, он не собирался сражаться с собственным животным-покровителем, сын конунга чтил закон, согласно которому посягнувший на жизнь своего тотема лишается благословения Творца.

Так они и стояли: огромный зверь и почти столь же огромный йотун. Молчали и глядели друг на друга до тех пор, пока зверь не опустился на четыре лапы, рявкнул напоследок, гораздо более миролюбиво, чем вначале, и спокойно потрусил прочь.

А два дня назад случилось ночное нападение грифонов. Сражаться с этими свирепыми обитателями Полуночных гор бесполезно. Грифоны огромны и быстры, а перья их по прочности не уступают металлу. Едва завидев темные силуэты на фоне багрового вечернего неба, Терик скомандовал: «К берегу!» Заорали погонщики, кони рванулись, пологий берег пришелся как раз кстати. Как только последние сани въехали под укрытие стволов, хищные твари с шумом пронеслись над вершинами, и их раздраженный клекот огласил небеса. Чудовища покружили над людьми, обдавая их запахом грязных перьев, и исчезли, умчались на закат.

Дорога, которой сын конунга пробирался к Внутреннему морю, шла пока по реке Каменке, что тянется вдоль гор от самого Нордбурга. Затем предстоит сто верст пути через леса – волоком до Порубежной реки. А уже по ее руслу, по прочному льду, остаток пути до самого моря, что не замерзает, в отличие от Внешнего, даже в самые лютые морозы.

– Пошли, чтоб вас! – донесся с задних саней крик одного из возниц, и Терик невольно обернулся, страшась, что что-то произошло.

Но все было нормально, и сын конунга облегченно вздохнул.

Путешествие продолжалось.

Ученик

Проснулся Леслав от головной боли и ощутимой жажды: в рот словно песка насыпали. Самогон оказался гораздо сильнее, чем предполагал юноша. Голова гудела, в животе что-то неприятно ворочалось.

Со стоном встал, направился к печи, где должен быть заранее припасенный котелок с водой. С трудом удалось ухватиться за края посудины, опрокинуть в рот. Жидкость оросила гортань, животворной струей провалилась в неспокойный желудок. Головная боль сразу уменьшилась.

Восстановив твердость походки, юноша выбрался на крыльцо, прищурился. Солнце висело довольно высоко, намекая на то, что идти поздно и что придется дневать. Вокруг было пусто: мага не видать, Хорта тоже, Ратан на утоптанном месте ловко машет двумя мечами. Леслав завистливо вздохнул: и похмелье не берет воеводу.

Ратан остановил свистящую мельницу, улыбнулся приветливо:

– Здорово, пропойца. Как, головушка не болит?

– Болит, – сокрушенно признался Леслав. – Еще как.

– Ничего, не переживай. Со всеми это бывает. Тот не мужик, кто от выпивки отказывается. Только меру свою надо знать, и все будет в порядке. – Тяжелая ладонь ударила Леслава по плечу, и тот немного осел, провалившись в снег.

– А где Хорт, где учитель?

– По лесу болтаются. Хорт раньше всех встал, разбудил нас, да и на охоту отправился. Еще кого-нибудь поймать хочет, про запас. А учитель твой тоже где-то там. Сказал, что чага ему нужна. – Ратан пожал плечами, явно сомневаясь в полезности растущего на березах гриба.

– А мне он ничего не наказывал?

– Не бойся, без дела не останешься. Попросил меня Родомист немного поучить тебя. Стой, не радуйся. – Увидев, что юноша подскочил от радости, воин поднял руку. – Бою без оружия. С мечом или копьем тебе нельзя сживаться, сам знаешь. А так хотя бы сможешь от ворога отбиться, если чего.

– Ладно, а когда учиться начнем? – Леслав слегка поник.

– Сейчас, – строго, входя в роль учителя, сказал Ратан.

– А у меня, это, похмелье?

– Ничего, учебе это не помешает. – Ратан аккуратно убрал мечи. – Пойдем.

Повинуясь знаку воеводы, Леслав последовал за ним. Вышли на место, которое Ратан утоптал за два дня упражнений.

– Поехали, – сказал воевода. – Для начала разомнемся. Повторяй все мои движения – так будет проще.

К концу занятия одежда Леслава оказалась мокрой, снаружи – от снега, и изнутри – от пота. Пошатываясь на дрожащих конечностях, новоявленный боец вошел в дом, с ужасом услышав напоследок:

– Теперь будем заниматься каждый вечер, на стоянке.

За обедом Леслав сидел квелый, едва не ронял ложку. Зато Ратан лучился радостью, как весеннее солнышко теплом. Ученик очень много значит для любого носителя Дара, будь то Дар Воина или Дар Мага, лишь правителям легче, у них нет учеников, только подданные.

Глава 8

Государь

– Я собрал вас, господа, не для светской болтовни. – Голос Брана отчетливо разносился по залу для совещаний, и вельможи опускали глаза под гневным взором правителя. А он осмотрел всех знатнейших нобилей государства, прибывших по его зову в Эмайн Маху, и продолжил: – Нас, вероятнее всего, ожидает самая кровопролитная война за последнее время.