Царство

Вилхелм ван Дейк и Серена Риччио.

Прекрасная пара. Прекрасная история.

А сейчас я хотел бы рассказать кое-что другое.

4

Белый песок приятно грел стопы. До слуха доносился смех, – дочки играли в догонялки на пляже, порой забегая в воду, ничуть не страшась приливной волны.

Муж сорвал с дерева мохнатый плод размером с детскую голову, срезал крышку и передал супруге. Сок внутри оказался приятным на вкус – что-то терпкое, немного приторное, похожее на молоко.

Она снова посмотрела на море. Звезда ныряла за горизонт, – скоро уже и следов не останется, только рыжее, переходящее в кроваво-красный цвет марево. Похолодает, и нужно будет вернуться в гостиницу.

Агнете обняли, прижались к её спине. Раз попавшись в капкан мускулистых, густо покрытых рубцами рук, уже не выбраться. Но Агнете не боялась их. Она почувствовала горячее дыхание над ухом, а потом супруг сказал:

– И это – наша земля. Ты счастлива?

– Ещё спрашиваешь.

Муж поцеловал её в шею, а потом произнёс:

– И ведь стоило только покромсать бывшего босса. Видит Бог-Император, если бы можно было, я бы сделал это ещё раз. Пусть даже бесплатно.

Агнете поморщилась.

– Мы же договаривались. Ни слова о работе.

– А о будущем можно?

А вот спрашивать, можно ли хватать Агнете за грудь, муж не стал. Агнете и слова против вставить не могла, млела. Муж слегка укусил супругу за мочку уха, из-за чего у неё вырвалось нечто среднее между вздохом и стоном.

– Ещё лет пять на службе Хокбергу, и я завяжу, – проговорил он. – К тому времени дом точно достроят. У нас будут деньги на спокойную жизнь. Могли ли мы о таком мечтать, когда ходили на "Русалке"?

Агнете не отвечала. Она дышала прерывисто, так как муж приподнял подол платья и забрался рукой ей между ног. Сердце стучало, кровь била в виски.

– Нет… – только и вырвалось у неё.

– То-то же. Никогда не бойся, пока я рядом.

Мужу пришлось вытащить руку, так как к ним подбежала младшая дочка, Эбба.

– Папа! Мама!

Светловолосая и голубоглазая, как и все остальные дочери, Эбба никого не стеснялась. Из одежды только трусики, – в четыре года можно не переживать о таких мелочах, как одежда. Щёки розовые, ноги-руки полненькие, сама девочка пухленькая – какие её годы? – ещё вытянется, станет стройной, как мама.

Эбба принесла родителям ракушку.

– Молодец, доча, – проговорил муж. – Обязательно возьмём с собой.

– Эб, а где Амали и Бирна? – спросила Агнете.

– Они… они там, – Эбба повернулась и показала рукой на утопающую в море звезду.

Агнете вздохнула и проговорила:

– Сколько уже можно говорить им… Но нет, всё также плавают в потёмках.

– Да брось, – произнёс муж. – Амали уже взрослая.

– Ей одиннадцать!

– Тебе рассказать, что я в одиннадцать делал?

Агнете бы отмахнулась, но муж держал крепко. Вместо этого она обратилась к Эббе:

– Будь добра, посиди на пляже, посмотри за сёстрами. Если что – беги к нам, поняла?

Эбба кивнула и помчалась к воде. Наблюдая за тем, как она бежит, забавно расставляя ноги, муж сказал: – Хочу ещё ребёнка.

– Ой, что-то я сомневаюсь. Уже четыре.

Он усмехнулся и снова начал ласкать так, что она даже выгнулась. Муж взял Агнете на руки и отнёс в заросли высокой травы, где осторожно положил на землю и начал раздевать.

В памяти Агнете это воспоминание сохранилось чётко. Почти образцовая картинка того времени, когда они с супругом были полны жизни.

Теперь рыжие волосы Агнете потускнели. Взгляд замученный, под глазами тёмные мешки, кожа болезненно бледная. В руках малыш Фритьоф, их последний с мужем ребёнок.

Фритьоф чувствовал то же, что и люди вокруг. Ревел без остановки. Но никто не пытался заставить его умолкнуть. Только мать качала в руках, да иногда целовала в лоб.

Но то Агнете и Фритьоф. Они хотя бы ещё живы, в отличие от отца семейства. Лукас Йордаль сложил голову в сражении с орками. Он уже точно не "полон жизни".

– Агнете Йордаль! – Из помещения, где сжигали покойников, появился мужчина с урной в руках. – Получите, распишитесь.

Триста-четыреста грамм праха – вот и всё, что осталось от некогда могучего абордажника, разбойника и пирата. Даже тела нет, и Агнете думать не хотела, какие страдания перенёс муж, раз его останки пришлось сжечь.

– Амалие, передай мне Фритьофа, а сама возьми урну, – проговорила Агнете.

С первым заданием старшая дочь справилась, а вот с урной не задалось. Как стояла на столе, так и продолжала стоять. Амалие побледнела и не сводила с неё взгляд.

– Амалие?

Старшая дочь, которая отнеслась к гибели отца вроде бы хладнокровнее всех остальных, вдруг разрыдалась. Обхватила лицо руками и, не глядя, ринулась прочь.

– Амали! – крикнула вслед Агнете.

Но нет, Амалие не слышала. Хорошо хоть двери со встроенным датчиком движения, – створки разошлись, стоило к ним только приблизиться, иначе дочка протаранила бы их с известным результатом.

– Амали! – ещё раз попробовала Агнете, но старшей дочери уже и след простыл.