Бородинское поле

ни тому ни другому. Он считал, что наступление на Москву

должно продолжаться. Правда, он тут же делал оговорку:

– Укомплектование войсковых частей ниже среднего

уровня, в особенности танками. Противник по численности не

уступает нашим войскам, однако в настоящее время вести

наступление он не способен.

Клюге бросил иронически-вопросительный взгляд на

Рундштедта, и тот в ответ только пожал плечами.

Командующий резервной армией генерал Фромм наклонился к

Клюге и шепнул на ухо:

– Советует наступать, а в успех не верит. Ему бы у

Риббентропа служить.

– Или у Геббельса, - шепотом отозвался Клюге,

А Гальдер тем временем как ни в чем не бывало

продолжал все тем же холодным, бесстрастным тоном

штабиста:

– Для наступления на Москву группа армий "Центр"

располагает в настоящее время довольно внушительными

силами: тридцать одна пехотная, тринадцать танковых и семь

моторизованных дивизий. Итого, пятьдесят одна дивизия будет

брошена на последний штурм большевистского оплота.

Гудериан, питавший личную неприязнь к высокомерной

штабной лисе Гальдеру и имевший большой некомплект в

танках, не выдержал и, нарушая всякий этикет, бросил

реплику:

– А позвольте вас спросить, сколько боевых машин

насчитывают тринадцать танковых дивизий?

Гитлер метнул на своего любимца грозный

предупреждающий взгляд, Гудериан виновато склонил голову,

а Гальдер, даже не взглянув на него, продолжал:

– На штурм Москвы пойдут шестьсот самолетов и тысяча

танков, поддерживаемые десятью тысячами орудий.

По вагону прокатился возбужденный шумок: всем стало

ясно, как велик некомплект в танках.

Выступивший следом за Гальдером Бок попытался

успокоить генералов, рассеять пессимизм сомневающихся.

– Генерал Гальдер, господа, нарисовал объективную

картину, - сказал командующий группой армий "Центр", - и я не

вижу никаких противоречий в его выступлении. Да, у нас есть

значительный некомплект в танках, недоукомплектованы и

пехотные дивизии. Все это вам хорошо известно. И тем не

менее мы можем и должны наступать. Солдаты и офицеры

полны решимости сделать последнее усилие, чтоб победить.

Мы уже у цели. Надо учитывать состояние противника. Русские

деморализованы. В настоящий момент обе стороны напрягают

свои последние силы, и верх возьмет тот, кто проявит больше

упорства. Противник тоже не имеет резервов в тылу и в этом

отношении наверняка находится в еще более худшем

положении, чем мы. Мы должны проявить максимум упорства

и решимости, господа, и сделать этот трудный, но последний

шаг. Гитлер молчал. Он сидел неподвижно, глядя в конец

салона, в одну точку, отсутствующим взглядом. Казалось, он не

слушал, что говорит фельдмаршал. И лишь когда

выступивший следом за Боком Клюге сказал, что в связи с

наступившими морозами и снежными заносами армия

наступать не может, по крайней мере, шансы на успех

невелики, фюрер вдруг вздрогнул, точно проснулся. Клюге

спокойно продолжал:

– Без достаточных резервов, которыми мы не

располагаем в настоящее время, при усталости армии,

учитывая трудные условия русской зимы, наступать, не имея

твердой уверенности в успехе, - значит подвергать себя такому

риску, который может привести к непоправимому.

– Что вы предлагаете, Клюге?
– резко перебил его Гитлер.

– Я предлагаю перейти к обороне, перезимовать у стен

Москвы, а весной будущего года закончить операцию "Тайфун".

Предложение Клюге не явилось неожиданностью,

подобное настроение было известно и Браухичу, и Гитлеру, но

вслух его до сего времени никто не решился высказать.

Поэтому, когда Клюге внес предложение отложить наступление

на Москву до весны, командующий группой армий "Юг"

генерал-фельдмаршал Рундштедт одобрительно закивал

головой, и жест этот был замечен Гитлером. Он уставился на

Рундштедта оловянными глазами и с вызовом спросил:

– Вы что-то хотели сказать?..

– Да, мой фюрер, - поднялся Рундштедт, - я согласен с

предложением командующего четвертой армией. И если это

предложение будет принято, я просил бы часть войск группы

"Центр" на время зимы передать группе "Юг", чтобы мы могли

успешно развить наступление на ростовском направлении...
–

Он глядел прямо в лицо готовому в гневе взорваться Гитлеру и,

чтобы предотвратить эту вспышку гнева, добавил: - Время

подтвердило вашу правоту, мой фюрер, когда вы считали

главной стратегической задачей не захват Москвы, а южное

направление. Выход к Волге и Кавказу. .

– Да, я был прав, - подхватился Гитлер и, перебивая

Рундштедта, резким жестом руки приказал ему садиться.
– Но

теперь уже поздно. У кого еще есть предложения? Вы, Фромм,

что-то хотели сказать?

Командующий резервной армией встал, багровый, слегка

растерянный. У него было предложение, но слишком

рискованное, и он никогда бы не решился его внести, если б

сам фюрер не поднял его.

– Возможно, мое предложение будет неожиданным, я

заранее прошу извинить меня, мой фюрер, - начал

взволнованно Фромм. - Учитывая реальную возможность

высадки англичан в Европе и чтоб избежать войны на два

фронта, я считаю целесообразным обратиться к русским с

предложением заключить мир.

– На каких условиях, Фромм? - с некоторой иронией

бросил реплику Гитлер.

– Мы оставляем за собой прибалтийские области России,