Цена Победы

Зато скандал, который им закатила Мария Соррель, был самым настоящим. Ярилась она, как обманутая законная жена, а не шпионка, втёршаяся в доверие. Кричала, закатила Кириллу пощечину, пыталась расцарапать лицо сопернице…

Однако не только осталась в Беломорске, но и приняла от Кирилла солидную денежную «компенсацию понесённого ущерба». А уже через месяц военная контрразведка аккуратно «подвела» к ней своего офицера, игравшего роль инженера.

Но для меня было важно другое. Мой друг и начальник безопасности не только успокоился душой, но и нашёл своё счастье. И симпатия переросла в нечто большее, а разница в возрасте в двадцать один год — не смутила. Так что осенью мы уже сыграли свадьбу, а на следующий год Натали стала крестной матерью для их сына…'

Беломорск, квартира Воронцовых, 2 (15) марта 1915 года, суббота, время обеденное

— Кстати, о Кирилле! Ты не права, родная, его командировки оказались очень полезны. Например, на фронте он выяснил, почему интенданты почти не сдают пустые консервные банки, несмотря на строгие приказы. Представляешь, оказалось, что это — своеобразная валюта. Из банок делали 'окопные свечи, рефлекторы для ламп, крючки для одежды и множество разных необходимых, но не полагавшихся по нормам довольствия мелочей. Так что даже то, что попадало в интендантские лапы, они выменивали на что-то другое, им нужное. Стоило только обеспечить, чтобы банки после снятия с них олова, возвращали в часть, как их саботаж как рукой сняло! Стали все вежливые, баночки привозили с уже снятыми этикетками, отмытые и высушенные!

— Что, все?!

— Просто, за каждую банку, с которой они схалтурили, им не возвращали не только её, но и ещё две!

Слушатели рассмеялись.

— А стоило ли так заморачиваться? — всё ещё посмеиваясь, спросил генерал Клембовский.

— Стоило, Владислав Наполеонович, ещё как стоило! Консервы нынче большой дефицит, они и нам нужны, и союзникам. По ценам Лондонской биржи, если купить олова на копейку, его хватит, чтобы произвести пять банок консервов. Союзникам мы их продаем почти за два рубля! Родной казне — за полтора.

— Изрядно! — похвалил генерал. — Но ведь в консервах олово — не основная затрата, верно? Мясо нужно купить, жесть…

— И специи, и труд рабочих. Кстати, со специями нас Персия теперь сильно выручает. Но важно другое. Жесть у нас имеется, мясо выращиваем. Получается, ограничивает нас только олово. А ведь мы не в убыток даже с Отчизной торгуем. Так что из-за нехватки олова всего на копейку, мы недосчитаемся примерно семидесяти-восьмидесяти копеек прибыли. И двух рублей выручки во франках или фунтах.

— Да на что нам их франки? — всплеснул руками генерал. — Добро ещё фунты. Те на золото поменять можно, а французики золото и серебро с началом войны из оборота изъяли, одни бумажки, и те дешевеют!

— Верно, всё верно. Только мы эти бумажки там же и тратим. Война же! Вспомните, как Перемышль взяли! Тамошние нормы настрела на ствол оказались втрое выше, чем даже рассчитанные по итогам Балканской войны. Миномёты я и сам произведу. И многие детали для орудий. Откатники там, станины, прицелы, тягачи. Но со стволами — затык. Их у французов и закупаем. И станки тоже. До войны у меня интервью брали, корреспондент спрашивал, куда нам столько станкостроительных заводов. А сейчас они в круглосуточно работают, и всё равно — только три четверти потребностей в станках покрывают. Инструментов тоже не хватает. Да много чего. Например, налоги с производства удобрений во Французской Полинезии мы этими франками платим.

— М-да-а! — глубокомысленно протянул он. — Вот ведь как! Вроде готовились-готовились, а опять всего не хватает! Ну да ничего! — тут он глянул на Менделеева младшего и супругов Рябоконь. — Всё равно некоторые заготовки пригодились. Будет у нас сюрприз немцам!

Глава 11

Тарнув, 20 апреля (3 мая) 1915 года, понедельник, поздний вечер

— Господа офицеры! Третий тост!

Присутствующие подтянулись и приготовились выпить, не чокаясь, когда прозвучит ритуальная фраза.

— За тех, кого с нами нет!

Артём Рябоконь выдохнул, выпил рюмку до дна, переждал пару секунд и потянулся за закуской. Традиция третьего тоста постепенно распространялось в войсках, но тут были свои, беломорские, среди них она появилась вскоре англо-бурской [60] .

Посиделки случились совершенно неожиданно. Так-то их часть дислоцировалась на другом берегу реки Дунаец, но сегодня он привёз в ремонт две «мотолыги». Хотя к уже привычному сочетанию «многоцелевой тягач лёгкий» недавно добавилось слово «бронированный», армейские механики жаргонное название менять не стали. Одна машинка была собственная, плановый ремонт движка и ходовой части, а вот вторая — «соседская». Подполковник Фок, почитаемый беломорскими за «почти своего» (так часто он появлялся на тамошних полигонах) недавно получил шестнадцать МТ-ЛБ с возимым 90-мм миномётом.

60

В реальной истории традиция «молчаливого» третьего тоста зародилась в Советской Армии в годы Афганской войны. Авторы предполагают, что Воронцов, возможно ненамеренно, обучил ей Семецкого и его бойцов. Ну, а дальше — Русско-Японская, сражения в Маньчжурии, обеих Монголиях и прочих странах, отделившихся от Китая, две Балканских войны… Потерь хватало, и традиция распространялась.

Машины были новые, а идею подсказали немцы, они на французском фронте на свои «полугусеничники» чего только не ставили. И пулемёты, и 5-см флотские скорострелки, изначально разработанные как средство борьбы с торпедными катерами, и даже 88-мм миномёты.

Ну, вот последнюю идею наши и позаимствовали. Только выяснилось, что стрелять на ходу — плохая идея, уже после третьего выстрела ходовая стала скрипеть и разваливаться. Но сказался вечный армейский бардак, и механики к Анатолию Владимировичу пока не прибыли. Он и попросил «по-соседски» командира бронеходного батальона капитана Алексея Ухтомского [61] . А тот поручил своему зампотеху, то есть поручику Рябоконю, заместителю по технической части, прошу любить и жаловать.

61

На всякий случай напоминаем, Алексей Ухтомский — старший брат жены Воронцова, регулярно упоминается в предыдущих романах цикла. Как и Артём Рябоконь.

Как каждый нормальный военный, Артём лишней работы не любил, так что удачно совместил «чужой» ремонт со своим, плановым. И обошлось это всего в три бутылки технического спирта [62] , универсальной армейской валюты.

Правда, с апреля этого года фронтовым частям ввели водочную порцию, по шкалику в обычные дни, и по два — в воскресные, так что покупательная стоимость слегка упала. Еще в марте удалось бы за пару бутылок договориться.

Впрочем, грех жаловаться. После введения «винной порции» у нижних чинов и куражу прибавилось, и простывать стали меньше, да и, что уж от самого себя скрывать, меньше стали воровать. До войны этот город под австрияками был, но это не помешало распространиться тут и воронцовской программе «шмурдяк», и небольшим подпольным ректификационным колонкам.

62

В данном случае имеется в виду мера объёма. Водочная бутылка ~ 0.615 литра.

Так что евреи, которых в городе было множество, быстро наладили «производство водки холодным способом», просто разбавляя чистый спирт. Вкус был не тот, но зато возможность выпить была у любого, кто мог заплатить. Да и поляки не отставали, предлагая бимбер [63] из-под полы буквально на каждом углу.

— Предлагаю выпить за то, чтобы немцев остановили! — предложил тост Мишаня, вольноопределяющийся из миномётчиков.

Да, именно «немцев», правильное слово подобрал. Недели две назад бестолковая «Резиновая война» была, наконец, приостановлена, и начали копить резерв для удара на краковском направлении. Но немцы опередили. Буквально вчера германские и австрийские войска под командованием Августа фон Маккензена начали прорыв в направлении Горлице.

63

Бимбер — польский самогон.

— Хороший тост! — одобрил Саня Лаухин, пилот истребителя, отличившийся еще в Бельгии в самом начале войны.

Артём мимоходом пожалел, что знаменитый Артузов-младший, в полк которого и входила эскадрилья Лаухина, не смог хотя бы заглянуть на их посиделки. Увы, и его, и Юрия Семецкого вызвали в штаб на какое-то срочное совещание.

Ну да ничего, шанс ещё был. Техника уже стоит на платформах, но их эшелон должен отправляться только в половине третьего ночи. Потому и получилось посидеть с земляками.