Буревестник

– Родители здесь живут?

– Нет, в Стретфорде.

– Чем они занимаются?

– Мама - швея, папа - шОфер...

– Надо говорить "шорфёр".

– В общем, автобус водит. Брат на корабле моряк, Рэйчел, сестра - кассирша. Люси и Джим ещё в школе.

– А... парень у тебя есть?

– Был, да я его бросила.

– Почему?

– Он сказал, что я дура.

– А он вообще кто?

– Да не знаю. Тачки вроде чинит...

Мне стало как-то не по себе.

– Он не имел права судить про твой ум.

– Конечно! Я так ему и сказала, чтоб на себя посмотрел.

– Он не могёт разбираться в таких вопросах, поскольку не принадлежит к образованному кругу, а я вот - интеллигентный и потому сразу точно вижу, кто дурак, а кто нет. Скажи ещё,... вы с этим... механиком... были близки?

– Ну, да. Только ты не думай, он меня долго уламывал, почти неделю.

У меня слегка потемнело в глазах.

– А другие... были?

Нахмурилась, упёрла руки в боки:

– Может, были, а может, нет. Ты чего меня допрашиваешь? Нашёлся тут блюститель нравов! Может, тебе надо, чтоб как та фифа в кине: "Я честная девушка", бла-бла-бла, только на дворе уж двадцатый век, люди вон в космос летают!...

– Зачем?

– Видать, за алмазами.

– Не видать, а...

– Ну?

– Очевидно. Или видимо. Видимо, за алмазами - так правильно говорить.

– Да, пожалуй, так оно красивше.

– Не красивше, деревенщина, а красивЕЕ.

– Ну-ну, в точности профессор тот, Хиггинс. Кина насмотрелся, да?

– Я не люблю кино. Я лучше предпочитаю книжки. Вот недавно одну как раз... осилил...

– Интересная?

– Слов нет!

– Как называется?

Как же, как!?

– "В овраге над пшеницей"

– ЧуднО.

– Это тебе не хухры-мухры,... не какой-нибудь... жалкий детектив. Тут вдумываться надо.

– Дашь тоже почитать?

– Тебе будет трудно...

– А телека у тебя нет.

– Есть, но там ведь чушь всякую крутят.

– Не скажи. Бывает и что прикольное.

И смотрит спокойно, весело, как будто мы сто лет знакомые или я вообще ей брат родной.

– Ну, так я схожу за книжкой?

– Давай.

А мне просто хотелось выйти. Я был в крайнем замешательстве. Она, конечно, симпатичная, но, по-моему, старше, чем сперва показалось, и такая... разбитная что ли. Как пить дать заигрывать станет, а потом обсмеёт, обругает. Неотёсанная, дикая, тупая! Даже не сообразила, что её похитили. Вообще это очень мне выгодно, я могу её просто выставить за дверь: прости-прощай, дорогуша. Но тогда я снова останусь один, с воспоминаниями, мыслями... Нет, надо собраться с духом и придерживаться плана. В конце концов, я же так и хотел, чтоб быть выше её по развитию, а тут уж никаких сомненьев...

Вдруг как на гвоздь пяткой напоролся! Миранда говорила "красИвее"! Мать честная, вот ведь опростоволосился! Хотя, "красивше" - это уж вообще ни в какие ворота не лезет, а я был ближе к истине.

Стал книжку ту искать, а как нашёл, так меня опять всего прострелило. "Над пропастью во ржи" - а я как сказал!? Точно не так! Вообще не так!! Да кто ж придумывает им такие идиотские заглавия!? То "Над гнездом кукушки", то вот эта ахинея! Как же быть теперь? ... Она, наверное, забудет... А если нет?

Эврика! Сдеру обложку! Даже начал было, да нет, думаю, варварство. Лучше я её замажу чем или обклею, вон хоть газетой, как, бывало, учебники обвёртывал. Решено и сделано. Обмазал корешок и всю обложку клеем, ловко так насадил газету, прижал другой книжкой, альбомом с картинками Гойи.

А что там, думаю, поделывает, моя гостья?

Обратно дрыхнет! Да что ж за медведица!?

– Эй, тебе не кажется, что ты слишком много спишь?

– Я?
– возмущается, - Да я встаю каждый день в шестом часу утра, а ложусь в двенадцатом ночи! На работу надо к восьми, а ведь и повеселиться тоже хочется, и дома дела: постирать, погладить, в рот что-нибудь кинуть. Кстати, во сколько ты обедаешь?

– Да как придётся...

– Поскорей бы.

Нда... Я пожарил яичницу, сделал бутербродов с колбасой и сыром, заварил ещё чаю - всё это исчезло быстрей, чем за двадцать минут. Зато я был объявлен "классным".

– Знаешь, - говорю, - здесь душновато. Давай проветрим помещение, а я тебе заодно и дом покажу.

Повёл ее наверх, оставивши двери подвала нараспашку и включивши вентилятор.

В какую комнату бы мы ни заходили, Мэриан ахала и выдавала что-нибудь типа "Обалдеть!" или "Шикарно!", или "Ой, какая прелесть!". "Какой весёленький половичок!", "Какие нарядные блюдца!", "Какой дорогущий диван!" - у меня аж скулы сводило от этих бесконечных дифирамбов. Бабочек я её пока не решился показать, чтоб не устроила ещё какую-нибудь... профанацию.