Чайки за кормой (сборник)

Мимо них проскочили два неряшливо одетых хмурых субъекта. Они на себе, словно верблюды, несли в ближайший пункт приема цветных металлов большие мотки кабеля с алюминиевой проволокой. Позади них темнел, оставшийся без электричества, микрорайон.

Уставшие путники не успели проводить глазами наглых несунов, как их неспешную прогулку прервало некое препятствие – они уперлись в живую стену мускулистых тел.

Подняв глаза, Красносеев увидел, что перед ним стояли мощные ребята в спортивных костюмах. Их бычьи шеи опоясывали золотые цепи. В глазах – решимость и беспощадность.

«Откуда они такие взялись? – грустно подумал Владлен Борисович, – ведь они же были октябрятами, пионерами, комсомольцами, наконец».

Он печально и как-то по-старчески помотал головой и медленно, как портовый буксир – пирс, обогнул молодых людей. Те даже не скосили на него глаза.

«Да, может быть, мы были в своей молодости чуточку наивны. Может, даже воодушевлены не в меру, но мы не были злыми! А эти бульдоги за рубль кого угодно разорвут на части. Ну, за рубль, скорей всего, нет, но за сотню – точно!»

Произнося возмущенный внутренний монолог, Красносеев почему-то вспомнил сбор металлолома в подшефной школе. Вдруг его неожиданно грубо дернули за плечо, и чей-то бас резанул вечернюю тишину:

– А ну стоять!

Второй секретарь тут же замер. В него по инерции врезался Потапыч.

– Кто такие? – продолжал рвать сгущающиеся сумерки бас.

– Мы это… того, проездом, – замямлил, не ожидавший таких грубостей, Владлен Борисович.

– Дело в следующем: на поезд мы идем.

– Моряки?

– В некотором роде…

– Значит, башли есть. В рейсы ходите – прибыль налицо. Делиться надо!

– Но у нас…

– Эй, бородатый, что в портфеле?

При этих словах Владлен Борисович, можно сказать, сильно расстроился, если использовать цензурную лексику. Все его мероприятие, которое он так стремился довести до логического конца, рушилось. Цель его жизни, если мягче – данного периода его жизни, могла разбиться о мощные торсы тупых «быков». Партийный подвиг был под сильной угрозой срыва.

Все еще не веря в постигшую его катастрофу, Владлен Борисович стоял одним неуклюжим застывшим монолитом. Когда кто-то вырвал из его рук портфель, он пискляво закричал. Так обычно голосят рожающие первый раз женщины. Но, получив увесистый удар в живот, он скрючился и почел за благо замолчать. Цена здоровья, а, возможно, и жизни в данной ситуации казалась дороже долларов. Сев на землю, он стал тихо скулить.

Потапыч, проявив неожиданную храбрость, выхватил маузер и громко закричал:

– Отдавай документы! Всех перестреляю!

Городские бандиты, в отличие от предыдущих – лесных, не испугались. Они расценили эту выходку, как несерьезную, но бока все же деду слегка намяли.

Потом приступили к портфелю.

– Эй, Болт, че там, глянь.

– Ща.

Хлопец с выпуклым шрамом на лбу медленным движением открыл замок и заглянул вовнутрь. Затем он повернулся к старшему и испуганным голосом сказал:

– Слышь, Гиря, тут баксы…

– Клево! А че шугнулся?

– Много…

– Так хорошо же!

– Очень много, – едва слышно закончил бандит со шрамом.

Гиря подошел к нему и сам заглянул в портфель. Увидев содержимое, он молча приблизился к Красносееву и помог тому подняться.

– Слышь, дядя, а ты кто?

– Я – вто-вто-второй секретарь, – глотая слезы, ответил Владлен Борисович.

Сейчас он чувствовал себя как в очень далеком детстве, когда ему вырвали первый, еще молочный, зуб – было обидно и больно.

– А первый тогда кто?!

– Тор-тор-тормашкин.

– Понятно. А едешь куда?

– В Москву.

– Та-а-ак! Значит, вот что. Эй, Болт, тащи сюда портфель. На тебе, дядя, твое имущество.

– Спа-спа-спасибо.

– Давай, дядя, мы вот как сделаем… Мы тебе бабло вернули? Вернули. Теперь вот извиняемся. Эй, братва, я сказал – извиняемся! Так. Извинились. И что получается? Получается: конфликта, как бы, и не было. Согласен?

– Впо-вполне.

– Вот и чудненько. Мы же тут, в городке нашем, тоже не лохи какие-нибудь безмозглые, понимаем: раз у тебя такие деньги – простым фраером ты быть не можешь. А нам проблемы не нужны. Эй, братва, я правильно говорю?

Качки с готовностью крикнули «Да!».

Красносеев, не веря своему счастью, вновь ощутил в своих руках заветный портфель. К нему подошел, неуверенно хромая, Матюков.

– Так мы можем идти?

– Конечно! Но…

Владлен Борисович и Потапыч, начавшие было движение, остановились и испугано посмотрели на бандитов.

– Но есть одна просьба. Мы тут с командой Гриба сошлись не на шутку. Лезет, гад, на нашу территорию по беспределу. Да и другие тоже напрягают – всё, козлы, чего-то хотят. Так вот. Крыша нам московская нужна. Организуешь, Второй секретарь? Или к Первому надо обращаться?

– Обещать, конечно, не могу, но постараюсь. А вы пока учите Устав КПСС. Теперь мы можем идти?

– Да. Привет столице! Ждем от вас сообщений.

Когда Красносеев и Потапыч отошли на значительное расстояние, Болт спросил у Гири:

– А зачем нам этот Устав КПСС?

– Да кто их там московских разберет?! Все они там с придурью. Крышу пусть сделают, а там что СС, что КПСС – какая разница!

Глава 30

На обочине дороги стояли два неважно выглядевших человека. Прошедшую ночь они провели на лавочке в парке, и это не могло не повлиять на их уставшие организмы и, особенно, на внешний вид.

Один с рыжей ленинской бородой, в которой уже появились седые волосы, крепко прижимал к себе потрепанный портфель. Он непрестанно вздыхал. Выходило это у него как-то по-бабьи – горестно и безнадежно. Сталь в его глазах уже давно расплавилась и вытекла. Дорожные неприятности довольно основательно подкосили бойца.

Второй, вертлявый старик, быстрым взглядом осматривал окружающее пространство, ни на одном предмете долго не фокусируясь, и нервно почесывал грудь.

Путешественники махали руками проезжающим машинам, явно обозначая свою просьбу их подвезти. В конечном итоге, их усилия были вознаграждены – возле них остановилась «Победа».