Блондинки не сдаются

— Вкусно, — Маша рассмеялась, слизывая остатки сливок. — Я тоже хочу.

— Остались только банановые и с ванилином.

— Ты просто танк по переработке еды, — прыснула она. — Чувствую, придется целый день готовить и сливками запасаться.

— Мне нравится твой план, — я одобрительно засмеялся, скинул с нее полотенце и поднял на руки. — Ты легкая, — зарылся в ее грудь и вдохнул запах цветочного мыла. — Мало ешь.

— Я должна превратиться в розового поросенка? — рассмеялась она. — Завтра начну.

— Начни сейчас, — я взял ее руку и распахнул халат. — Закрой глаза, если так тяжело пока.

Маша послушно закрыла их, и прижалась ко мне, как ребенок.

— Представь, что ты играешь в компьютерную игру, и у тебя в руках пульт управления. Если ты хочешь управлять мной, надо научиться им манипулировать. Попробуй, увидишь.

— А мы на кухне будем этим заниматься? — недоуменно спросила Маша, снова открывая глаза.

— Какая разница? — махнул я нетерпеливо рукой. — Перестань думать о спальне как о единственном месте, куда надо ходить как на молитву чем-то там заниматься, кроме сна.

— Ты побрился, — стала разглядывать она меня, улыбаясь.

— Ну да, тебе не нравится? Чтобы не испортить вкуса сливок убрал все, что может помешать.

— На сливочный рожок он не похож, на пульт управления тоже, — стала смеяться художница, краснея от смущения. — И мне кажется, в меня все не поместится. Скалка для теста — вот на что похоже, — она опять захихикала.

Я почесал голову, оглядывая себя и тоже засмеялся.

— Не отвлекайся, редиска, и меня не смеши, а то скалка превратится в шланг для полива огорода.

Андрей протянул мне две банки со сливками и насмешливо спросил:

— Какой вкус тебе больше нравится?

— Давай сама все сделаю, — предложила я, стараясь не смеяться.

Нервное напряжение, которое я испытывала, уплывало в смех. Я была благодарна ему за то, что он все превращал в глупые детские шутки. Особенно сейчас.

— Здесь просто не очень удобно, — развела я руками, оглядывая кухню. — В кровати лучше.

— Нет, здесь, — упрямился он, улыбаясь. — Так же, как в примерочной. Становись на колени передо мной и действуй. В голове мужчины живет неандерталец с дубиной, и он часто включается именно в этих ситуациях. Сейчас с тобой общается предок из прошлого.

— Ну да, только дубину он держит не в руках, — заметила я. — И мне надо как-то ее украсить в вертикальном положении, а это трудно.

— Что значит украсить? — не понял Андрей, хохоча. — Я тебе не торт, и даю себя обмазать ерундой, чтобы было проще преодолеть барьер.

— Ты не думаешь об эстетическом моменте, — вздохнула я и вырвала у него из руки банку. — Пол холодный, у меня ноги замерзнут, — проворчала, подтягивая к себе влажное полотенце. — Ладно, попробую.

Я упала на полотенце и посмотрела на него снизу вверх:

— Какие мужчины примитивные и предсказуемые. Женщина обязательно должна валяться у их ног.

— Я не ворчал сегодня, когда валялся у твоих, — поддел он меня. — А ты похожа на сварливую бабульку. Давай поскорее, тут действительно прохладно, у меня скоро задница отмерзнет. Одни разговоры, и никакого результата.

Высунув язык, я принялась выдавливать сливки так, как учила мама, чтобы они красиво ложились в маленькие белые розочки. Он с изумлением наблюдал за мной, прикрыв рот рукой и посмеиваясь в ладошку, но потом не выдержал.

— Дубина стала похожа на ручку женского зонтика и вся украсилась цветами. Я оценил. Придется взять инициативу в свои руки, а то секс превратится в кулинарный мастер-класс “Как сделать мужчину похожим на коржик”.

Андрей обнял мою голову и мягко потянул к себе:

— Закрой глаза, открой пошире рот.

— Как будто на приеме у стоматолога, — с улыбкой ответила я, но не стала спорить.

— Иди сюда, — он наклонился ко мне и поцеловал в губы, а потом пальцами раздвинул рот так широко, что я попыталась отодвинуться. — Не дергайся и глаза не открывай. Сам все сделаю. И не кусайся.

Мне показалось, что в горло запихнули горячий батон с французским хлебом, пахнущий ванилью. Я часто задышала и попыталась отодвинуться.

Его прохладные ладони легли на мои глаза, закрывая их и не давая отодвинуться.

— Не двигайся, — приказал он. — Если станет плохо, остановишь. Но лучше потерпеть.

Потом он медленно стал вводить в рот все свое достоинство, пока оно почти не уперлось в мое горло, я схватила его руки своими, чтобы остановить.

— Понял, — выдохнул Андрей, — дальше не буду.

Внезапно кто-то позвонил в дверь. Он замер, прислушиваясь и чертыхаясь сквозь зубы.

— Нас нет дома, — пробормотал Андрей, — Попробуй открыть глаза и проявить инициативу.

Я послушно выполняла все, что он говорил, но нас обоих отвлекал трезвон у входной двери.

— Убью того, кто стоит за дверью! — прорычал он, отодвигаясь от меня и хватая салфетки со стола. — Открой сама, потому что мне не встать, черт возьми! Зачем ты столько сливок на меня вылила!? — Андрей пытался вытереться, и махнув на неудачные попытки рукой, отправился в ванную.

Я накинула халат и поплелась к двери. Заглянула в глазок. Папа!

— Дочка, вы чего заперлись? — воскликнул он, бесцеремонно врываясь в квартиру. Отец был гладко выбрит и надел новую рубашку. — А я поехал к Андрею на работу, там сказали, он дома. Зачем же позвал меня на встречу?

— Папа! Собеседование завтра! — я не знала, смеяться, или плакать, прогнать его уже не было возможности.

— Где твой жених, может тут поговорим и по-быстрому? По-свойски так сказать? — спросил он, снимая обувь и оглядываясь.

— Он в ванной, сейчас выйдет, проходи на кухню, — обреченно пригласила я.

— Не люблю я эти собеседования, — пожаловался отец, усаживаясь за стол. — Надо по-простому, сели, перетерли и сразу все решили. Поэтому пришел.

— Ты не мог мне хотя бы позвонить? Предупредить? — раздраженно стукнула я чайником по газовой плите. — Нельзя так делать.

— Думал, сегодня все, и надо срочно, — промямлил отец, пристально разглядывая меня. — Помешал? Ну прости, стормозил, работа нужна, мать твоя запилила до смерти. Гонит из дому каждый день.