Будешь моей женой. Снова

— Свят… — потянулась к нему, провела рукой по остывшей постели. Где он в такую рань?

— Разбудил? — муж вышел из гардеробной при полном параде. Присел так, чтобы погладить меня по волосам и поцеловать. — Спи, Ярина моя. Еще очень рано.

— А ты куда? — схватила его руку и прижалась к крупной ладони губами.

— Срочная командировка. Буду через пару дней.

— К моему концерту приедешь? — сбросила одеяло и, обнаженная, прижалась к мужу. Мы всю ночь занимались любовью, очень активно начали работать над потомством. — Не хочу тебя отпускать, — терлась об него грудью. Последнее время мне снились странные сны: я теряла Святослава и оставалась одна. Совсем-совсем одна.

— Яри, ты провоцируешь меня, — зарычал, раздвигая мне ноги и расстегивая ширинку. Свят любил секс, но дело даже не в этом. Он говорил, что мой запах сводил его с ума. Так и было: муж не брал меня, пока не обнюхает всю: как самец свою самку. Вот и сейчас времени совсем не было, а Свят сжимал мои груди, зарывшись носом в ложбинку.

На мне не было ничего, а между ног уже горячо и мокро. Муж напористо толкнулся внутрь, жадно покусывая мои губы, всегда на грани, чтобы и больно, и сладко, и еще хотелось. Громкие шлепки распаляли и возбуждали, я не готова была финишировать вместе с мужем, но безумно приятно принимать его семя в себя.

— Нужно менять брюки, — поднялся, демонстрируя весьма провокационное пятно в паху.

— Я буду скучать, — обняла подушку. Мы жили в особняке уже пять лет, но он так и не стал для меня домом. Слишком большой, как музей. Только в нашей спальне и в малой гостиной атмосфера и интерьер мною подобраны. Остальное — дизайнерская отделка и мебель, на которой настаивала свекровь. Спорить с матерью мужа — себе дороже. Особенно если она не сильно жаловала невестку.

— Я тоже, Яри, — коротко, но чувственно поцеловал. — Не грусти, маленькая Джульетта.

— Я люблю тебя, Свят, — сказала вместо прощания.

— Я тоже, Яри.

Я тоже… Пока это самое большее, что мне полагалось. Но я и так чувствовала его любовь, без всяких признаний. Просто Святославу сложно говорить о чувствах вслух: причин не знала, но не требовала признаний. Когда-нибудь он скажет сам. Я готова ждать, сколько потребуется.

Сегодня у меня был насыщенный день: подготовка к отчетному концерту в нашей музыкальной школе. Отец еще звонил, сказал, что заедет: нужно какие-то договоры подписать.

Школа, кстати, его подарок на окончание академии музыки. Мне не позволили бы гастролировать с оркестром, даже при всех успехах, а заниматься чем-то нужно. С последнего курса я начала преподавать музыку детям, в том числе с ограниченными возможностями, детдомовским и стесненным материально. Филантропия и меценатство — обычное дело в нашем кругу, а если оно еще приносило удовольствие, то сам Бог велел!

Папа сделал мне вот такой подарок. На бумаге хозяйкой была я, но на деле управлением занимались профессионалы. Мое дело — организовать процесс обучения и преподавать самой, чтобы не терять навык. Играла я каждый день, но учить и самой музицировать — разные вещи.

Я спустилась к завтраку: экономка уже накрыла мне в роскошной столовой. Яйца-пашот, ветчина, хрустящий хлеб с маслом и тремя видами икры, поздний арбуз, дыня и горячий чай с мятой. Меня кормили на убой. Муж лично давал Антонине Павловне, нашему повару и по совместительству шефу в «Чайке», рекомендации, чем и как кормить его жену. Мы всерьез взялись за мою будущую беременность, но Святослав решил, что я уже хрустальная ваза. Мне нужно правильно, сбалансированно питаться, курить возле меня не смел никто, а алкоголь исключен даже в виде пропитки десерта.

— Передайте Антонине Павловне, что все очень вкусно, — улыбнулась экономке.

— Ярина Дмитриевна, мало поели. Святослав Игоревич будет недоволен.

— А давайте мы ему не скажем, — улыбнулась, но неискренне. Меня немного задавало, что за взрослого и хозяина в этом доме был исключительно муж. Прислуга именно так и запомнила: меня холили и лелеяли, но с оглядкой на Нагорного. Господин должен все одобрить. Наверное, если бы я не любила Свята, то такая опека вызывала бы раздражение, но я очень-преочень любила мужа.

— Как можно, Ярина Дмитриевна, — экономка преданна ему как собака. В хорошем смысле. Алла Григорьевна еще у его родителей служила, но когда Свят женился, перешла к нам.

— Ну тогда пусть ругает меня, — пожала плечами, — когда вернется.

Экономка поджала губы. То, как мы ссоримся и как обычно миримся, известно всему дому. Что-что, а сексуальную жизнь Свят не ограничивал пуританской моралью: если кому-то слышно, то пусть надевает беруши или увольняется. Наверное, поэтому прислуга после девяти вечера предпочитала не выходить из своего крыла без вызова от хозяев.

Я посмотрела свое расписание и вышла на улицу. Вроде конец сентября, а похолодало дико. Я плотнее запахнула кашемировое пальто и отправилась в гараж. Но… Не тут-то было! У меня были права, машина и сносная езда по городу, хоть и неидеальная, но муж неожиданно приставил ко мне водителя.

— Сереж, не надо, — пресекла попытку сопроводить меня. — Я к Стасе в галерею, потом в школу. У тебя выходной сегодня.

— Но, Ярина Дмитриевна…

— Все, — отрезала и села за руль. С мужчинами было легче: они обычно слушались лучше, особенно когда хозяин в отъезде.

Станислава — младшая сестра моего мужа. Мне сложно сказать, что мы стали лучшими подругами за прошедшие годы, но когда она звала к себе в галерею, на кофе или домой, я не отказывала. Стася прекрасно рисовала, и брат помог с открытием своего места в этом городе. Свят очень любил сестру и максимально заботился о ней. Много раз предлагал купить собственное жилье, чтобы съехать из особняка родителей. Такие разговоры порой велись при мне, но Стася упорно отказывалась. Почему-то у меня всегда было чувство, что они что-то не договаривали, вокруг да около, какими-то кругами ходили и загадки загадывали, которые мне не понять. Или это потому что у нее еще с подросткового возраста развилось ОКР?

Рисование было частью терапии, как и лекарства, а стало делом, которое она полюбила. Навязчивые идеи, мысли и страхи сменились легкой заторможенностью и монотонностью как темперамента, так и настроения.

— Привет, — меня проводили в мастерскую Стаси. Галерея еще не открылась, была возможность пройтись и посмотреть картины в тишине, но меня сразу повели наверх.

— Здравствуй, Ярина, — медленно произнесла Стася. Она была в рабочем комбинезоне, руки в краске, даже темные волосы со следами желтого цвета.