Богдан Хмельницкий

В январе 1657 года Ракочп двинулся в Польшу, оставив для управления своим

княжеством свою мать и сына 2).

Кроме двенадцати тысяч Козаков, у него в войске было своих около двадцати, а по

другим до сорока тысяч 3). Это был пестрый сброд всех наций и состояний: здесь,

кроме венгров, подданных Ракочи, были венгерские гайдуки, волох-и, поляки и

украинцы—поднестровские левенцы. привыкшие жить войною 4). Венгерский

источник считает бывших у него 4.500 немцев, 7.000 саксов седмиградского княжества

пехоты и 35.000 конницы, в рядах которой находились валахи и молдаваны5). Два

беглые поляка, диссиденты, взялись преклонять на сторону победителя подданных Яна

Казимира: первый был известный нам Грондский °), другой, также знакомый нам,

Немирич, который был в козацком войске, перешел к шведам и теперь действовал с

Ракочи для разорения своего шляхетского отечества7).

На дороге встретил их гонец от московского государя Алексея Михайловича.

Он уговаривал седмиградского князя оставить свое предприятие, если ценит

дружбу государя.

«В противном случае,—прибавлял гонец,—великий государь, его царское

величество, будет оружием защищать Польшу, как бы и собственное отечество, потому

что он избран быть королем польскимъ».

«Не знаю,—отвечал Ракочи,—когда царь московский получил приглашение быть

польским королем, но мне и прежде, и в недавнее время поляки предлагали корону.

Если его царское величество признает Польшу своею, то об этом мы сделаем

постановление после. Я не отрицаю, что дорожу дружбою его царского величества,

однако, не до такой степени, чтоб для неё отказаться от польской короны. Если уж

нарушать мир, то за царство» 8).

!) Рук. И. П. Б. разнояз. Q. 28.

2)

Gradelehni, 539.

3)

Histor. ab. exc. Wlad. IV, 346.—Gradelehni. Ibid.

*) Annal. Polon. Clirn., II, 19S.—Histor. ah. exc. Wlad. ИУ, 332.

5)

Gradelehni, стр. 540.

6)

Histor. belli cosac. polon., 371.

7)

Annal. Polon. Cliui., II, 211.

8)

Histor. belli cosac. polon., 362.

618

Войско вступило в Нокутье, а отсюда прошло до Львова.

Все убеждения Грондского к Львовскому магистрату о сдаче города и признании

Ракочи остались напрасны. Львов обещался признать Ракочи королем, когда вся

Польша его признает, но не изменил Яну Казимиру 1). Опасаясь медлить под Львовом,

Ракочи пошел далее. 29-го марта он вступил в Краков, все еще занятый шведами, взял

на следующий день присягу на верность от граждан и дворянства; на другой день он

выступил из столицы, сошелся, 4-го апреля, в селе Модлишеве, на пути из Кракова к

Варшаве с шведским королем. Козацкий полковник Жданович с своими козаками

следовал за ними, и, как союзник, был допускаем до совещаний седмпградского князя с

шведским королемъ2). Оба подошли под Замостье. Ракочи уполномочил Немирича

склонить на свою сторону владетеля крепости сендомирского воеводу Замойского 3).

На все представления Немирича отвечали полным пренебрежением:

«Письмо, полученное мною,—писал Замойский,—только и может быть написано

подобным изменником, каков Немирич. Не пиши ко мне, пока не омыл своей измены

более благородным делом; я стыжусь иметь сношение с гадинами, терзающими

внутренности своего отечества» 4).

Союзники поворотили от Замостья. Карл обратился к Бресту, взял его и принудил

присягнуть Ракочи. По одному современному известию, Ракочи покорил Люблин,

нанес несчастному городу новое разорение и принудил лейте лей уже в третий раз

сложить подданство Яну Казимиру 6). Но бывший с Ракочи полковник Жданович

говорил, что Люблин взят не был. Союзники пошли к Варшаве. Ракочи в мае издал

новый манифест к польскому народу. «Мне очень жаль,—говорил он,—что

беспокойные паны, которым выгодно, чтобы в Польше было смятение, кормят вас

суетными обещаниями, что придет к вам на помощь войско с севера, востока, запада,

юга; вы этой помощи не дождались и не дождетесь, а между тем покидаете свои

леилища и скитаетесь по дебрям и горам, ведете жизнь не человеческую, а звериную.

Дружески, желая вам добра, предостерегаю вас, не гоняйтесь за вестями, какие вам

приносит ветер: изберите путь вернейший и безопаснейший, возвратитесь в дома свои

к своим полям, давайте моим войскам умеренную и" скромную стацию и сидите себе

тихо и свободно, пока Бог не соизволит привести Польское Королевство к полному и

совершеннейшему спокойствию. Когда вы исполните мой совет — жалеть не будете;

упорные же и непокорные будут преследуемы огнем и мечемъ» 6). Если верить

повествованию современных польских историков, то полякам было от чего прятаться

по дебрам и горам и вести звериную, а не человеческую жизнь. Дикое войско Ракочи

повсюду, где проходило, производило грабежи, убийства, насилия. «Местечки и села,—

говорит современник,—превращались в кучи

В Histor. belli cosac.' polon., 375—384.

2)

Histor. ab exc. Wlad. IV, 332—333.

3)

Wojna dom. 4. 4, 224.

4)

Annal. Polon. Clim., II, 212.

5)

Wojna dom. 4. 4, 225.

6)

Рукоп. И. П, Б. разнояз. Q. 28.

619

пепла. Жители были истребляемы без разбора; не смотрели па святыню церквей,

мучили священников, не щадили младенцевъ» 1). Один из современных поляков

замечает, что в течение нескольких недель край потерпел от Ракочиева войска больше,

чем за два года от шведов. Терпели особенно маетности маршала и польного гетмана

Юрия Любомирского около Ланцуты, потому что тогда Ракочий злился