Цена Победы

На Балканах, да ещё во время войны, вопросы перехвата власти и денег всегда решались крайне незамысловато. Вот даже сюда приехал в сопровождении двух дюжин охранников. Нет, правила вежливости гость соблюдал, внутрь двора с ним вошли только двое, оружие на виду никто не держал, но Перес тоже не вчера родился, его люди засекли чужаков и донесли.

— Это мой маленький «Наутилус», — продолжал улыбаться соплеменник.

И увидев непонимание в глазах, пояснил:

— Подводный корабль. Фото опытного экземпляра, чертежи и спецификации. Нет, я не собрался воевать, мне субмарина для другого нужна. Вы откройте папку-то! Видите, большая часть объема приходится на так называемый лёгкий корпус. Сверху тонкостенные танки, которые заполняются керосином или соляркой. Очень выгодный и дефицитный товар в эти трудные времена и к тому же добавляет положительной плавучести. А снизу, в роли балласта я гружу всякое нужное мне, но тяжелое. Патроны, капсюли, двигатели, станки. Ещё ниже аккумулятор, он и крутит движки. Дальних рейсов у нас нет, от Италии до Албании путь короткий. Так что достаточно двух человек экипажа. Поэтому жилой отсек очень маленький.

— А в чём смысл? Говори, не стесняйся! До начала шаббата [67] ещё почти час, и делами заниматься пока можно!

— Война — штука прожорливая. Сербам и черногорцам, которым вы помогаете, вечно чего-то не хватает. А болгары за транзит дерут немилосердно, да и греки не лучше. Вот я и нашёл альтернативный источник поставок, с хорошей маржой.

— Погоди-ка! Если ты топливо сливаешь, то обратно, получается, судно пустым идёт? Танки водой заполняешь?

— Обижаете! Обратно мы им медь и свинец везём, он у сербов свой, а у «макаронников» — в дефиците. Каучук синтетический тоже и пластик. А цистерны мы «шмурдяком» заполняем. Мы ж его сами делаем! И плотность у него — как у керосина и следы топлива не мешают. Всё равно в Италии через ректификационную колонку пропускают. Контрабандный спирт идёт на безакцизные напитки, а остальное — используется как топливо.

67

Шаббат — суббота, седьмой день недели в иудаизме, в который евреям предписывается воздерживаться от работы. Начинается с заходом солнца в пятницу и длится до захода солнца в субботу. Ранее упоминалось, что сам Полтора жида не очень религиозен, но он не в курсе убеждений Френкеля.

Речь его звучала забавно. Идиш — язык провинциальных евреев, своих технических терминов не выработал, и потому технические термины были калькой с языков технически развитых стран — с английского, немецкого и русского.

— А в чём предлагаемый гешефт?

— Этот кораблик я строил почти полгода. И следующий получится не быстрее. Размещать заказ в Италии или Греции я не хочу. Про сами подлодки их чиновники узнают быстро, но вот детали устройства им ни к чему. Тем более, что основная борьба с контрабандой сейчас ведётся австрийцами. А Италия вот-вот вступит в войну [68] . Скорее всего — на стороне Антанты. И тогда мне понадобится намного больше таких вот судёнышек. Мне есть, что предложить «макаронникам». Вы с вашим Воронцовым позаботились, чтобы у сербов было много меди, свинца, стали, взрывчаток и пластиков. Но и им многое нужно, что есть у итальянцев или может быть туда доставлено. Да и никель лучше просто снять с русского судна в море и тайно поставить сербам, чем отдать за транзит до половины его стоимости. А никель — это мельхиор, вернее, оболочки для пуль. Тонна никеля — это примерно девять миллионов патронов, вот такая математика!

68

На самом деле договор о вступлении Италии в войну на стороне Антанты был уже заключён. Он был подписан 26 апреля 1915 года в Лондоне. Но Френкель об этом не может знать. Италия объявила войну Австро-Венгрии 23 мая 1915 года, т.е. позже этого разговора.

— И?

— Помогите мне быстро и тайно изготовить эти корабли и доставить в Адриатику. И я не только щедро расплачусь, но и дам вам равную долю.

— У меня есть предложение лучше! — тут Полтора жида улыбнулся, но продолжить не успел. Проезжавший мимо его дома грузовик вдруг, взревел мотором, круто развернулся, вышиб ворота, затем ворвался во двор его дома и остановился. Из кузова посыпались люди с криками «Бей германских шпионов!»

Услышав, что они орут, Рабинович даже оторопел. Еврейские погромы в Одессе случались, и он бы не удивился антисемитским лозунгам. Но причём тут шпионаж?!

А вот Френкель, ни на секунду не задумавшись, выхватил из нагрудного кармана свисток и подал какой-то сигнал. После чего двое его сопровождающих тут же извлекли откуда-то по паре пистолетов и несколько раз выстрелили. Пока — в воздух и под ноги нападающим. При этом один заорал по-русски: «Замерли все! Перестреляем к чертям собачьим!»

Прежде чем ворвавшиеся погромщики сообразили, что у тех тупо патронов не хватит, и догадались пустить в ход здоровенные дрыны [69] , которыми они заранее вооружились, расстановка сил снова поменялась. С улицы ворвалось ещё два десятка разнообразно вооружённых людей. Пистолеты Маузера, револьверы, карабины Нудельмана, автоматические «браунинги» и, как вишенка на торте, парочка лёгких пулемётов НТ.

69

На всякий случай поясняем: дрыном называли любую тяжелую палку, применяемую в качестве оружия.

— Бросили дубьё! — снова скомандовал всё тот же спутник Френкеля. — И сами — мордой в пол! Быстро, я сказал!

Одесса, полицейский участок, 1 (14) мая 1915 года, пятница, вскоре после захода солнца

— Ну, вы чего! — канючил один из нападающих. — Шпионов защищаете? Ничего, вот ужо напишут государю, что прямо посередь Одессы да белым днём кубло шпионское от честных подданных отстреливалось да чуть не поубивало, а полиция их ещё и защищала!

— Брось чушь молоть! Или ты не знал, в чей дом идёшь? Рабинович — почти правая рука у самого Воронцова. А тот Императору первая подмога. Признавайся, сукин сын, пограбить собирались?!

— Воронцова?! — взвился скандалист-погромщик. — Да он первый шпион и есть! Вот, в газетах что писали? Продвинулись немцы. А почему? Да потому что поставка самых современных бронеходов с задержкой прошла. Это ли не вредительство, по-вашему?!

Полицейский чин промолчал, то ли поражённый причудливыми извивами логики, то ли не желая встревать в политику.

— А ещё говорят, что Воронцов тот через день к царице ходит. А все знают, что у неё из спальни телефон к самому кайзеру проведён!

— Что?! — взревел городовой, стоявший неподалёку. — Ты, ирод, на государыню поклёпы возводишь? Н-на!

из мемуаров Воронцова-Американца

«…Похожие попытки погромов регулярно случались по всей Империи. Само по себе это не очень удивляло, в большинстве стран с началом войны наблюдается всплеск патриотизма и шпиономании. Увы, Россия исключением не стала. Поначалу немного удивляла изобретательность, с которой мои враги ухитрялись любое лыко в строку вставить. Меня обвиняли в том, что в войсках начало не хватать снарядов, мог ведь больше произвести? Мог! И армян спасли не всех. И иностранцев привечаю, а среди них, наверняка много шпионов. Ввели в войсках 'винную пайку» — русский народ спаиваю. Зарабатываю стране валюту — стратегические материалы вывожу, а их немцам поставляют! Станки, паровозы и вагоны импортирую? Вредитель! Мог наладить достаточный выпуск. Что? Не мог? Не смешите людей, вы знаете, какими Воронцов деньжищами ворочает? Вот то-то! Мог, но не стал! А почему? Потому что враг и шпион!

А дворянство, присвоенное мне императором Австро-Венгрии, и вовсе стало поводом спустить на меня всех собак. Как и то, что императрица очень тепло ко мне относилась, и мы с ней нередко встречались.

Впрочем, ещё к концу прошлого года мои безопасники выяснили, что этого мошенника Коровко признали невиновным и освободили. Приложив некоторые усилия даже узнали, в какую сумму это ему обошлось. Услышав её, я аж присвистнул. Но зато стало понятно высокое качество работы. Из дела не просто пропали оригиналы документов, послуживших основным доказательством вины, их заменили качественными фальшивками. Когда повторная экспертиза это подтвердила, дальше было только дело техники.

В стране имелось множество ловких адвокатов, и судья с чистой душой признал обвинение недоказанным и отпустил «невинно обвинённого» на волю. Что характерно, шума в газетах по этому поводу не было. А такое могло быть только результатом немалых и со знанием дела приложенных усилий.

Сотрудники Артузова продолжили копать, и уже незадолго до весны 1915 года наконец-то выяснили, кто манипулировал зерновой биржей. Но попытка натравить полицию на этого манипулятора и сотрудничавших с ним журналистов неожиданно для нас встретила серьёзное сопротивление. Очень влиятельные люди из числа аристократии, купечества, банкиров и предпринимателей достаточно весомо советовали следователям и их начальству «быть аккуратнее, и не играть на руку облыжным обвинениям».

Вот тут-то у нас «пазл и сложился»! С одной стороны, есть мастер манипуляций, вышедший на волю в начале ноября. С другой — чёткая поддержка и защита его людьми, не испытывающими добрых чувств ко мне, моему Холдингу и моим компаньонам-покровителям из высшего света. И надо же, именно с ноября начинается кампания клеветы на всех нас.

Тем более что Коровко не работал в одиночестве, он собрал вокруг себя многих, кто таил на меня обиду: Лисичянского-младшего, его соратников по «Клубу любителей старины», даже несколько «сволочей с волока», отсидевших свой срок, задействовал в своих комбинациях [70] .

70

Все эти люди упоминаются в романе «Американец. Хозяин Севера», как боровшиеся против Воронцова и проигравшие.