Царство

Почти.

Иеремии оставалось не так уж и много до спасительных врат на мостик, которые он собирался заблокировать с той стороны. Истекая ядом и проклиная всех участников происходящего безумства – в особенности Георга – Иеремия подволакивал ногу и тянулся к электронному замку, когда получил мощный удар в спину, перетряхнувший весь его богатый внутренний мир.

Иеремия приложился лицом о ребристую поверхность врат с изображением герба Збаржецких – коронованного геральдического орла – и сполз на пол. Его тут же дёрнули назад и повалили на спину. Над собой Иеремия увидел хищный оскал Георга за панорамным стеклом шлема. Иеремия успел только вскинуть руки и пропищать: "Это всё инквизитор!" Уже в следующее мгновение сабля Георга сверкнула, перерубила ладони и обезглавила его.

– Всегда какой-то инквизитор, – проговорил Георг, провожая взглядом покатившуюся голову. – Да, приятель?

Иеремия, конечно же, не ответил, а Георг уже возвращался обратно к солдатам – по меньшей мере, половина отряда к концу сражения оставалась на ногах. Георг обратился к командиру:

– Марио, пусть кто-нибудь удерживает выход с мостика, пока мы тут всё не разъебём.

– Есть. – Марио жестами приказал отделению бойцов занять позиции у врат.

– Остальные за мной, пора заняться минированием.

– Капитан, а как уходить будем? – спросил Марио. – "Акула" подбита.

– У меня всегда есть план Б, – отозвался Георг и добавил, хохотнув: – Правда, я не уверен, что он вам понравится.

17

Мурцатто выпустили из камеры одной из последних. Аколит Туонелы молча протянул ей видавшее виды лазерное ружьё. Пристреливаться некогда, да и негде, поэтому Мурцатто оценила состояние, а потом рычажками выставила режим на одиночный огонь, потому что дополнительных батарей ей не дали, и максимальную мощность, потому что чёрт его знает, что там впереди.

Только она вышла из камеры, как аколиты забросили туда несколько тюремщиков и заблокировали двери, чтобы те никому уже не помешали. Что именно с этими людьми произошло, Мурцатто примерно понимала. Были бы мертвы – их оставили бы там, где лежали.

Мурцатто подождала, когда освободят последних членов посольства Туонелы, и вместе с ними направилась в отсек для персонала, обслуживающего тюрьму. Там она наткнулась на первые следы прошедшего сражения. Котару Ва-кенну не везде удалось обойтись без жертв и разрушений.

Множество турелей выкорчевано, какие-то превратились в уродливые бесформенные сгустки металла. Где-то форму потеряли и люди тоже – Мурцатто насчитала дюжину обугленных трупов или даже пятна осыпавшегося праха.

– Госпожа, – Мурцатто окликнул Рутгер, псайкер Туонелы, – идите сюда.

Мурцатто вошла в помещение, откуда осуществлялось управление всей сложной техникой: от электронных замков на дверях одиночных камер и до психосилового барьера. Повсюду экраны, показывающие картинку с тех камер, которые пережили буйство колдовской стихии. Посреди комнаты – собрание солдат и офицеров.

– ...не могу позволить вам распылять силы! – на повышенных тонах говорила Туонела. – Поймите же! С того момента, как Котар покинул это место, все, кто вышел следом, – такая же цель для экипажа "Милосердия", как и он. В нас в любом случае будут стрелять!

Предводитель Огненных Змиев – он представился агентам инквизиции под именем Фоль'вер – повернулся к Корду и произнёс:

– Неприятно это признавать, но она права, брат. Мы все – участники бунта. Нас больше не бросят в тюрьму. Убьют на месте.

В подтверждении его слов раздался грохот болтеров, да такой остервенелый, что Мурцатто вздрогнула и втянула голову в плечи. Давно не слышала, и ещё бы столько без этого звука прожила.

Корд подвёл ладонь к шлему – принял вокс-сообщение.

– Что там? – спросил командор Рама Ярадж.

Внушительный даже без силовых доспехов, он был не сильно ниже Корда во всей его современной экипировке. Однако Рама от неё полностью не отказался, – Мурцатто увидела на его бедре кобуру с тяжёлым болт-пистолетом.

– Боевые сервиторы. Пока что разведка боем, – отозвался Корд. – Похоже, хотят выяснить, что у нас есть, а потом уже атаковать всеми силами.

– Тем более нельзя терять время и препираться тут по мелочам! – воскликнул Хашутта бал Зейду.

– Предатель уходит! Вот что важно! – выдавил сквозь зубы Корд, и Мурцатто поняла, что говорит он это не первый раз.

Мурцатто выступила вперёд, привлекла к себе внимание и сказала:

– Если бы Котар хотел нашей смерти, мы были бы мертвы, и ему не пришлось бы ни перед кем объясняться.

Что по этому поводу думает Корд, вообще Саламандры, Мурцатто не поняла. Оба в шлемах, оба нависали над ней так, что вот-вот раздавят. Но всё же она продолжила:

– Котар никакой не предатель и не еретик. Образованный, порядочный, один из самых достойнейших людей из всех, кого я знаю. Ни злобы, ни коварства я за ним не замечала. У него наверняка были причины поступить так, как он поступил, и я верю, что он совершил это из лучших побуждений.

– В глубине души Корд тоже так считает, – проговорил Фоль'вер и вздохнул. – Просто нам всем безумно жаль, в какой ситуации оказался наш добрый брат. Нам придётся его убить. – Фоль'вер перевёл взгляд на Корда. – Но сперва нужно сделать то, что он нам посоветовал.

Фоль'вер положил ладонь на наплечник Корда, и тот сказал:

– Хорошо, мы идём на мостик. Поздно договариваться. Кровь уже пролита, нужно довести дело до конца.

Космические десантники направились на выход, а Мурцатто поймала взгляд Туонелы. Та подмигнула ей и проговорила:

– Так держать. Я уже отчаялась переубедить этого барана.

18

Всё это время сражение с друкари не утихало ни на минуту, и я не могу полностью его проигнорировать.

Пока на переднем крае происходило нечто кровавое и в то же время странное, – невероятно успешное вступление Рыцарей Некорованных в бой, чтобы уже через полдня отступить, – в тылу кипели страсти ничуть не хуже.