Цапля для коршуна

— Можно подумать, ты мне позволишь! — Лена отвернулась к окну.

Какая муха его укусила?

Все же было хорошо…

Или он, как и Лена, день за днем притворялся? Старался быть милым, надеясь приручить Леннею. И просто не выдержал. Тяжело все время носить маску — и кожаную, на ремнях, и маску фальшивой любезности. Лена свою почти сбросила. Он тоже позволил себе отвлечься, расслабиться. Стал собой.

Мимо проплывала вечерняя Мелья. Темные улицы, одинокие фонари на перекрестках, деревья, выступающие из мрака лохматыми чудовищами, редкие прохожие. Идут себе без опаски. И все вокруг чисто, ухожено. Даже на окраине — благополучный, хорошо устроенный город.

Лена немного успокоилась. Но обида ершиком скреблась в горле.

— Я обещала проведать Дотти, не спросив твоего разрешения, — сказала холодно. — Сожалею, забылась.

На стенах проснулись и заморгали знакомые огоньки, однако светлее в салоне не стало. Цветных рефлексов тоже не было. Словно огоньки обитали в какой-то параллельной реальности, не имевшей связи с материальным миром.

— Леннея, — начал Дион примирительным тоном. Осторожно потер переносицу — с правой стороны. Вздохнул. — Прости меня. Конечно, ты можешь проведать Дотти. Заедем к ней дня через три-четыре. Кстати, ты хотела познакомиться с Айделем. К тому времени он как раз вернется. А убежище — это просто общество взаимопомощи. Некоторые маги снимают энтоли, но остаются на службе у прежних хозяев. Другие пытаются найти новое место в жизни. Им трудно, и они поддерживают друг друга.

Лена постаралась не обращать внимания на покровительственные нотки в его голосе — едва слышные, но неприятные, как сквозняк из оконных щелей. Следовало помнить: он видит перед собой Леннею, а за ее спиной — длинный шлейф драм и взаимных обид.

— Можно узнать, почему тебя называют избавителем?

На лице Диона появилось отвращение, настолько сильное, что Лена чуть не рассмеялась.

— По глупости, — сказал он с досадой. — С королевских магов сняли энтоли сразу после оглашения эдикта. Для остальных ничего не изменилось. Владельцы не хотели отпускать своих одаренных, его величество не спешил настаивать. Потом был заговор, — короткий взгляд на "невесту". — Сразу после этого первые маги получили свободу. Рэйды поняли, как опасно перечить королю. Но мое имя было на слуху, и перемены связали со мной.

Ладно, кивнула Лена. Хочешь быть скромным? Хозяин — барин.

— А кто такой Эктор?

— Бывший маг рэйда ин-Райма. Ты его не узнала?

Лена пожала плечами, мысленно отвесив себе оплеуху. Этот Эктор обратился к ней по фамилии. Нетрудно было предположить, что они с Леннеей знакомы. И кажется, Дион уже называл это имя. С другой стороны, ото всех проколов не убережешься.

— И чем ты ему не угодил?

Дион дернул углом рта.

— Эктор Фарби тоже отказался покушаться на короля, но рэйдом сделали меня одного. Кроме того, он пока не нашел себе заработка и живет на деньги общества. А общество в основном содержу я.

Повисла настороженная пауза.

Это в смысле "содержу на деньги твоей семьи?" Лена хмыкнула про себя. Да на хорошее дело денег не жалко, особенно чужих! Ей стало любопытно:

— Сколько ты заплатил за Дотти?

— Семь тысяч керм.

Денежная система Гадарии была сложной и путаной, почти как в старой Англии с ее соверенами, гинеями, фартингами, кронами, шиллингами, пенсами и пенни. Лена нашла подходящую книжку, но разобраться в прочитанном не успела. Запомнила только, что мелкие деньги назывались стагами, покрупнее — таллами и поллами, а самые крупные — кермами.

За все Ленины обновки в розовом магазине с Диона попросили одиннадцать керм. Значит, семь тысяч — умопомрачительная сумма.

— Я стараюсь помогать всем, кому могу, — сказал он сухо.

А меня держишь на цепи, подумала Лена. И постаралась улыбнуться. Мило. Очень мило. Фауст с Мефистофелем тебя побери, Дион Герд!

— Ты отдала Дотти свою одежду, — заметил он.

— Ты против? Приплюсуй к своим семи тысячам еще пару керм.

— Леннея, — голос Диона налился чугунной тяжестью, — скажи мне наконец, что с тобой случилось? Где ты провела эти месяцы? У кого? Что с тобой сделали?

Стекляшка предупреждающе кольнула, и Лена подавилась воздухом. А Дион смотрел так, будто стремился взглядом выдавить ей глаза, протиснуться через образовавшиеся дыры в мозг и увидеть там обнаженные мысли.

— Хотела бы я ответить, — сказала она совершенно искренне.

— Ты не помнишь? Тебя заставили забыть?

— Почему ты так думаешь?

Ну давай, догадайся! Спроси: "Ты из другого мира?" Или: "В тебе чужая личность?" Предположи — просто в порядке бреда. Может, у нее получится хоть кивнуть…

— Потому что ты действительно стала другим человеком, — сказал Дион, — за каких-то полгода. И я не верю, что это произошло само собой.

Он вздохнул, перестав сверлить ее взглядом.

— Ладно. Переживем прием, я разгребу дела, и попробуем разобраться.

— Как? — оживилась Лена, чувствуя и предвкушение и тревогу. — С помощью магии?

В прошлый раз они использовали какую-то печать правды — результат нулевой, а ощущения почти шоковые. Если взять что-то посильнее и это "что-то" придет в противоречие со стекляшкой-цензором… Как бы у нее мозг не вскипел.

— Не бойся. Для начала мы просто сядем и поговорим. Ты расскажешь, как жила все эти месяцы, очень подробно, шаг за шагом, начиная с побега. Я расспрошу обо всем, что мне непонятно. Согласна? Хорошо. Если найдем несоответствия и провалы в памяти, а я почти уверен, что найдем, значит, на тебя кто-то воздействовал. Я знаю пару толковых специалистов по ментальной магии, но стоит ли посвящать их в наше дело, решим позже. Честно говоря, — он улыбнулся напряженно и… виновато, что ли, — мне нравится, как ты изменилась. Если бы полгода назад мне сказали, что ты сделаешь то, что сделала сегодня, я бы не поверил.

Лена растерялась. Что она сделала? Просто поступила так, как поступил бы на ее месте любой нормальный человек. Стало даже обидно:

— По-твоему, полгода назад я не пожалела бы девочку, которая чудом вырвалась из лап мерзавцев?

— Нет, не пожалела бы.

— А может, ты просто плохо меня знал?

Воланд и Бегемот! Как ей притворяться Леннеей, если в самых изначальных, самых естественных человеческих побуждениях они настолько несхожи? Кем надо быть, чтобы убедительно играть дочь рэйда Дювора ин-Скира — бесчувственной стервой, капризной дурой? Ну так она не будет играть! А Дион пусть делает выводы…

— Я одного не понимаю, — заговорила Лена. — Ведь нормальный город, люди милые, приветливые. И весь этот ужас с одаренными. Дотти же совсем девчонка, ей всего шестнадцать лет. Как так можно?

— Тое тоже было шестнадцать, — произнес Дион таким тоном, что у Лены вмиг заледенели пальцы.

Он держал в руках ее жизнь и судьбу, но пугал по-настоящему всего пару раз, и сейчас был именно такой момент.

К счастью, гроза миновала очень быстро. Тень ушла с лица Диона, и следующие слова прозвучали с легким нажимом, но спокойно: