Бородинское поле

– А лошадей что, не хватит?
– спросил Полосухин, и этот

вопрос его несколько удивил Макарова, показался странным.

Пояснил Гоголев, как бы дополняя командира:

– Сами понимаете, товарищ полковник, лошади, особенно

в артиллерии, - самая уязвимая цель. Они беззащитны, их в

окопах-блиндажах не укроешь. Особенно от ударов с воздуха.

– А как же кавалерийские соединения? - неожиданно

парировал комдив.
– Ведь воюют же. И здесь, под Москвой,

корпус Доватора действует.

– У них другие задачи, иная специфика, - попытался

ответить Глеб, чувствуя шаткость своих аргументов.

Его поддержал Гоголев:

– И они тоже несут значительные потери в лошадях.

– Потом, товарищи, учтите время года, бездорожье.

Сейчас лошадь самый надежный вид транспорта. Одним

словом, у меня в дивизии лишних тягачей нет. Поговорю с

командармом. Но боюсь, что он может неправильно нас

понять. Орудия стоят на огневых позициях, снимать их и

увозить на восток мы не собираемся. Надеюсь, вы тоже не

намерены отступать?

Что-то обидное прозвучало в последней фразе

Полосухина. А может, это только показалось Глебу Макарову.

Он приготовил ответную фразу, но Гоголев опередил:

– Отступать, товарищ полковник, мы не собираемся, но

маневрировать орудиями, думаю, придется. Противотанковой

артиллерии в нашей полосе обороны не густо. Но вы правы:

обойдемся без тягачей.

С наблюдательного пункта комдива - он располагался

недалеко от батареи Раевского - пришел вестовой и сказал,

что звонили из штаба дивизии и сообщили, что в дивизию

выехал командующий армией. Полосухин поспешно простился

с Макаровым и Гоголевым и быстро помчался в штаб. В штабе

дивизии он встретился с генералом Лелюшенко. Энергичный,

непоседливый командарм был недоволен тем, что ему

пришлось дожидаться в штабе командира дивизии. Полосухин

начал докладывать обстановку, но Лелюшенко перебил его

нетерпеливо:

– Хорошо, знаю, комиссар мне уже доложил. Вот что,

комдив, если я правильно понял, главные силы дивизии ты

располагаешь во втором эшелоне. Почему?

– Такое решение диктуется условиями местности,

товарищ генерал. Во-первых, местность непосредственно у

переднего края обороны полузакрытая: рощи, кустарники

позволяют противнику скрытно сосредоточиться и одним

броском ворваться в нашу оборону. Во-вторых, мы ожидаем в

первую очередь наступления танков противника. Бить их до

подхода к переднему краю будет трудно: местность не

просматривается. Поэтому нам, видимо, придется бить их в

глубине обороны, отсекать от них пехоту.

– То есть танки пройдут через окопы первого эшелона, -

насторожился командарм. - А ты уверен, что твои бойцы,

после того как по ним пройдут немецкие танки, сохранят

боеспособность и отсекут пехоту от танков?

– Так мы их учили, товарищ генерал.

– Учили там, в глубоком тылу, - быстро заговорил

Лелюшенко.
– А ты здесь попробуй проверь. Возьми танковую

бригаду полковника Орленко. Она у меня в резерве. Возьми да

прогони его танки через свои окопы. Пусть бойцы

прочувствуют, что это такое. Понимаешь? Танкобоязнь из них

надо выбить. Понял? И сделай это сегодня же. Иначе будет

поздно. Сегодня немцы заняли Уваровку. Завтра могут. .

Командарм не договорил, прерванный резкой, тревожной

командой "Воздух!".

Прислушались, глядя в синеву неба сквозь сетку веток, с

которых уже наполовину осыпался лист. С запада нарастал

характерный натуженный гул моторов. В безоблачном небе

медленно плыли фашистские бомбовозы. У переднего края

обороны 32-й дивизии они разделились на две группы. Первая

группа сбросила свой груз на деревни Ельню и Фомкино,

пролетев несколько северо-восточнее, нанесла бомбовый удар

еще по двум деревням. Бомбы разрушили и подожгли

несколько крестьянских домов, не причинив, однако, никакого

вреда бойцам, укрывшимся в окопах и блиндажах.

– Теперь жди танкового удара, - сказал командарм,

протягивая Полосухину свою крепкую руку, утонувшую в

широкой ладони полковника. Посмотрел в спокойное лицо

Полосухина, прибавил: - Запомни, комдив, ты стоишь часовым

у главных ворот столицы. А часовой не имеет права оставлять

свой пост без приказа. Желаю удачи.

Он торопился на свой КП, будучи уверен, что не завтра,

как предполагал ранее, а уже сегодня его армия вступит в

ожесточенный бой. А что бой будет ожесточенным, генерал

Лелюшенко знал. Он помнил до мельчайших подробностей

битву под Мценском. Еще третьего дня Дмитрий Данилович

командовал стрелковым корпусом. И в самый разгар сражения

за Мценск, куда прорвались немецкие танки, Лелюшенко

позвонил по ВЧ начальник Генштаба и, поздоровавшись,

спросил своим мягким, доброжелательным голосом:

– Что там у вас, голубчик?

– Выбиваем немцев из Мценска, товарищ маршал! -

бодро ответил Лелюшенко.

– Выбиваете? Это хорошо, очень хорошо. Теперь

слушайте. Есть решение Верховного назначить вас

командующим пятой армией. Она должна занять оборону в

районе Можайска. Ясно?

Всего девять дней Дмитрий Данилович командовал

корпусом, но эти девять дней стоили девяти лет. Ох и тяжелые,

емкие и до чего же долгие были эти девять дней. И вот

награда: по служебной лестнице он поднялся на ступеньку

выше, из комкора превратился в командующего армией. Уже