Богдан Хмельницкий

Хмельницкому.— Польское посольство к московскому царю. — Виленский договор. —

Неудовольствие Хмельницкого.—Угрозы Австрии.—Договор с Швециею и Ракочи о

разделе Польши.— Вторжение Ракочи в Польшу.—Беньйовский у Хмельницкого.—

Болезнь Хмельницкого,— Подозрение в отраве. —Избрание Юрия Хмельницкого

преемником Богдана. —Последнее московское посольство у Хмельницкого.—Изгнание

Ракочи из Польши.—Примирение с Польшею. — Границы Украины. — Царский гонец

Желябужский. — Кончина Богдана Хмельницкого. — Погребение его тела.

Возвратясь в Чигирин, Хмельницкий собрал раду и, с согласия Козаков, отправил , к

Алексею Михайловичу посольство. Он благодарил царя за оказанное великорусским

войском содействие к защите иосвобождению от поляков Южной Руси, изъявил

желание, чтоб Волынь и Червоная Русь, земли, принадлежащие в древней русской

системе княжеств, были так же возвращены от Польши, как и Украина, и просил

наперед, чтоб великодушный царь, соблюдая Южную Русь под покровительством

высокодержавной десницы своей, был хранителем её самостоятельности и

благополучия народного.

Между тем, Польша начала в 1656 году оправляться от ужасных ударов,

воздвигнутых на нее русскими и шведами. Удаление Хмельницкого, слух о

расположении его к королю ободряли поляков. Шведы раздражали побежденных. Карл-

Густав, вместо того, чтоб оказывать уважение к республиканскому порядку польской

нации, показывал вид победителя, открыто говорил, что его сабля предпишет законы

побежденным; шведы начали делать самовольства, оскорблять религию. Их поступки

произвели то, что паны мало-по-малу начали предаваться прежнему королю, гетманы

Конецнольский и Вишневецкий были уже снова слугами Яна Казимира; наконец, в

особенности взволновал польский народ набег шведов на Ченстоховскую обитель,

предмет всеобщего религиозного уважения. Воззвания короля, Чарнецкого и

Любомирского возбудили народ; поляки вдруг как будто переродились; голос церкви

гремел против врагов-протестантов; оживился дух народный. Чарнецкий одержал

блистательную победу над неприятелем; Варшава была осаждена поляками; король

шведский удалился в Пруссию, где возбуждал на Польшу её вассала, бранденбургского

курфирста.

611

i

Среди этих успехов король отправил в лае разом два посольства к русским: одно к

Хмельницкому, другое к царю; Ляндекоронский приехал в Чигирин, был встречен, по

обыкновению, вежливо, но с первого вида заметил, что Хмельницкий не тот, каким

надеялся его застать. Причина была та, что Хмельницкий узнал о тайне Любовицкого.

«Я не могу более доверять его величеству, — говорил он, — я уже испытал, что

король столько же высокомерен в счастии, сколько уклончив в несчастий».

Ляндекоронский убеждал его содействовать оружием против шведского короля, не

говорил ни слова о московском государе, рассыпал ничего незвачущие обещания

дружбы и признательности, но не показывал согласия РечиПосполитой признать

Украину независимою.

«И только-то? и более ничего?—сказал Хмельницкий с гневным хохотом. —

Каково-ж после этого безумие вашего короля и всех ваших сенаторов! Вы просите себе

в союзники Козаков, которых еще прошлый год, во время войны под Ставящем,

грозили истребить одним ударом, не предлагаете никаких прочных условий мира, а

хотите употребить для своей защиты кровь русскую! Не говорите какую награду

представляете за то, что храбрые воины будут падать как жертвы вашей прихоти!

Довольно обманывать нас, довольно считать нас глупцами! Полякам, за их всегдашнее

вероломство, никто в мире не поверит; было время — мы соглашались на мир, из

уважения к королю, который всегда в душе имел противное тому, что показывал на вид.

Пусть знает Польша, что мы не войдем с нею в дружеские договоры, пока она не

откажется от целой Руси. Пусть поляки формально объявят русских свободными и

тогда мы будем жить с вами, как друзья и соседи, а не как подданные и рабы, и тогда

напишем клятвенный договор на вечных скрижалах. Но я знаю, пока в Польше будут

властвовать паны — не быть миру между русскими и поляками».

Ляндекоронский удалился из Чигирина х).

Посольство в Москву было успешнее для поляков. Униженные просьбы и лестные

обещания Яна Казимира склонили Алексея Михайловича оказать великодушиеПосол

императора австрийского, принявшего в этом деле роль посредника, Алегретти,

природный славянин из Рагузы, объясняясь кстати по-русски, умел подействовать на

бояр и духовных. Патриарх Никон, с своей стороны, убеждал царя помириться с

поляками и обратить оружие на шведов, чтобы отнять Ливонию и земли, издавна

принадлежавшие Великому Новгороду. Царь имел повод к неудовольствиям против

шведов. В то время, когда он считал себя уже государем завоеванной Литвы, литовский

гетман, Януш Радзивилл, поддался шведскому королю, и таким образом Карл-Густав,

казалось, вырывал у московского государя его приобретения. Царь отправил своих

полномочных в Вильну, где с полномочными Речи-Поснолитой, в сентябре 1656 года,

заключили трактат, по которому Речь-Посполитая обязывалась по смерти Яна

Казимира избрать на польский престол Алексея Михайловича, а Алексей Михайлович,

считая уже Польшу как бы своим достоянием, обещался защищать ее и обратить

оружие против шведов, бывшихъ

Ч Hist. ab. exc. Wlad. IV, 244.

39*

612

своих союзников *). Украинский летописец 2) говорит, будто на зтом съезде послов