Богдан Хмельницкий

червонцев в год, начальство над своим войском и несколько городов во владение.

Выговский показывал это письмо царским гонцам и уверял, что предпочитает всему

царскую милость. Впрочем, предусмотрительный писар заранее искал для себя лично

приюта и опоры у царя, еслиб положение его изменилось в Украине.—«Есть здесь

многие,—говорил он тем же гонцам,—которые станут гетмана подговаривать, чтоб он

был под началом у турецкого царя и у крымского, а у меня того и па уме нет, чтоб мне

куда-нибудь помыслить, кроме царского величества; лишь бы великий государь

пожаловал кеня, холопа своего, велел обнадежить своею государскою милостью, велел

•бы ко мне прислать свою государеву грамату за рукою думного дьяка, чтоб ни гетман и

никто о том не ведали, и если его государева милость ко мне •будет, я с отцом своим, и

с братьями, и с иными приятелями, приеду к великому государю, и многие лучшие

люди запорожской земли пойдут за мною к нему, да и о гетмане не думаю, чтоб он

неверным поддался» 2).

Но между тем реестр кончился; реестровые списки внесены в городские книги; все,

которые не вошли в ограниченное число Козаков, должны были

1)

Поли. собр. зак. Росс. Импер., I, 263—266.

2)

Чтения Иыпер. моск. общ. ист. и др. 1858, I, 32.

486

снова работать павам и содержать польских жолнеров. Литовское войско вошло в

Северщину. Часть коронного войска перешла на левый берег Днепра*). Бегство в

Московское Государство стало затруднительно; сам Хмельницкий издал универсал, в

котором запретил переходить на слободы и приказывал служить панам. «Уж теперь,—

писал он,—не годится делать того, чтб делалось прежде, никому не будет пощады, кто

не хочет покориться!»

Но жители не думали о повиновении ни панам, ни жолнерам и нп самому козацкому

гетману. Они зарывали в землю свое имущество, жгли хаты, загоняли скот и завозили

хлеб, овес и сено в укрепленные местечки, куда и сами спрятались с семействами.

«Бедный жолнер,—говорит польский летописец,—должен был кровью добывать

насущный хлебъ». Весною, едва начал сходить снег, уже вся Украина была в огне.

На Заднеприи. по Бугу и Днестру, оставшиеся жители скрывались по лесам и

оврагам, так что поляк не мог ни пройти, ни проехать без вооруженной команды. В

разных местах Украины появились народные предводители, которые или сами

домогались гетманского достоинства, или хотели вверить его кому-нибудь другому

вместо Хмельницкого. Хмелецкий, дворянин, променявший свои "шляхетские граматы

на козацкую волю, на правой стороне Днепра собирал недовольных и готовился

лишить Хмельницкого гетманства "). На левой стороне Днепра, около Лубен, мятежные

хлопы избрали себе предводителем какого-то Бугая и дрались с жолнерами 3). Около

Нежина составилось сильное ополчение, под начальством Лукьяна Мозыры4);

Хмельницкий лишил его Корсунского полка и назначил на его место своего шурина

Золотаренка. Под знамена Мозыры становились те, которые равным образом

ненавидели и панов и своего гетмана, и вскоре это ополчение стало так сильно, что два

отряда, посланные против него Калиновским из-за Днепра, были разбиты, и, наконец,

Потоцкий, сын покойного гетмана, явившись на левом берегу, не смел вступить с

Мозырою в дело и поскорее убежал назадъ5). В Миргородском полку, в селениях

Липовом и Рябухе, произошла ссора между жолнерами и жителями6). Польские

начальники разбирали это дело и, под видом наказания, казнили многих жителей,

истребили мятежные селения до основания, не щадя ни пола, ни возраста7). Тогда

миргородский полковник Гладкий, не показывая полякам явного неудовольствия,

составил с козаками тайный заговор, чтоб в назначенный день, по данному сигналу, во

всем Миргородском полку перебить всех жолнеров. Для этого избрано Светлое

Воскресенье. Поляки предались праздничным забавам. Тогда жители бросились на

врагов и произвели страшное кровопролитие8). Пример этот ободрил жителей и других

полков. Около Мглина и Стародуба произошла подобная резня над литовцами.

*) Памяти, киевск. комш., III, ч. 3, 2.

– ) Истор. о през. бр.

3)

Annal. Роиоп. Сииш., I, 318.

4)

Истор. Мал. Росс. Бант. Кам., I, прим. 303.

5)

Annal. Polon. Clim., I, 318.

6)

Летоп. Сам., 19.

’) Летоп. Величка, I, 140. .

8)

Летол. Сам., 19.—Дстор. о през. бр.

487

после чего жители, страшась мщения, стали разбегаться по лесам и вести

гайдамацкую войну Ч.

Положение Хмельницкого было час от часу опаснее. Вооруженные толпы

готовились идти на Чигирин и растерзать предводителя. Среди всеобщего восстания

Хмельницкий принужден был успокоить хотя несколько русский народ и позволил

записываться в реестр, и таким образом в то время, когда королю представлен был

список с двадцатью тысячами, в Украине существовал другой реестр, в котором

Козаков записано было более сорока тысяч, как было после Зборовского мира.

Весть об этом увеличении войска дошла до Калиновского. Коронный гетман счел

такой поступок за явное несоблюдение договора и написал Хмельницкому письмо с

укоризнами.

Хмельницкий принял сиренный вид обиженной справедливости перед депутатами

Калиновского.

«Боже мой!—говорил он: — коронному гетману так хочется нарушить мир, что он

рад утопить меня в ложке воды».

«Точно, я позволил козакам записываться в реестр, — писал он Калиновскому,—но

это сделано было по необходимости, потому что они бы меня самого убили, сделано