Цена Шагала

–  Чем он занимается? Не томи, Дмитрий Владимирович. Целый день пытаюсь выяснить, никак понять не могу.

–  Никто понять не может. Снаружи это довольно простая фирма: есть издательский концерн - холдинг, как это нынче принято называть, издает какую-то никому не нужную рекламную продукцию, что-то о природе, что-то о погоде и тому подобное, то есть то, что бесплатно в аэропортах распространяется.

–  Понимаю, далее.

–  Далее интересней. Видишь ли, выпускают они один занятный журнальчик, тоже бесплатный, причем, я бы сказал, «спецраспространения»: для крупных коммерсантов, для заводов, фирм.

–  Какова же тематика?

–  А вот это - самое любопытное, - улыбнулся впервые за весь вечер Пакин.
– Журнальчик называется «Война и мир».

–  То есть?
– удивился Трегубец.

–  А то и есть: война, то есть средство нападения, и мир, то есть средство защиты.

–  Любопытно.

–  Само по себе издание безобидное: печатают статьи каких-то инженеров, что-то таскают из Интернета, что-то - из устаревших научных справочников, ну, объявления всякие о международных салонах, о предложениях заводов-изготовителей и так далее. Но печатают они его - закачаешься!

–  За рубежом?
– спросил Трегубец.

–  Именно. В Италии. Есть там на севере одна маленькая типография. С нашими издателями практически не контактирует, с итальянскими тоже. Но зато имеет плотные контакты с Югославией и, как ни странно, с Ираном.

–  Кораны издают?
– усмехнулся Трегубец.

–  У-гу, - кивнул Пакин, - со специллюстрациями. Видишь ли, Василий Семенович, для тебя это материи тонкие и, вероятно, мало знакомые. Но несколько моих ребят по-тихому покопались в издательских сметах этого журнальчика «Война и мир». И очень любопытно: себестоимость каждого номера выползает долларам аж к десяти, то есть отпускная в таком случае со всеми таможенными издержками должна быть никак не меньше тринадцати. А ты представляешь себе журнал стоимостью в триста-четыреста рублей, который бесплатно - заметь, бесплатно - распространяется?

–  На что не пойдешь ради рекламы, - сказал Трегубец.

–  Это конечно. Но вот интересно: рекламы чего? Содержать такое убыточное издание, ставя под удар всю свою финансовую политику - не такую, я тебе скажу, и сильную, - есть ли смысл?

–  Действительно, смысл не ясен, - согласился Трегубец.

–  Только на первый взгляд, - парировал Пакин.
– Ну, предположим, все остальные его газетки и журнальчики приносят…

–  Но как? Ты же говоришь, они бесплатные?

–  Ах, боже мой, какие же вы, милиционеры, наивные! До седых волос дожил, а про оплаченные материалы не слыхивал!

–  Чего же?
– обиделся Трегубец.
– Ну, один материал, ну, два.

–  Весь журнал, - сказал Пакин.

–  Пусть так, - согласился Василий Семенович.
– И что из этого следует?

–  Следует хотя бы то, что каждый номер рекламного издания приносит ему свой доход. А доход этот, по подсчетам моих ребятишек, весьма незначительный. А фирма у него ой-ей-ей какая серьезная.

–  Да, мне тут уже один тамошний работник рассказывал: и охрана, и пропускной режим.

–  Вот-вот, видишь, ты уже в курсе.

–  Не пойму, к чему ты клонишь?

–  Подумай еще раз. Ермилов - типография - Югославия - Иран…

–  Оружие?
– удивился Трегубец.

–  Я тебе ничего не говорил, - ответил Пакин. Потом пожевал губами и добавил: - Вариант не исключенный.

– После чего он сам потянулся к бутылке, налил себе и Трегубцу по рюмке, молча предложил выпить и после того, как они опрокинули стопочки, сказал: - Вот что, Вася. Ты, конечно, не дитя малое и учить тебя, наверное, поздно, но мой тебе добрый совет: не вяжись ты с этим человеком.

–  Даже так?
– спросил Трегубец.

–  Именно. Если я прав, а я редко ошибаюсь, не в свои сани ты метишь. Переедут полозьями, и следа не останется.

–  Ну, это мы будем посмотреть, - сказал Трегубец, немножко бравируя.

–  Кто посмотрит, а кто полежит, - ответил Пакин, мрачнея.

–  Хорошо, Дима, - перешел на более спокойный, дружеский тон Трегубец.
– Представим, что ты прав - только представим, - и завязки у него с этим делом плотные. Откуда у него дровишки-то?

–  Ты имеешь в виду технику?
– переспросил Пакин.

–  Естественно.

–  Это государственные дела.

–  А поприжать его, чтобы он занервничал, невозможно?

–  Я в эти игры не играю, - ответил Пакин.

–  Не ерепенься, обожди. Я же не имею в виду, что у тебя есть прямой выход на министра обороны.

–  А и был бы - не пошел бы, - ответил Дмитрий Владимирович.

–  Меня другое интересует. Ну, государственные игры - государственными. Но должен же человек себе что-то в карман прятать.

–  Думаешь, от государства ничего не укроешь?
– усмехнулся Пакин.

–  Я не об этом. По нынешним временам, по их характерам - ну, никогда я не поверю, чтобы сделки они все честно между собой проводили.

–  Хочешь сказать, что Ермилов может работать еще и в темную, на свой карман, так сказать?

–  Вот, вот, вот.

–  Есть глухие сведения, - поморщился Пакин, - только и это тебе не по зубам.

–  Говори, говори, не томи.

–  Понимаешь, Васенька, в его окружении мелькает один темный человечек. Такой Цуладзе - ничего не говорит тебе это имя?

–  Грузин какой-то?
– спросил Трегубец.

–  Грузин-то грузин, да не совсем. Зовут этого Цуладзе Аслан.

–  Ну и что? Нормальное грузинское имя.

–  Не грузинское имя: у него, понимаешь ли, отец грузин, а мать - чеченка.

–  Опаньки!
– сказал Трегубец.
– Намекаешь на связи?

–  Намекаю, намекаю. Он, конечно, не очень светится, да и вообще в Москве бывает наездами, но человек весьма занятный: то его в Тбилиси видят, то он в Грозном появляется, а то в Париже возникает. И приблизительно раз в месяц с твоим Ермиловым встречается, перезванивается, беседует, одним словом.

–  Ты хочешь сказать… - начал Трегубец.

–  Я ничего не хочу сказать. Но если бы тебе удалось каким-то образом их теплую компанию нарушить, может быть, это тебе и помогло бы.

–  А ты?

–  На мою помощь не рассчитывай. Я как машина-компьютер: ты у меня спросишь, - если, конечно, пароль знаешь, - я тебе расскажу. А бегать за бандитами я не умею.

–  Как мне найти этого Цуладзе?

–  Эх, подведешь ты меня под монастырь, Василий Семенович!

–  Ты же меня знаешь, Дмитрий Владимирович, я - человек-могила.