Бремя колокольчиков

– Ну да, я как-то не подумал... Не знаю, зачем про Иосифа ляпнул...

Через полчаса они ехали по вечерней Москве. Отец Андрей был

напряжен. Впереди затормозила машина.

– Ну... твою-то мать! Только исповедовался, а они так и норовят в грех ввести!

– После исповеди - всегда искушения, - сам не зная, иронизирует он или серьёзно, ответил отец Глеб и продолжил прерванный разговор, - затонировать стекла, говоришь...

– Да это не я, а Катя... Затонируй, говорит, батюшка стекла, а то неудобно в машине этим заниматься...

– М-да... Погоди, её же Надей звали?

– Надя - раньше была. А эта - Катя...

– Так это другая у тебя уже? Ну, ты даешь! Извини, конечно, но мне твоя исповедь анекдот напомнила. Приходит мужик домой, а там любовник у него в кровати. Он садится на стул, молчит, потом говорит любовнику жены: «Понимаю, я попал... Но тебе-то зачем всё это нужно?» Вот и я не понимаю, зачем тебе это нужно? У тебя - жена. Хоть и не ангельского нрава, но красавица, несмотря на то, что пятерых родила. И не отказывала тебе, насколько я знаю...

– Да не могу я её ни видеть, ни что-то с ней иметь. Стерва! Я ей говорю: «Заткнись! Слушай меня!» - а она продолжает мозг выносить. Я говорю: «Ща не замолчишь - в пост ДПС въеду!» - как раз мимо проезжали. Она продолжает. Я и завернул... крылом... Так она из машины выбегает и кричит: «Караул! Милиция! Помогите! Он меня убить хочет!» Представляешь?! Менты за автоматы, не знаю, чем бы кончилось, не будь я в подряснике...

– Да, уж... Но ведь ты тоже виноват...

– Да я понимаю. Но не могу я с ней! А Катя - она нормальная девчонка, дочь спонсора храма нашего... У неё уже два брака несчастных было, мы друг друга хорошо понимаем... Кончать только она плохо умеет...

– Ну, этих подробностей мне не надо, а про понимание - и про Надю ты, помнится, то же самое говорил. Вообще... Знаешь, у нас у протодьякона такие же проблемы семейные. И он - не без греха по женской части... Ты не подумай, это я не тайну исповеди раскрываю, он и без исповеди мне рассказывал. Вот у него принцип: никаких романов на приходе! Хоть за ним и ходят девки табуном по храму... И вообще, веру в это дело не вмешивает, и, думаю, прав он. Если уж грешен, то не надо одно на другое нанизывать, а то такой винегрет получится и в голове, и в жизни... Да и стуканут в патриархию скорее с прихода... Дочь спонсора храма... Ну, ты догадался...

– Думаешь, я не понимаю? Я ж, знаешь, тебе кратко на исповеди про суицид... Я прям в келье нашей поповской повеситься хотел, на люстре... Теперь мы без света там сидим...

– Ну, ты ж знал, что люстра не выдержит? Зачем это всё...

– А ты хотел бы, чтоб выдержала? Не знал я... правда... Не думал даже...

– Вот и я говорю, пора тебе, дорогой, уже думать начинать. Ты парень-то добрый, заботливым можешь быть, чутким. Надо как-то что-то менять. Извини, что советы даю. Просто больно за тебя, и за твоих. Ну, вот и приехали, спасибо, что довез. Зайдешь? Света пироги обещала.

– Да не... Мне раннюю служить - отдохнуть надо... Спасибо за исповедь и понимание...

т

Чаепитие в кор идоре

Ты смелый, а я такой, я жду, я слежу за тобой, три шага и мы друзья.

Кто дома? А дома я!

АукцЫон, «Заведующий (Копорье)».

Настоятель очень редко заходил в то крыло, где были кельи-раздевалки на двоих для служащих отцов. У него были свои апартаменты в другом крыле. Отцы Вячеслав, Сергий и Глеб с дьяконом-Аркадием пили чай в небольшом общем коридорчике, как из-за угла как-то необычно тихо появился отец Константин.

– Чай пьёте? И мне налейте!

– Садитесь, отец настоятель, - вскочил дьякон, собираясь принести ещё один стул.

– Да я постою!
– стоя в коридоре, ответил настоятель, - ты мне сюда чашку дай!

Это было уж совсем удивительно. Глеб с Сергием тоже поднялись со своих мест.

– Нет-нет, отцы, - сидите! Я сегодня уже насиделся, не хочу...

– Да где ж вы насиделись-то после службы?

– Сказал - не хочу! Сиди и не спрашивай, отец Глеб!
– раздражённо ответил настоятель, - конфету лучше дай мне, вон ту!

Продолжить разговор никто не решался, пока снова не начал настоятель.

– А что, отцы, как живётся вам здесь?

– Тесновато немного вдвоём на семи-восьми метрах. Да и туалет, и душ бы один на всех не помешал, - начал было отец Глеб. Отцы ведь часто между собой говорили о своих стеснённых условиях, глядя на шикарные, с кабинетом, залом, несколькими комнатами и всяческой дорогой экзотикой, покои настоятеля. Всё собирались поговорить с отцом Константином и попытаться выжать из него хоть что-то, а сейчас момент показался удобным. И Вячеслав с Сергием могли поддержать.
– Но...
– глянув на настоятеля, Глеб тут же осёкся, -...но мы не в обиде!

– Вот, то-то! Не на что обижаться-то! Благодарить надо Бога, что есть у вас всё это. В советское время ничего такого не было! Отец Вячеслав, помнишь?

Второй священник утвердительно кивнул, а настоятель продолжил, обращаясь к Сергию, Глебу и Аркадию.

– Да... А вы, молодёжь, не видели этого. Староста на тебя смотрит, как хозяин. Сколько захочет - столько и заплатит! Чуть что не так: сказал что, да или просто какому стукачу чего не понравилось - уполномоченный на чеку! Объясняться пойдёшь! Меня тоже вызывали... Я ж, отец Глеб, тоже недовольным был, как и ты. Возмущался и всё хотел чего-то... Воскресных

школ... Книжки всякие нелегальные читал... Захожу, трое сидят. Один сотрудником совета по делам религий представился. Ещё один в гражданском - просто по имени отчеству. Гэбэшник явно. И отец Марк...

– Бывший благочинный?
– спросил Глеб.

– Да! Старая школа! Его специально, как я потом понял, в кресло такое глубокое посадили сбоку, чтоб не лез особо. Ну, эти двое меня распекают, рассказывают, что было и чего не было. В общем, ясно становится, что одним разговором дело не обойдётся. Я и огрызался ещё... Вот этот, из совета и выводит: «Вы, - говорит, - Константин Евгеньевич, оказались не готовы служить в столице! Не осознали всей ответственности, возложенной на вас! Подверглись влиянию чуждых нашему обществу сил. Думаю, надо бы вам проветрится, послужить на природе, подальше от городов с их соблазнами». Тут отец Марк как-то быстро встал из кресла, не опираясь даже на подлокотники, и сразу уверенно так: «Позвольте! Отец Константин молодой, горячий, увлекающийся, но дело своё знает! Нареканий на него не так уж и много. К критике он чувствителен, и, я уверен, что выводы он сделает правильные, ошибки исправит и впредь будет разумнее». Так он им уверенно сказал, что они согласились, и меня не перевели... Вот, как жили! А сейчас? Вот вам и воскресная школа, и власть не мешает, помогает даже...

Дверь на половине настоятеля скрипнула. Отец Константин быстро посмотрел в ту сторону, потом поставил чашку.

– Ладно, отцы, пошёл я...

После того, как настоятель закрыл дверь на свою половину, заговорил отец Вячеслав.

– Да, уж. Всё так, конечно... Только отец Марк-то другом отца Евгения был, родного папы нашего Константина. Вместе после войны семинарию заканчивали. Так что не так просто он за молодого попа заступился... Да и вообще, не разводка ли всё это... М-да... И старосты, оно конечно, жали! Но я вот, дьяконом, четыреста рублёв получал! Начальнику цеха на хорошем заводе не всегда столько платили! А сейчас?... Аркаш, сколько ты получаешь? Да не отвечай... Тьфу... Ладно, мне тоже пора. Квартирку у новых русских освятить надо, может там хоть денег срублю...