Целители. Тени прошлого

Многие эльфы видели её мучения и посмеивались втихую. Ланель насмешливо поднимал брови и подчёркнуто заботливо справлялся у неё о здоровье. Было это до той памятной ночи, когда он вытащил её из реки. Они ещё разговаривали тогда. Поэтому она колко отвечала, что всё великолепно.

А иногда тихонько, доверительно шептала эльфу в ответ на его шутки:

– Я кажусь себе натуральной старухой рядом с детьми. Столько энергии! И зачем они прицепились ко мне? Они такие необыкновенные! Что им делать рядом с такой блеклой молью, как я?

Ланель обычно смеялся и уходил. А однажды ответил, с сожалением глядя на неё:

– Это удивительно, то, как вы не знаете и не цените себя! Вы такая же, как они, эти дети: наивно верите в добро. А ещё принимаете и возвышаете каждого. Поэтому они тянутся к вам. Вы никого не способны обидеть и при этом обладаете стойкостью алмаза. Сью не просто так вцепилась в вас. Она умеет видеть сокровища...

Лика тогда, помнится, рассмеялась советнику княгини в лицо. Тоже мне сокровище! Прыщи, конечно, прошли, и волосы отросли, но до сокровища ей как до лун ползком. Ланель усмехнулся, изящно поцеловал ей руку и уронил:

– Когда-нибудь вы поймёте...

Поцелуй тот потом беспокоил целый день. Лика неловко почёсывалась. Пришлось пойти переодеться и прятать расчёсанное место под удлинённым рукавом.

Это потом она поняла, почему так случилось. После того поцелуя, когда едва не "перегорела". Она ужаснулась тогда. Какой же резерв у Ланеля, если с ней, довольно сильным магом происходит такое? Вторым номером шла мысль о том, какие же вообще были силы и резервы у первородных эльфов? И драконов? И как вообще их, таких, можно было победить...

Третья мысль была практической и очень неприличной. Но вполне себе допустимой для лекаря... Как они вообще живут "личной" жизнью, выродки, подобные Ланелю? Вспомнила, какие страшилки рассказывали о Чёрном Палаче и Прекрасном Короле. И от души посочувствовала королю, советнику княгини и всем, кто страдает от таких же проблем.

Адельмару Астарскому можно было не сочувствовать. Он как раз был бесконечно, безоблачно счастлив со своей парой. Они так открыто проявляли свои чувства и сияли любовью, что это утешало и побуждало верить в чудеса

Хоть для кого-то...

Это и было, по сути тем, что не позволило Лике возненавидеть Гарнар и эльфов после мерзкой выходки начальника Тайной Канцелярии княжества.

***

Ничто на свете не вечно. Так и безмятежный покой приюта "матушки Розы", как называли его за глаза все подряд, нарушился однажды.

Случилось это обыденно и неприятно...

Поздним вечером, когда последних кто бодствовал, старших ребят, как раз загоняли в постели, какой-то крестьянин принялся лупить в ворота приюта и дико орать.

Все обитатели дома, кроме малышей, которые уже спали, высыпали в небольшой холл здания. Настороженно уставились на матушку Розу.

Она привычно командовала:

– Так! Дядька Брак, мы с тобой идём к воротам...

– Мы тоже!- сунулись к ним несколько старших мальчиков.

Начальница приюта грозно сдвинула брови:

– Ни в коем случае! Вы что, желаете загреметь к дознавателям снова? Как преступники? Или в канцелярию Магического Совета, как нестабильные маги?.. Минт, развей заклинание! Шад! Спрячь нож! Отнимите у него нож кто-нибудь! И где ты его, негодник, прячешь, что мы его никогда не находим?..

Шад ощерился в ехидной "улыбке":

– Вы, и правда, хотите знать?..

Роза, довольно молодая женщина, топнула ногой и перебила выползня со дна Дорма:

– Не сметь сквернословить!.. Лика! Отними у Шада нож!

– Нечестная игра!- возмутился Шад.

Все знали, что мальчик влюблён в Алику и ни в чём не может ей отказать.

Матушка Роза зубасто улыбнулась ему. И как это только выходит у такой милой женщины?..

– Если бы я играла с вами честно, то уже давно бы сдохла от нервов, проклятий, заклятий или экспериментов, которые пошли не так, как нужно! Кому от этого было бы лучше?

Никому! Если бы подобное произошло, это стало бы трагедией для всех них. Шад привычно просканировал тело хозяйки приюта. Всё не плохо... Скажем так... Как всегда... Юный целитель привычно отвёл глаза от того, что безмерно пугало его в организме Розы.

Сдулся. И натолкнулся на понимающий, весёлый даже взгляд своей приёмной матери. Ненормальная играла даже на этом. На своей возможной скорой смерти!.. Хорошо, что в ней нет ни капли магии и она не может знать, что они ежедневно подпитывают её.

Лика научила их. Сначала всё делала она сама. В одиночку. Очень великодушно и глупо. Хворь Розы тянула много сил. Очень много. Она просто сжирала силы любого, кто старался продлить жизнь женщины. Они делали это по одному. Но каждый день. Вымотанный борьбой с удивительным заболеванием, как раз успевал восстановиться к тому времени, как снова приходила его очередь.

Лика тащила бремя одна. Неудивительно, что она была тогда измождённой и страшной, как их жизнь до приюта матушки Розы. Самый умный из них, Забледыш Фаль, который поглощал любую, даже самую замудрёную книгу за пару часов и считал в уме быстрее любого управляющего, произвёл какие-то там вычисления.

На самом деле, он пытался объяснить им, что и как он рассчитывал. Никто из них не понял. У некоторых заболела голова, малыша Бая вывернуло. Фаль принялся объяснять, почему "возможен подобный феномен"... Его заткнули. И потребовали объяснить по-простому.

Он и объяснил им, что "судя по суммарным данным, исходя из потребностей мамы Розы, которые позволили бы ей оставаться стабильной, а по-простому, живой, размера резерва Лики и времени, в течение которого производился энергообмен, очень и очень сомнительно, что Лика могла бы осуществлять этот энергообмен без фатальных последствий для себя".

Продравшись сквозь эту белиберду, они поняли, что Лика просто не должна была прожить так долго. Дрянь, сидящая в теле мамы Розы сожрала бы её. Когда это случилось бы?..

– Давно,- солидно ответил Фель. И уже как выходец из трущоб добавил:

– Как она не подохла при таком тотальном и постоянном перерасходе?.. А скарх его знает!..

Случалось с ним такое. Тихий и милый, он выражался грубо только тогда, когда бывал расстроен. Как в тот день... Парни тоже прониклись и иначе, чем на героиню, на Лику не смотрели. И как на чудо природы. Которое выжило в невозможных условиях.