Буревестник
Шрифт:
Мэриан... И чего я так взбеленился? Всего лишь платье... Пойду проведаю её.
На улице снег. Дверь в подвал распахнута, но по такой собачьей погоде последний кретин не поплетётся куда-то без куртки.
Сидит на кровати и читает этого американца. Не пойму, напугана или обижена.
– Обедать будешь?
– Если дашь.
– Я пока ещё не стряпал...
–
– У меня её и нет.
– Чем же ты питаешься? Одним мясом?
– Овощи и фрукты тоже ем.
– Так картошка и есть овощ.
– Боже! О чём мы говорим!
– Об обеде, который пока никто не сгоношил. А скоро уж, поди, стемнеет.
На кухне оттаяла.
– Извини, что так вышло. Я же не знала, что ты будешь меня фоткать. И платье такое шикарное! Я хотела его снять, да побоялась: вдруг порву.
– Забудь. Я сам хорош... Мне просто очень дороги эти вещи.
– Если честно, чьи они? Твоей матери?
– Нет. Возлюбленной. Она умерла. ... Чего ты тут хмыкаешь!?
– Не сердись, просто... парни ведь часто такое рассказывают. Я не говорю, что именно ты врёшь. А вот Шипс Клинлив всем полгода трындел, что его невеста померла, а она просто сбежала от него к футболисту.
– Миранда взаправду скончалась. Прямо у меня на руках. От воспаления лёгких.
– И врачи не помогли?
– Какое там! Будто ты не знаешь, какие сейчас врачи! Ничего не умеют делать! ... Мы очень любили друг друга. Но я её всё-таки сильней.
– Ещё бы. Такие потрясные шмотки!
– Теперь они твои.
– Да ладно! Лучше знаешь чего, сгоняй ко мне на халупу, попроси у Нэнси, чтоб собрала и выдала тебе моё барахлишко.
– А она вот прямо так и отдаст всё незнакомому человеку.
Смеётся.
– Конечно. У ней это даже в привычке. Ну, ты не поймёшь...
– Я не хочу, чтоб твои знакомые меня видели. Я ведь тебя как бы похитил.
– Ерунда. Дай бумагу. Я настрочу письмо, ты отправишь, и всё будет в ажуре.
Предоставил я ей лист, и на него просыпались следующие перлы:
"Дарагая Ненси! Я сьежжаю к адному друшку. Затолкай мои тряпки в чимодан и в среду в абед вынеси на крыльцо, там будет ждать
такой худосочный крендель. Отзовётся на Фердинанда. Отдай ему всё, а фен можиш себе аставить, он мне никогда не ндравился. Чмоки-чмоки. М."– Ты в школу вообще ходила?
– Ну, да.
– Сколько дней?
– Сколько надо!
До ужина мы исправляли депешу. Седьмой вариант более-менее удался, хотя и за него во втором классе влепили бы двояк, но Мэриан уверяла, что иначе её подружка просто не прочитает. Адрес написала на отдельном клочке, на удивление правильно.
– Я сегодня уже никуда не поеду: устал и погода плохая. Завтра и Барбару тебе куплю, и письмо пущу. Если ещё что-то нужно, ты смело говори. Может, в доме найдётся.
– Часы на стену и отрывной календарь.
Говоря это, она протирала губкой стол. Произнесла очень чётко и без всякой интонации, то есть без такой, какую я мог распознать. Не повелительно, не умоляюще, не шутливо, не тревожно.
– Хорошо, - говорю, - поищу. Тебе ведь не срочно?
Когда я уже собрался пожелать спокойной ночи, она вдруг спросила:
– "Доктора Нета" мне не видать ведь, как своих ушей, да?
– Боюсь, что да.
– Тогда хоть сам сходи, а мне потом расскажешь.
Спалось хорошо, я вполне успокоился. Утром перечитал то место, которое мне давеча показалось смешным. Здорово он ему приложил, этот художник: у меня есть талант и ум, у Дориана - красота, а у тебя - только титул и бабки. Ничего, стало быть, за душой, а туда же, речи толкать! Как хорошо быть остроумным, не лезть за словом в карман.
Идти к Мэриан с пустыми руками мне не хотелось, и я понёс ей свой будильник. И снова шок. Вошёл, конечно, постучавшись, - и тотчас пулей выскочил. Она сидела на унитазе. С Мирандой такое вообразить было невозможно!
– Ты хоть бы шторку задёрнула!
– Чего? Не слышу!
– Шторку!!! Задёрни!!!
Чуть глотку не надорвал.
– Уже можно войти?
– Нет!
...................................................................................................................
– А теперь?
– Нет!
Часы в руках помогли мне точно узнать, сколько я проторчал во внешнем помещении, пока красавица справляла нужду - двенадцать с половиной минут.