Целители. Тени прошлого

– Как жаль!- подумал Мар, с сожалением отпуская томящее чувство узнавания.- Если бы до меня дошло, кого мне напоминает Дамиан, я понял бы многое другое!

Почему это важно, он не понимал. Но точно, совершенно точно знал, что важно. Расстроился немного, но утешил себя тем, что будет теперь присматриваться к другу получше. Когда пятна сойдут, он разберётся в этой загадке.

А пока уточнил, зная уже, что ничего сестре жены не грозит:

– И что теперь? Я имею ввиду, выкинешь ли ты девушку из академии?

Дамиан поморщился:

– Нет, конечно! Я, идиот, закусился и довёл до крайне неприятной ситуации. Теперь придётся как-то отыгрывать. И возвращать её доверие...

Мар был рад, что "ситуация" будет "отыграна". А вот насчёт "доверия" очень сильно сомневался... Нел просто озверела и, кажется, люто возненавидела декана целителей. Вряд-ли что-то выйдет у Лавиля. Особенно учитывая то, как боится он близости и откровенности. Всего того, что только и признают эльфы за любовь.

– Их дело,- смиренно думал Мар.- Их жизнь и их дело. Не сложится ничего, и ладно. Главное, что Дамиан не завалит Нел на пересдаче. А значит, она сможет доучиться.

Как он ни любил своего названного брата, но хорошо знал ему цену. Ветреный красавец, убеждённый в том, что любовь однажды убьёт его и боящийся этого. Зачем такой Неониль? Или Мэй? Они достаточно пострадали уже. Им нужна опора и защита, а не рефлексирующий вертопрах, который неизвестно ещё когда сможет понять, насколько они обе ему нужны.

Другое дело, если Дам окажется способным на перемены, твёрдость и верность. Это будет совсем другая история. Но вот способен ли друг так круто изменить собственную жизнь, покажет только время.

***

Вернувшись из Дормера, за круглым столом в Семейной столовой, Адельмар сообщил всем "своим", что, судя по всему, Ниль ничто не угрожает, в смысле вылета из академии Дормера. В подробности не углублялся. Намекнул только, что тут имело место недопонимание.

Нел фыркнула, что решимость декана целителей замять дело ничего не меняет, и она не намерена оставаться больше в Дормере. Её не стали переубеждать или просить подумать ещё. И так подумает. Теперь, когда знает о планах Лавиля. А лишний раз ворошить и обострять не стоит. Особенно тогда, когда унижение и боль ещё так сильны.

Говорил ли Адельмар ещё с кем-нибудь об этой истории? Говорил, конечно. С женой. Но об этом мы умолчим потому, что разговоры супругов - это дело личное.

С Нел он ничего не обсуждал. Зато мелкую свою подружку изловил на следующий день и отправился с ней на прогулку. Чтобы поговорить без лишних глаз и ушей. Мэйлин поняла, конечно, что это неспроста, но отнеслась совершенно спокойно. Что значит ребёнок не пуганный наказаниями!

– Хотя с другой стороны,- думал Мар со смехом.- Хотелось бы мне увидеть того самоубийцу, который взялся бы "повоспитывать" Йли принятыми в Дормере методами воспитания!

Так, посмеиваясь про себя, он и шёл по дорожке. Мэй пожелала взобраться на священный холм поблизости от замка. Тот самый, где плясали эльфийки во время праздников. Он не отказал и взбирался наверх, вдыхая тёплый воздух гарнарской зимы. Она всё равно пахла зеленью. И палыми листьями немного. Приятный запах. Родной.

Мар удивлялся, как легко он приживался здесь. Не с разумными. Там всё было сложно и неоднозначно. Но вот земля эта его принимала. Он чувствовал её, как свою. Здесь и в Ламетале. Это было удивительно. И очень радовало его.

Радовало и то, что Ламеталь тоже креп и становился похож на Гарнар. Магия просыпалась там. Набирала силу. Он, со своей стороны, делал всё, чтобы помогать. "Выравнивал" законы Ламеталя под Гарнар. Под те стандарты по которым жили их предки.

Они были счастливы и свободны. Может быть, их потомки тоже смогут быть такими же вольными и несгибаемыми, добрыми, но непреклонными, какими были они? Один из сильнейших магов континента посмотрел на пушистую макушку Йли, которая ловко бежала по тропинке впереди него и ласково усмехнулся:

– Точно, смогут! Наши дети точно смогут быть такими, какими не могли быть мы! Уже могут!..

Взрослый и ребёнок взобрались на холм, уселись прямо на чуть поблекшую из-за зимы траву на вершине. Так, чтобы хорошо видеть окрестности. Полюбовались ими. А потом Мэй сама приступила к нелёгкому разговору. Искоса, хитро глянула на немного строгий профиль дяди:

– Ну? Начинай!

– Что?

Йли состроила уморительную рожицу:

– Нотации, конечно! Ты же для этого меня позвал?

Мар потрепал девочку по пушистой макушке:

– Я тебя, Смешинка, позвал не для того, чтобы ругать.

Мэй хихикнула, подтверждая прозвище, что он дал ей:

– А зачем тогда?

– Предупредить, чтобы была аккуратнее и внимательнее. Когда будешь планировать свои очередные "возмездия". Если не собираешься, конечно, стать убийцей в таком юном возрасте.

– С этим деканом что-то не то?- настороженно спросила девочка, даже не пытаясь делать вид, что она не при делах.

Мар успокоил. Или нет? Нейтрально сообщил:

– Откачали. Но всё пошло не совсем так, как ты для него планировала. Кроме "уборных" радостей, он огрёб ещё страшнейшую аллергию. Теперь выглядит ужасно: худой и покрытый пятнами, как леопард.

– Шрамы останутся?- деловито уточнила Мэй.

– Нет, похоже,- успокоил Мар.

И тут же пожалел об этом. Он её успокаивает, а она смеётся:

– Вот видишь, какая польза и красота! Почистился, омолодился, кожа отшелушилась старая. Юношей будет выглядеть! И подумал над своим поведением, надеюсь!

Мар нахмурился. Девочка притулилась к его боку и негромко, уже нормальным голосом, пообещала:

– Я поняла, Мар. Буду осторожнее. Прости за друга. Если нужно, попрошу прощения у него самого.

Дормерский муж приобнял девочку за хрупкие плечики. Это, пожалуй, будет лишним...

***

Лавиль тоже получил свою меру разговоров по душам. Правда, совсем небольшую.

Как он ни отговаривался работой и прочим, матушка всё-таки навестила его. Прорвалась, можно сказать, сквозь все заслоны. Увидев сына, не удивилась. Хмыкнула: