Царство

Амалие стояла, наблюдая за перепалкой широко раскрытыми глазами. Она покачивала на руках Фритьофа.

Агнете велела:

– Поднимись к сёстрам.

Других случайных свидетелей в комнате не осталось, но Симона всё же передумала выражаться. Вместо этого она сказала:

– Какие же мужики тупые…

– Меньше слов, девочки, – сказала Текла. – Ты-то, Симона, вроде бы встала на ноги. Но у тебя один ребёнок, а у Агнете четыре! Надо что-то думать.

– А что вдовья пенсия? – спросила Агнете. – Есть, на что надеяться?

Симона фыркнула и отозвалась:

– Ну, может быть, для одного человека и достаточно.

– Так на "Русалке" и того не было, – произнесла Текла.

– Даже не начинай! – Симона метнула в подругу злой взгляд. – Вообще не стоило во флот идти! Ну что за судьба?! Текла покачала головой, вздохнула и заметила:

– Зато парни какие были! Бравые, красивые. Монет не жалели…

– Текла, прекрати, – попросила Агнете, – сама же за здравие начала.

Текла выпила ещё рюмку и сказала:

– Как бы то ни было, я вам, девочки, теперь не помощница. Все деньги сейчас на лечение пойдут. Вот как муженька в строй вернут, так сразу. А до той поры крепитесь. И, кстати… – Текла помолчала немного, а потом добавила: – Агнет, мне тоже деньги нужны. Твой у моего занимал же?

Агнете не сразу, но кивнула. Она семейными деньгами никогда не занималась, но знала о долге.

– Так вот, – сказала Текла. – Я помогу тебе вещички распродать. Заодно свою долю заберу, хорошо?

Агнете вздохнула и кивнула.

Симона обратилась к ней:

– Подумай о работе. Я вот в госпитале медсестрой. Четырнадцать тронов за месяц. Четырнадцать! А работать иногда и по двенадцать, и по четырнадцать часов приходится, если поток.

Агнете почувствовала… Точнее будет сказать, что она в тот миг почувствовала что-то, что противопоставляется этим самым чувствам. Совершенную пустоту, вакуум, чёрную дыру, затягивающую её куда-то внутрь, в бездну.

– Эй, Агни… Агни, всё нормально? – спросила Текла.

"Нет, ничего не нормально. Это какой-то кошмар! Да. Это страшный сон, и он скоро кончится", – хотела ответить Агнете, но промолчала.

Вместо этого сказала, – голос стал грудным, пропадающим:

– Нет, ненормально. Но мы недавно купили землю… на Нагаре. Это дорогая земля. Там будет дорогой дом. Я надеюсь, что удастся так же дорого их продать.

– Только вот снова на Нагаре мы будем в лучшем случае месяцев через девять-десять, – произнесла Текла. – Тебе нужно перебраться куда-нибудь в общие каюты, да найти работу, чтобы потянуть время.

– Но… но я ничего толком не умею, – сказала Агнете.

– Но ты же вроде работала в ресторане…

– Я официанткой была!

Текла же продолжила:

– Здесь в официантки идти точно не стоит. Если без чаевых, то, считай, вообще за еду работать будешь. Могу пристроить посудомойкой к знакомым. Если повезёт, даже поваром возьмут. Рабочие руки всегда нужны. Много кто погиб, кроме солдат. – Текла посмотрела на ту часть стола, где стояли рюмки, к которым ещё никто не притронулся.

Вообще-то в их дружном коллективе было ещё две женщины – Клементина и Сура. Но обе погибли вместе с семьями во время разгерметизации отсека, в котором жили.

– Я же предлагаю съехаться, – сказала Симона. – Мне кажется, должны уступить. Будем жить в одной каюте. Коек там десять, так что ещё и место свободное останется. Текла, Агнете?

– Я пока спешить не буду, – отозвалась Текла. – Муж такой очнётся, спросит о доме, а я ему что?

– Понятно. – Симона перевела взгляд на Агнете. – Ну а ты что думаешь?

А той только и осталось, что сказать:

– Я не знаю. – Она ответила спустя несколько мгновений: – Я согласна.

6

На работе Агнете и присесть не могла. Пусть всего лишь один из многих, но камбуз, где трудилась Агнете, посещали тысячи людей. Только вроде бы разобрался с теми, кто пришёл на завтрак, как наступает обед и так далее и тому подобное.

Работа Агнете нехитрая: знай себе перегружай грязную посуду с подносов в моечные машины, из моечных машин в сушильные шкафы и, наконец, из сушильных шкафов обратно на кухню. Но бегать надо быстро, не поскальзываясь на влажном кафеле, перебив при этом кучу тарелок.

Кроме того, сложность в том, что Агнете не обладала силой покойного мужа. Она не могла поднять полную корзину с посудой, чтобы переставить из одного аппарата в другой. Приходилось разгружать, заставлять немногочисленные свободные полки, не путаться при этом, и – не допусти Бог-Император! – что-нибудь сломать. Агнете ждала, что такое событие непременно произойдёт и госпожа Сяо мало того, что наорёт на раззяву, так ещё и оштрафует. Но пока Бог миловал, и госпожа Сяо даже кивала Агнете, когда та, переделав за день все дела, отправлялась домой.

В этот момент возникала другая сложность.

На работе кровь кипела, нельзя было и подумать о том, чтобы сбиться с ритма и остановиться. Агнете об усталости не вспоминала. А усталость всегда наваливалась после, и приходилось опираться на стену, чтобы не растянуться на полу.

И вроде бы через пару недель Агнете начала потихоньку привыкать к суровым условиям работы, но её уверенность пошатнулась, когда она получила плату за труды тяжкие.

Десяток золотых монеток. Десяток золотых монеток за больные ноги, ошпаренные руки, пот и слёзы! Агнете вспомнила, что с мужем, бывало, тратила десятку, а то и больше, за один только поход в ресторан.

Думаю, не стоит говорить, в каком настроении Агнете вернулась в тот день домой.

Дверь скрылась в специальном пазу в стене, и Агнете прошла внутрь каюты. Она жила здесь со всей семьёй, а ещё с Симоной и её восьмилетним сынишкой Венсаном. Целых четыре койки свободны – всё-таки Фритьоф спал в собственной детской кроватке – но Симоне обещали, что никого больше к ним не подселят.