Бремя колокольчиков
Шрифт:
Смахнув с бороды иней и протерев запотевшие очки, он огляделся. Пустая новогодняя электричка уносила последних пассажиров прочь из горящего праздничными огнями города. Южане в тонких курточках с серо- смуглыми безрадостными лицами примостились невдалеке на соседних скамейках. Несколько одиноких мужчин и женщин средних лет, равнодушно разглядывали мелькающие за замерзшими окнами огни и выглядели тоже не слишком празднично. Компания молодых людей явно навеселе громко обсуждала какой-то сериал, разбавляя крепкие выражения междометием ваще. В углу у двери сидел этакий Колям. Нет, скорее, Серега, -
– Чипсы! Кальмарики! Вода! Орешки! Пиво!
– услышал позади себя тихий голос отец Глеб. Он оглянулся. По вагону ковыляла какая-то совершенно древняя старушка. Она скорее походила на восставший труп, нежели на живую бабулю, так сильно было сморщено её лицо и так медленно она передвигалась по вагону, еле-еле ковыляя, то и дело перехватываясь за ручки скамеек. Через плечо - связка из двух пакетов.
– Мне... пиво, пожалуйста, дайте и... кальмаров...
Пива на таком морозе совсем не хотелось, но отец Глеб скорее из жалости решил что-нибудь купить у бабули.
Старушка присела напротив.
– Пиво какое вам? Смотрите вот. Выбирайте.
– Да вот это, - Глеб взял первую попавшуюся банку, с любопытством вглядываясь в лицо старушки, а не в содержимое её пакета. Глаза у неё были какими-то одновременно и печальными, и по-простому добрыми. Отцу Глебу вдруг захотелось поговорить с ней.
– Что, бабуль, пенсии не хватает?
– Да не, милок, не жалуюсь. Пенсия хорошая. Я сорок лет у станка ткацкого простояла, потом сторожем... всё закрыли теперь... сторожей молодых наняли... внуки мои все выросли... не нужна я никому больше... а мне что делать? У окошка сидеть да телевизор смотреть я не могу. Вот и пошла продавать. Пока купишь всё в магазине, потом в электричке пару раз так проедешь - гляди, и весь день ушёл, и с людьми...
– А вас... никто не трогает? Вы ведь без разрешения наверняка...
– Глеб осёкся. Зачем это было говорить?
– ...ну, и тяжело, наверное, таскать-то...
– Да я это последний год только, вот, пакеты беру. Раныне-то всё с сумкой... А так-то никто не трогает... Все ж меня здесь знают. Я и пальто у машинистов, бывает, оставляю - чтоб легче идти было. Но это смотря чья смена... Так вот посидишь, поговоришь с людьми, что-то продашь: и им хорошо, и я не напрасно живу...
– Ну... вы посидите, отдохните хоть немножко...
– сказал Глеб, прерывая затянувшуюся паузу.
– Да не, мил человек, на том свете отдохну. Пойду я...
Сразу встать она не смогла, только в раскачку и с помощью Глеба. Он проводил её долгим задумчивым взглядом.
Вагон уже практически опустел. Оставалось всего несколько человек. Серёга по-прежнему сидел, глядя в тёмное окно, отхлёбывал пиво и шуршал чипсами.
Ещё одна остановка. Двери тамбура распахнулись и в вагон вошла ярко накрашенная симпатичная женщина. Она, практически не раздумывая, уселась прямо к обладателю завидной шапки.
– С Новым годом! Пообщаться не хочешь?
Серёга просто обомлел, даже чипсы рассыпал от неожиданности.
– А-а-а-а... вы-ы-ы... это... Пивка не хотите?
– наконец сообразил он и протянул бутылку.
– Спасибо!
– улыбнулась женщина и отхлебнула прямо из горлышка, правда совсем немного.
Тут двери тамбура снова распахнулись, и в вагон вошли
ещё две дамы, одна из них в форме контролера. Они направились прямиком туда, где сидел Серёга со своей спутницей. Тот от испуга даже поперхнулся: билета у него, конечно, не было. Но проверять билеты никто и не собирался. Оказалось, что это подруги его новой попутчицы. Все женщины были заметно подшофе, в разной степени опьянения, поэтому разговор завязался легко и непринужденно.Слово за слово. В хмельной голове Серёги нарисовалась новогодняя сказка: он уже представлял себя эдаким Доном Жуаном, каждое слово которого ловят радостные и доступные Шахерезады. Женщинам же, как видел Глеб, просто хотелось поболтать, не выходить из радостной эйфории новогоднего застолья в будничную реальность электрички, просто продолжить праздник безо всякого там флирта.
Минут пятнадцать такого Голубого огонька, хохота и плоских шуток Серёги пролетели неземетно. Подруги одна за другой вышли на своих остановках. В компании Серёги осталась только одна Шахерезада, та самая, которая первой к нему и подсела.
– Ещё пивка?
– протянул бутылку Серёга.
– Не-е, я уже всё...
Вдруг Серёга с отчаянной решимостью запустил руку прямо под юбку своей мечте, но тут же получил в ответ несколько отчаянных ударов. В планах Шахерезады его явно не было. Шапка полетела на пол, и Серёга наклонился, чтобы её поднять. В его глазах было какое-то подростковое удивление.
– Ты чо?
– Пошё-ё-ёл на *уй!
Серёга растерянно отряхнул шапку, нахлобучил её на макушку и вдруг так же неожиданно, как предпринял атаку на свою спутницу, принялся истово креститься на промелькнувший в окне освещённый прожекторами храм.
– Не, ну ты странная, может всё ж того, а?...
– Серёга по-прежнему не терял надежды воплотить свою новогоднюю мечту.
Его спутница молча встала, оказывается, она была на огромных каблуках, и, шатаясь, двинулась в направлении тамбура.
Поднялся и Глеб, электричка как раз подъезжала к его остановке. Серёга преградил ему путь.
– Мужик, это последняя электричка?
Обычно Глеб долго раздумывал, что и как ему отвечать, но тут как-то неожиданно слова нашлись сами.
– Нормально всё, братан! Я её провожу! Да я провожал её уже...
– Да? Она такая! Не, ну ты молодец!
– даже обрадовался Серёга, выходя вместе отцом Глебом в тамбур и пытаясь напоследок ухватить свою пошатывающуюся мечту за зад.
С трудом выйдя на платформу, Шахерезада немедленно повалилась на первую попавшуюся станционную скамейку.
– Блин, да она ведь никакущая!
– вдруг понял Глеб, с недовольством осознавая, что оставлять эту женщину одну на скамейке нельзя - замёрзнет.
– Слышь! Давай я такси вызову? Пятьдесят рублей всего по посёлку, я номер знаю, а то замёрзнешь.
– А чё те надо, а?!! Чё ты ко мне лезешь?!!
– Да не лезу я к тебе! Такси, говорю, вызову! Ты ж сама не дойдёшь никуда...