Чайки за кормой (сборник)
Шрифт:
Трудно найти на свете человека, который бы после такой объяснительной смог бы уволить своего работника. Трудно, но возможно. Особенно если учесть то, что подобное повторялось изо дня в день.
Так вот она и балансировала между уютными рабочими местами в приемных и биржей труда. На работе же она, в основном, раскладывала на компьютере «косынку». Это непрофильное занятие хорошо развило у нее боковое зрение, обострило слух и подняло общую бдительность.
– Чаю, Игнатий Борисович?
– Попозже.
Мондель, воодушевленный
– И мы не остановимся только на этом. Если будет необходимо, мы перенаправим финансовые потоки внутри страны, лишь бы наша городская фабрика холодильников процветала.
– Кондиционеров…
– Что вы говорите?
– Наш завод выпускает кондиционеры.
– Ну я и говорю…
– Вынужден извиниться, но мы занимаемся бизнесом, политика – не наш профиль, – весьма холодно произнес Игнатий Борисович, все еще освещая лицо улыбкой.
Мондель, взяв секундную паузу, встал с кресла, потом стал забегать с разных сторон к директору и затем, бесцеремонно подхватив его за руку, подтянул к окну, поближе к свету.
– А я смотрю – ты это или не ты! Миша, друг! – ни с того ни с сего закричал Харитон.
– Че-го?! – нервно дернулся господин Бибекин.
– Ну? Вспомни: 92-й год, Невинномысск, вытрезвитель. Ты еще на врача наблевал…
– Че-го?!!
– Да брось ты девочку тут из себя строить! Вспомнил? Тебя еще менты ремнями к кровати привязали.
– Я вообще не пью!! – взревел Игнатий Борисович. Улыбка, наконец-то, покинула его лицо.
– Это сейчас не пьешь. А тогда… А на следующий день, Миша, помнишь, когда вышли на свободу…
– Меня зовут Игнатий Борисович и я никогда не был в Невинномысске!
– Я после того случая туда тоже ни ногой – плохо принимают.
– Что вам угодно?!
– Так вот же и говорю, Борис Игнатьевич, деньги нужны на избирательную кампанию.
– Сколько?!
– Двести тысяч. Вот и документ есть.
От услышанной суммы горло Бибекина сжалось от нервных спазмов. Лицо от недостатка кислорода и страха побледнело. Он откинул голову назад и горячим шепотом запричитал:
– Не дам, не дам, не дам… Мое, мое, мое… Не заплачу, не заплачу, не заплачу…
Через полминуты такой релаксации кризис был преодолен. Директор сел за стол и, упершись локтями в ручки кресла, напряженно посмотрел на Монделя.
– Уходите. Здесь вам не благотворительный фонд, – твердо сказал он.
– Вы знаете, вот у кельтов был такой неплохой обычай: они могли одолжить деньги с условием, что их вернут в мире ином.
– Мы – не кельты! – грубо прервал Бибекин независимого кандидата.
Мондель слегка прикусил нижнюю губу, как это обычно делают промахнувшиеся в тире, и, четко выделяя каждое слово, произнес:
– Посмотрите, какой у вас чистый и светлый кабинет! Какая у вас хорошая и ответственная работа! А сколько людей вам подчиняется!
Сделав небольшую паузу, Харитон приблизился к Бибекину и, глядя прямо ему в глаза,
неожиданно прокричал:– И зачем вы пьете, гуляете, спите на вокзалах и пользуетесь услугами малолетних проституток?!
В эту напряженную минуту раздался стук в дверь, и вслед за этим в проеме появилась белокурая голова секретарши. Бибекин дернулся – он не узнал ее. Людочка так часто меняла макияж, что создавалось впечатление, будто она от кого-то скрывалась.
– Игнатий Борисович, к вам представители заказчика.
– Кто?! – испуганно крикнул директор.
– Из Москвы прибыл управляющий торговым домом Смуров и его помощники. Как и планировалось к 14.00.
– Очень кстати, надо сказать. Пусть проходят! – по-хозяйски скомандовал Мондель, – Им, наверняка, небезынтересно будет послушать про шашни вашего руководителя.
– Стоп! Молчать! Пусть подождут! Я сейчас, буквально минутку!
Директор подскочил к двери и так резко ее захлопнул, что едва успевшая убрать голову женщина получила такой выброс адреналина, какой у нее не случался с девичьих времен, когда старшеклассник, провожая ее после танцев домой, неожиданно прижал в подъезде.
Бибекин повернул ставшее плаксивым лицо к Харитону и сказал:
– Уходите немедленно! Ваше присутствие и тем более ваши слова могут навредить моей деловой репутации.
– Вот это я, как раз таки, понял. Я не понял другое: где деньги на мою избирательную кампанию?
– Зайдите завтра, в любое время и мы решим…
– Как говорил один мой знакомый, ночной сторож: «Спать не хочется, а надо».
В дверь опять постучали.
Мондель широко улыбнулся, ближе подошел к директору и весело сказал:
– По глазам вижу – согласны. Не мучайте себя. Дайте возможность сердцу совершить правильный выбор. Поверьте мне: не стоит экономить на душевных порывах.
Перед глазами Бибекина поплыли радужные круги. Он, как во сне, достал из кармана портмоне, вынул всю, находящуюся там наличность и трясущийся рукой передал ее Харитону.
Тот ловко перехватил банкноты и быстро их пересчитал.
– Не густо. Двенадцать тысяч российских рублей, четыреста долларов США и восемьсот двадцать евро. Нужно больше.
– Все, что есть, – тихо промолвил Игнатий Борисович.
– Ну что ж, и на том спасибо. За оставшимся зайду завтра. До свидания. Удачи в бизнесе!
Харитон энергичным шагом покинул кабинет и, проходя мимо московских визитеров, заметил:
– Крепкий руководитель. Очень приятно с ним работать.
Бибекин проводил переговоры на автопилоте. Внутри он пребывал в полной прострации – его впервые так кинули.
«А может и вправду выберут его главой, и тогда…», – успокаивал он себя, но холодный пот, не переставая, катился по спине.
Глава 8
Рано утром Мондель придал своему лицу бодрый вид и двинулся к начальнику порта Ананасову.