Бобо

– Но ты же понимаешь, что твоей семьи уже давно нет. Сколько веков прошло с тех пор, как тебя посадили в эту коробку?
– Сагитариус был жесток в своей прямоте.

– Я найду моих внуков, - твердил Ахракар.
– Или правнуков. Или праправнуков. Пожалуйста, возьмите меня с собой!

– Что скажешь, Бобо? Взять его на гибель?

– Гибель - жить здесь и служить любому открывшему ларец. Вы бы знали, что за люди открывают его порой!.. А побороться за право вернуться домой - это честь, - возразил Ахракар.

Я кивнул. Жизнь в шкатулке может быть и удобная, но мысль прожить так вечность ужасала.

– Приказывай, Бобо!
– кивнул Сагитариус.

– Я?

– Ну а кто же? Ты шкатулку открыл, тебе и решать. Повелеваю купцу Ахракару и всем жителям этого города, - подсказал Сагитариус и я повторил вслед за ним.

– Повелеваю купцу Ахракару и всем жителям этого города, пригодным к воинской службе, немедленно выступить войском против крепости Каджети и разбить её.

Ахракар обрадовался и велел трубить военный сбор. Представить невозможно, сколько людей помещалось в этой мелкой ржавой коробушке! Оглядев нашу новую армию, Сагитариус заметно повеселел. Было решено разделиться на три отряда и штурмовать Каджети с трёх сторон одновременно. Один отряд возглавит Сагитариус, второй - Ахракар, а третий - я, и я понятия не имел, как вести в бой моё войско. Сагитариус свистнул и прибежал орлиный пёс с мечом Амирани в зубах. Он порыкивал, подгоняя моего коня, который боязливо оглядывал город, и лошадь Сагитариуса.

Население волшебного города невозмутимо брало оружие и вставало под знамёна, как будто с этого начиналось каждое их утро. Никто не паниковал, не плакал и даже не интересовался, куда и зачем их, собственно, ведут. Сказано воевать, значит воевать. Я заметил, что среди ополченцев есть мальчишки младше меня и испугался за них, но они так ловко управлялись с оружием и так умело натягивали латы, что бояться мне, пожалуй стоило за себя самого. Вот уж кто не знал, как надевать доспехи и держать в руках саблю, так это я, их полководец. Однако испугаться я не успел.

БИТВА

началась раньше, чем мы подготовились.

– Эласа меласа!
– выдохнул мой конь, глядя вдаль.
– Ты только посмотри!

– Отстань, не до сказочек сейчас, - отмахнулся от него Сагитариус.

– А если сказка про дэвов?
– заржал конь и все повернулись в сторону крепости.

Огромным тёмным потоком лилось к Каджети войско дэвов. Передние ряды тащили толстые деревья и уже начали таранить ими ворота. Странно, что нас дэвы совсем не замечали.

– Может, подождать, пока они друг друга перебьют?
– предложил конь.
– А потом и мы войдём. Куда торопиться?

Предложение было заманчивым, если не додумывать его до конца. Но если продолжить эту цепочку, то никудышняя получится картина: даже если дэвы победят каджей, нам всё равно придётся сражаться, чтобы освободить маму, Книгу и богиню. А если дэвы проиграют, отряды каджей может и понесут урон, но будут готовы к обороне. Нападать надо сейчас, чтобы застать их врасплох.

– А не трус ли ты?
– посмотрел я на коня.

Тот смутился и начал оправдываться.
– Уж и спросить нельзя. А я что? Я и сам говорю...
– он продолжал что-то бормотать, но его никто не слушал.

Ахракар обратился к войску: - Народ мой! Мы жили с вами душа в душу и сейчас стоим плечо к плечу. На страшную сечу созвал я вас. Неприступную крепость надо нам завоевать, и отряды каджей и дэвов одолеть. Верная погибель ждёт многих из нас, и я не могу вас неволить. Это не ваша война. Кто не хочет пропасть в этой битве, тот может уйти.

Войско молчало. И только самый маленький мальчик звонко крикнул: - Зачем позоришь нас такими словами, моурави? Или мы не мужчины?

– Или мы не мужчины?!
– хором подхватило войско.

– Кто со мной, тот обязан присягу дать Бобо, - Ахракар кивнул на меня и первым сказал, - присягаю на верность Бобо и клянусь биться до победы!

– ... клянусь биться до победы!
– прокатилось по рядам.

Войско разделилось на три отряда и мы поскакали.

Ахракар и его бойцы лавиной понеслись к торговым воротам. Сагитариус со своим отрядом последовали за дэвами, пуская им вслед огненные стрелы. Дэвы в панике бежали от огня, сминая на пути и каджей, и своих собратьев. А следом нёсся Сагитариус с мечом Амирани и рубил врагов направо и налево. Его пёс летел рядом, впиваясь мёртвой хваткой в уцелевших каджей и дэвов и расшвыривая их в стороны.

Мне достался башенный вход, с виду самый неохраняемый. На нём почти не было охранников и я заподозрил неладное. Ловушка открылась в последний момент - перед ним была пропасть и моё разгорячённое войско едва успело притормозить. Моста не было. Каджи обстреливали нас из бойниц и моё войско несло потери, а я ничего не мог предпринять. Хотя почему же ничего? Я внимательно оглядел ворота и понял, что они и есть мост. И его можно опустить с нашей стороны. Механизм может и заколдованный, но допотопный. Надо только попасть в крепления, держащие цепи моста. Я объяснил задачу моим бойцам: всем стрелять в крепления моста. До тех пор, пока не пробьём. Каджи не сразу поняли нашу затею. Они думали, что мы пытаемся накрыть их градом стрел, и веселились. А когда поняли, было уже поздно - ворота рухнули и превратились в мост через пропасть. Мы ворвались в крепость. Стражники-каджи торопились спуститься вниз, чтобы дать отпор моему войску. Больше перед нами никого не было - все каджевские силы были брошены в сражение с отрядами Ахракара и Сагитариуса. Похоже, каджи не верили, что мы сможем попасть в город с этой стороны, и мы застали их врасплох. Мы быстро продвигались навстречу другим частям нашей армии. Отряд Ахракара пробивался с другого края и был совсем уже близко. Но вместо отрубленных голов у дэвов вырастали новые, а самого большого и страшного дэва не брали ни меч, ни стрелы. На площали кипела битва, Сагитариус сражался как лев, меч Амирани без устали рубил и сёк, дэвы падали замертво, а каджи растворялись в воздухе, как чёрный дым. Крылатый пёс настигал врагов, до которых его хозяин не мог дотянуться. Увидев меня, Сагитариус показал на башню и крикнул: - Спасай!

Я передал моё войско Ахракару, спешился и побежал в башню. Конь тихо ойкнул мне вслед.

Башня была заперта крепкой деревянной дверью, обитой железом. Ключа не было, рычага не было, времени не было. Была только мама, закрытая в этой башне. Я повернулся к Сагитариусу и крикнул: - Стреляй!

Но он, вместо того, чтобы выпустить стрелу с верёвкой к одному из окон башни, отправил ко мне свою золотомордую собаку. Пёс подхватил меня и взлетел к распахнутому окну. Окно было узким, продолговатым, я мог в него пролезть, а псу с орлиными крыльями было не протиснуться. Я залез внутрь, потрепал пса за золотое ухо, погладил и отправил обратно к хозяину.

Башня оказалась безлюдной. Неожиданно тихой, безжизненной, пустой. Никого нигде не было. Ни в комнате, в которую я попал, ни в коридоре, ни в соседних залах. Я открывал дверь за дверью, но везде одно и то же - пусто. Не было ни мамы, ни кого-либо ещё. Я прошёл весь этаж, заглядывая в комнаты, и остановился перед лестницей. Куда теперь, вверх или вниз? Грудь обожгло виноградным медальоном. Как же я про него позабыл? "Если знаешь, где мама или Книга, приведи меня к ним!" - едва слышно прошептал я. Громко говорить не хотелось. В разлитой по башне тишине таилось что-то зловещее. Или мне так казалось, потому что в разгар битвы очутиться в пустоте было очень странно. Медальон дёрнулся, словно кивнув мне, и потащил меня вверх по лестнице. Я бежал сломя голову и через несколько пролётов вдруг затормозил, то есть меня затормозили. Медальон подтолкнул меня к огромному, во всю стену, зеркалу, в котором отражались лестница и украшавшие её ковры, люстры и канделябры с незажжёнными свечами. Выбившись из-под футболки, медальон стал тыкаться в раму, словно собака, ищущая след. Я побоялся, что он разобьёт зеркало, стоять под градом осколков вовсе не хотелось, и попытался снять его с шеи. Но он вдруг успокоился, поднырнул под уголок рамы и стал меня тянуть. Под рамой оказался незаметный рычажок, я еле отыскал его наощупь. Да и не нашёл бы никогда без подсказки. Как только я на него нажал, рама щёлкнула и зеркальная дверь стала открываться. За зеркалом была комната, а в комнате была, конечно, Книга! Она лежала в прозрачном сундучке в каменной нише стены. Немного повозившись с замком, я попросту разбил сундук. Дом дрогнул и эхо прокатилось по нему. Я вынул Книгу и прижал к себе. Книга. А что же ещё могло быть нужно этому куску виноградного железа? "Тебе лишь бы Книгу твою драгоценную спасти, - проворчал я.
– А до моей мамы тебе и дела нет!" Медальон как будто устыдился и снова повёл меня вверх. На следующем этаже был просторный холл со множеством дверей. Медальон уверенно подвёл меня к одной из них. На двери висел тяжёлый замок, но на этот раз я с ним справился быстро. В комнате у зарешеченного окна стояла женщина и пыталась разглядеть, что происходит на улице. Сетка решётки была такая мелкая, что и пальцы сквозь неё не просунуть, и уж тем более не высунуть голову, чтобы посмотреть.

– Мам!

Она обернулась. Но это была не мама. Её волосы отливали золотом, как у мамы, и улыбка была такой же доброй, но это была не она. Эта женщина была одновременно и моложе и старше мамы. У неё было совсем юное лицо без единой морщинки и мудрые, будто вечность прожившие, глаза. И она совершенно не удивилась ни мне, ни Книге.

– Ты Охотника не видел?

– Сагитариус там, - я махнул в сторону улицы.
– А где моя мама?

– А кто твоя мама?
– нараспев спросила она.