Цена Шагала

–  Втолкую, - убежденно сказал Паша.

–  Ну и славно. Значит, завтра в девять жду тебя у себя. А я по своим источникам попытаюсь выяснить: есть ли там менты, нет ли, и почему они вновь моим журналистом так заинтересовались.

Когда Паша ушел, Геннадий Андреевич сделал еще несколько важных звонков, перебрал кое-какие документы, потом подошел к сейфу, достал из него часы, предназначенные для генерала, столовый набор для Ариадны Михайловны, аккуратно сложил все это в замшевый кейс и поехал в гости к своему высокопоставленному другу. О встрече с генералом он договорился сразу по приезде в Москву и теперь очень радовался, что во время этого визита вежливости сможет решить несколько очень важных для себя вопросов и таким образом подстраховаться на случай завтрашних непредвиденных обстоятельств. Он купил букет роскошных роз и уже в половине восьмого нажал массивную латунную кнопку звонка генеральской квартиры.

Встреча началась как всегда: восторженные ахи и охи Ариадны Михайловны, благодарности за розы и подарки, по-отечески теплый, но суровый голос генерала, сделавшего шутливый выговор Ермилову за слишком серьезные траты, легкие дружеские пикировки мужчин, хлопотливое хлебосольство хозяйки, водочка на калгановом корне из запотевшего графинчика, вареная картошка с укропом и маслом, свиные отбивные, пирог с яблоками - в общем, все то, что повторялось из раза в раз в тех случаях, когда Ермилов приходил в гости к Полозкову.

Приговорив пол-литровый графинчик, мужчины переместились в кабинет, Ариадна Михайловна принялась собирать чай.

–  Ну, что Лондон?
– спросил Сергей Сергеевич у Ермилова.

–  А что ему будет, - отвечал в тон Геннадий Андреевич, - стоит, и Биг Бен не падает.

–  Ишь ты, - произнес Полозков, - значит, все-таки еще живут капиталисты.

–  И хорошо живут, Сергей Сергеевич, нам бы так.

–  А вот тут эту шушеру демократическую поразгоняем и тоже заживем. Тебе небось и не вспомнить, как это раньше-то было.

–  Да по мне, Сергей Сергеевич, при любом режиме хорошо, когда вокруг люди добрые и порядочные.

–  Таковых теперь днем с огнем… - вздохнул генерал.

–  Это правда, Сергей Сергеевич: найти таких все сложнее, все время какая-то пакость под ноги попадается.

–  Дисциплина, дисциплина у людей отсутствует, - завел любимую тему Полозков.

–  Вот это вы в самую точку. Но в вашем-то департаменте, наверное, все по струнке?

–  Да уж надеюсь: у меня не забалуешь, - произнес генерал.

–  Хотя, конечно, в семье не без урода, - продолжил тему Ермилов.

–  Это ты на что намекаешь?
– насупился Полозов.

–  Да ни на что, так… В любом крупном заведении наверняка паршивые овцы найдутся.

–  Мы таких поганой метлой выгоняем, - повысил тон генерал.
– Наши ряды всегда чистыми должны быть, иначе как законность соблюдать?

–  Да нет, я так, вы не сердитесь, Сергей Сергеевич. А, кстати, по поводу дисциплины: как ваш подчиненный мою просьбочку-то выполнит?

–  А, вот ты о чем. Да уж конечно, если я чего обещал - всегда выполняю. На, смотри.
– И он протянул Ермилову папку, в которой лежало аккуратно составленное Трегубцом досье на Токарева.

Быстро и тщательно Ермилов пробежал листы глазами и отложил их в сторону.

–  Занятно, - сказал он.

–  Что занятно?
– спросил Геннадия Андреевича Полозков.

–  Да вот что: не полная справочка-то.

–  Объяснись.

–  Да дело в том, что у Токарева этого дружок один был. Уж не знаю, как они там закорешились, но то, что знают друг друга отлично - за это поручусь.

–  Кого имеешь в виду?

–  А некого Сорина. Помните, говорил я вам о нем однажды? У вас еще им занимался этот - как его?
– Трегубец.

–  А, так вот он же и справочку составлял. Ты про журналиста этого?

–  Да-да, про него.

–  Так дело-то давно закрыто. Трегубец, как не справившийся, понижен в должности.

–  Любопытно это, любопытно. Вот, посмотрите, Сергей Сергеевич: справку он составлял, но фамилию эту не упомянул. К чему бы это? Я же говорю, что дисциплина в вашем ведомстве страдает.

–  Имеешь в виду, что нарочно скрыл?
– занервничал Полозков.

–  Все может быть. Может, по неопытности…

–  Но Василий Семенович человек опытный.

–  Тогда, видно, по злому умыслу. Он там у вас в министерстве частную лавочку, случайно, не открыл?

–  В каком смысле?

–  Ну, так, сыском на стороне не занимается?

–  Упаси его Господь, - мрачно произнес Сергей Сергеевич.

–  А вы бы проверили: и вам спокойнее, и мне интересно.

–  Завтра же на ковер вызову, - пообещал Ермилову генерал.

–  А может, не надо на ковер, Сергей Сергеевич? Вы бы так, тихо. А то вспугнете, не ровен час, - он и поутихнет, и доказательств никаких не соберете, и шум лишний поднимется.

–  Ишь ты, хитрец-дипломат.

–  У вас ведь наверняка с ним верные люди работают.

–  Есть такие, - согласился Сергей Сергеевич.

–  Ну, так и узнали бы у них, чем этот Трегубец так озабочен в последнее время.

–  Может, ты и прав, - произнес Сергей Сергеевич, - спасибо за совет, воспользуюсь. Смотри, какие вы, молодые, ушлые. Не хочешь ко мне под начало пойти?
– хохотнул успокоившийся генерал.

–  Куда мне! Я человек не военный, я все больше по торговой части.

–  Знаем, знаем, как Россию продаете. Гляди, Генка: придет настоящий хозяин - возьмем тебя за шкирку!

–  За что ж меня-то?

–  А что б другим не повадно было. Шучу, шучу. Ну, ладно, пойдем кофейку выпьем, Ариадна уже небось заждалась.

И они вернулись в столовую.

Остаток вечера прошел чинно, по-семейному. Около одиннадцати Геннадий Андреевич пожелал хозяевам приятного вечера и, провожаемый радушной Ариадной Михайловной до двери, покинул квартиру генерала.

«Значит, никакой ловушки быть не может, - думал он по дороге домой.
– Если уж генерал не знает, следовательно, этот самый Трегубец либо на свой страх и риск чего-то там выкручивает, либо вообще мне все привиделось. Но подстраховаться, все едино, не мешает. А если он про картинки узнал, если сам руки погреть хочет? Ну, уж нет! Чтобы какой-то ментяра в мои деньги лез? Не бывать такому! Надо будет им посерьезней заняться». С такими мыслями он приехал домой и, коротенько поужинав с женой, посмотрев последний выпуск новостей, отправился в ванную, где долго и с наслаждением плескался. Когда он вошел в спальню, его уже ждала Вера, любимая супруга, и он с удовольствием посвятил час супружеским утехам, после чего уснул крепко, без снов, абсолютно успокоенный. В восемь тридцать утра он уже был на работе.