Бородинское поле

руки, лунные волосы этой внезапно свалившейся к нему

незнакомки с полным коробом вестей - печальных и отрадных.

Брусничкин ревниво наблюдал за ними и понял, что

здесь ему отведена роль постороннего наблюдателя, что он

просто слушатель, и, возможно, лишний; он видел два

одновременных диалога: один - словесный, другой - тайный,

диалог взглядов. Наконец, когда Саша закончила рассказ,

Леонид Викторович сказал, кивая на Колю:

– Ну а что ж будем делать с нашим юным героем?

Глеб уже давно обратил внимание на мальчонку, видел,

как тот внимательно изучает командира полка, от которого, как

он уже, очевидно, догадался, зависит его судьба. Сказал,

дружески улыбнувшись:

– Сначала еще раз познакомимся. Я - Глеб Трофимович,

а ты?- Коля.

– Пусть будет Коля-Николай. Не возражаешь? Тебе

сколько лет?

– Пошел пятнадцатый, - отозвался Коля, не сводя с

Макарова колючих маленьких глаз.

– И давно пошел?

– Шестнадцатого октября.

– Порядком, - шутливо заключил Глеб.
– Значит, ты уже не

Коля и еще не Николай. Ну что ж, Коля-Николай, надо тебя

прежде всего экипировать. Полушубок на тебя, пожалуй, не

подберем. А вот ватник и ватные шаровары - запросто, Покажи

свои валенки. Не худые, греют?

– Теплые, - бойко сказал Коля, сразу повеселев. А Глеб,

осматривая мальчика деланно-серьезно, добродушно-

нахмуренным взглядом, продолжал:

– Гимнастерку, брюки найдем. Шапка у тебя приличная,

звездочку дадим. Что еще? Ремень. И пожалуй, все.

– А винтовку?
– совсем осмелев, напомнил Коля.

– Винтовку? - Глеб ухмыльнулся и посмотрел на

комиссара.

– Ты стрелять умеешь?
– спросил Брусничкин.

– С винтовкой сначала надо научиться обращаться.

Собрать, разобрать, почистить. Винтовка - она штука тяжелая,

– сказал Макаров.

– Конечно, автомат легче, - прозрачно намекнул Коля.

И все рассмеялись.

– Это само собой, гораздо легче, - согласился Глеб,

погасив улыбку.
– Но, к сожалению, Коля-Николай, автоматов у

нас не хватает даже тем, кому они по штату положены. А тебе

еще нужно должность определить. Как ты думаешь, комиссар,

какую должность мы определим бойцу. . Как твоя фамилия?

– Фролов, - ответил Коля с нетерпеливым ожиданием.

– Бойцу Фролову?

Комиссар думал вообще отправить мальчугана обратно в

Москву, но раз уж командир все повернул в другую сторону, то

возражать он не стал, а только пожал плечами. И Глеб сам

тогда ответил на свой вопрос:

– Назначим тебя, боец Фролов, старшим помощником

ординарца командира полка. Должность высокая и

ответственная, но, я вижу, ты парень серьезный и справишься,

оправдаешь доверие. Как ты сам считаешь?

– Постараюсь...
– негромко отозвался Коля, но по его лицу

было видно, что он счастлив. Еще бы: старший помощник

ординарца. Звучит-то как! Разумеется, он не знал, что такое

ординарец и в чем будут состоять обязанности помощника и

что должности такой вообще не бывает. Потом спросил: - А с

оружием как же?

– Что-нибудь придумаем. Это после. А сейчас тобой

займется лейтенант Думбадзе.

Легкий на помине, Иосиф Думбадзе появился через

несколько минут взволнованный, доложил, проглатывая слова:

– Товарищ подполковник, капитан Кузнецов докладывает:

параллельно автостраде движется колонна немецких танков.

Макаров встал, посмотрел на Сашу спокойно, пряча

волнение, сказал просто:

– Ну вот, события продолжаются.
– И затем к Думбадзе: -

Устрой санинструктора Александру Васильевну. А Колю-

Николая мы определили в помощники к Чумаеву. Словом,

позаботься. Я - на КП. Пошли, комиссар.

– Привыкайте, это не так страшно, - улыбнулся

Брусничкин Саше, уходя следом за Макаровым, и потрепал

Колю по волосам.

Леонид Викторович неспроста сказал последнюю фразу:

он действительно поборол что-то в себе за эти несколько дней.

Произошло это у Багратионовых флешей, когда на КП полка

пошел фашистский танк. Именно тогда в Брусничкине

произошел внутренний перелом. В нем появилась

уверенность, и не показная, внешняя, а естественная,

осознанная; чувство страха притупилось, заглохло. Он

обвыкся. И теперь советовал Саше привыкать, зная по

собственному опыту, как важно привыкнуть к опасности и

преодолеть в себе постоянное чувство неуверенности и страха.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Заседание Политбюро и Государственного Комитета

Обороны затянулось. Сначала был обычный доклад о

положении на фронтах. Оперативную обстановку, докладывал

заместитель начальника Генштаба генерал Василевский.

Главное внимание докладчика и всех присутствующих было

приковано к битве за Москву. Положение продолжало

оставаться крайне напряженным, если не сказать критическим.

Было очевидно, что Бок бросает в бой последние резервы, и

принцип "любой ценой" стал для него священной заповедью,

своего рода девизом. Бои на подступах к столице не

прекращались ни днем, ни ночью.

Не сумев с ходу овладеть Тулой, Гудериан повел свои

танки в обход, на Венев и Каширу. Тула оказалась в

полукольце, и Гудериан уже не ломился в ее ворота, он рвался

к Москве с юга, будучи уверенным в том, что с падением

Москвы защитники Тулы сами выбросят белый флаг.

Однако самое угрожающее положение складывалось не

здесь, а на западных подступах к столице в полосах 5-й и 16-й