Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь
Шрифт:
Женщина тяжело вздыхает, кладет руку на живот.
— Знаешь, у меня перед глазами витрина с фоторамками, — шепотом говорит она.
— Какие они, расскажи, — в голосе из трубки слышится улыбка.
— Красивые. Тут есть общие, для одной фотографии, а есть что-то вроде триптихов, с тремя раскладными рамочками.
— Нат, я хотел давно спросить тебя…
— Подожди, Стив! — вдруг обрывает она.
Взгляд Наташи прикован к ряду фоторамок. Третья слева, выполненная из цветного стекла в цветочных мотивах, привлекает не только своей красотой, но и картинкой, которая вставлена туда, где должна быть фотография. Мужчина обнимает за плечи девочку в школьной форме. На заднем плане школа и резвящиеся дети. И эту картинку она уже видела. В руках Клинта, когда он показывал ей фото своей дочери.
— Роджерс, найди Барбару и не спускай с неё
— Хорошо. Что случилось?
— Похоже, я нашла еще одну зацепку.
========== Глава 49. ==========
Майами и Нью-Йорк
Девочка Нэнси с фотографии не более чем искусная подделка, собранная из множества мелких деталей, которых не распознать несложным программам, нужно более глубокое и детальное изучение. В Миннеаполисе 184 девочек, девушек и женщин носят имя «Нэнси», есть даже несколько мужчин с необычным вторым именем «Нэн», но из них нет ни одной Нэнси, в которой бы текла кровь Бартона. Результаты сканирования не врут, Джарвис проверил трижды, пока Клинт вел их самолет из Нью-Йорка в Майами.
Бобби сидит на кухне и беседует с Кэпом. Мужчина со смехом рассказывает о каких-то своих прошлых приключениях, а она слушает, изредка поднося к губам свой кофе. Клинт в этот момент ненавидит весь мир. Он проходит на кухню, с трудом держа себя в руках, садится за стол. На нём обычная повседневная одежда, костюм он оставил в самолете, но даже без излишнего официоза Бобби замечает, что с ним что-то не так.
— О, вы вернулись! — восклицает Бобби. — Куда летали с утра пораньше?
Клинт недобро ухмыляется и ставит на стол рамку. Яркие цветы из цветных стекляшек, узнаваемая, и вместе с этим бесцветная картинка в центре вместо фотографии. Наташа отвела Стива к выходу, она как бы оставила их наедине, но вместе с этим следит, готовая в любой момент вмешаться.
— Наташа купила для меня и Колибри в маленьком магазинчике, — говорит он. — Я даже не знаю, какую фотографию сюда поставлю. Не то, чтобы у нас их много. У меня есть фотография, самая первая, я сделал её на кухне в Башне. Сказал Алисе, что проверяю камеру на новом телефоне, сфотографировал её утром с чашкой кофе и тостом. Вид у неё был глупый, знаешь, как бывает спросонья. Это было забавно и горячо одновременно: невинный вид, растерянный взгляд в камеру и розовый язычок, ловящий каплю джема на губе. Я потом эту фотографию с собой таскал, во внутреннем кармане. Глупо, да, но когда становилось совсем тяжело, я вспоминал о ней, думал, как она расстроится, если со мной что-то случится. Еще есть фото, может, его в эту рамку поставить? Мы делали её после очередного секретного задания, в самолете. Оба в крови, в грязи, всклокоченные. У Алисы один глаз синяком заплыл, у меня окровавленная повязка на лбу и губа зашита. Помню, Алиса смеялась, что мы такие красавцы, хоть сейчас на глянец. Так и сфотографировались в шутку, я её еще успел поцеловать, и у неё остался кровавый отпечаток губ на щеке. Она что только не видела: как я пью, как дерусь, как я безжалостен, как я убиваю, она знает, как плохо я временами сплю, не жалуется, если я спихиваю её с кровати. Но она смотрит и ничего не говорит, потому что понимает.
— Ты советуешься со мной, что поставить в рамку? — холодно спрашивает Бобби.
Клинт усмехается. Наклоняется вперед, смотрит на ту, что когда-то была его женой, кого, как он думал, он хорошо знал.
— Я просто пытаюсь понять, если ты совсем меня не любила, так зачем ты начала эту игру? Нэнси не существует, ты меня не любишь, но пытаешься что-то себе доказать. Твои поступки бессмысленны, как и жестоки.
Эмоции на лице женщины не меняются, она подносит чашку к губам и отпивает свой чай. Её игра окончена, её поймали, но она только немного удивляется, что так поздно, что она осталась вне подозрений так долго, что сделала больше, чем планировалось.
— С чего ты взял, милый, что мне нужен ты? — жестоко говорит она. — Или твоя малышка?
Бартон даже не удивляется неожиданно открывшейся догадке. Чашка разбивается на осколки, чай остывает лужей на полу, а руки Бобби прижаты к столу широкими и совсем не нежными ладонями. Та пытается вырваться из крепкого захвата, но Клинт тянет её на себя, распластывает по столешнице, заставляя женщину удариться лицом. Наконец,
Барбара приходит в себя, она откидывается назад, чуть не падает со стула, но удерживается и встает. Её волосы растрепаны, но она не выглядит растерянной или обескураженной. Она делает несколько шагов назад, чтобы видеть всех троих в кухне, не упускать никого из виду. Только она сама себя загоняет в угол. Наташа хватает пистолет и стреляет по ногам, одна пуля, несмотря на комичные попытки уклониться, попадает в щиколотку, вторая — в коленный сустав, и женщина падает, пусть и старается удержаться, хватаясь за кухонную мебель. Клинт не церемонится, он легко перепрыгивает через стол, хватает женщину за волосы и бьет её головой об пол. Но та остается в сознании и громко смеется.— Вот вы какие, герои, да? — Бобби откидывает назад волосы и смотрит на него с ядовитой усмешкой. — Да какие вы герои, безумцы в трико, возомнившие себя центром Вселенной. Делаете, что вздумается, ни с кем не считаясь. Твоя сучка, Бартон, была такой же, — выплевывает она.
Мужчина цепляет её за горло, вздергивает на ноги, душит подрагивающими пальцами, позволяя кислороду небольшими порциями проникать в легкие. Только Стив, единственный, кажется, сохраняющий трезвую голову в этом ограниченном пространстве, пытается разорвать этот клубок, не доводить до убийств, пока еще рано. Он сам в бешенстве, он сам готов рассыпаться на части от того, что пропустил и что допустил. В конце ему это удается, Клинт отлетает спиной в стену, а Бобби мешком сырых опилок возвращается на своё место на полу.
— Твоя сучка, Бартон, пошла на корм крысам и бродягам! — кричит она, карабкаясь на стул. — Вы пытаетесь найти её, а её нет уже давно.
— Что ты с ней сделала? — холодно спрашивает Наташа. Она не верит ни единому слову. Месяцы ледяных подвалов моргов, где под белой простыней в любой момент могло оказаться тело дорогого человека, научили её искать все зацепки и проверять каждую черточку, вплоть до того, были ли волосы жертвы окрашенными или какими густыми были скопления веснушек на ладонях.
— Выпустила этой шлюхе кишки в подворотне. Тебе ли не знать, Романофф, как можно легко и быстро избавиться от трупа? И как держать человека в сознании весь процесс. Она визжала, как поросёночек.
— Врёшь, — шипит Клинт.
Женщина тянется к карману и бросает на стол тонкое золотое кольцо. Оно прыгает по поверхности, крутится и останавливается, ударившись об чудом устоявшую чашку Стива. Золотое колечко, которое Клинт отдал Алисе.
— Я помню кровь этой шлюхи на асфальте. Помню, как вывалились кишки под ноги. Как она умоляла меня остановиться. Как корчилась и хрипела, когда я выбила её острые зубы. Помню теплоту её языка в ладони, когда я отрезала его. Скажи, Бартон, у неё был умелый язык? — кричит Бобби. — А зубы не мешали, когда она тебе отс…
Дальше Наташа не слушает. Ей бы выстрелить этой дряни промеж глаз, да закончить всё, но Бобби ценный источник, а значит, еще может понадобиться. Её рука крепче и удар сильнее, потому что она не верит ни единому слову, и когда голова Морс соприкасается с углом стола, она её уже не поднимает.
— Отпустить её мы не можем, сдавать её некуда, на полицию тоже надеяться нельзя, — рассуждает она.
— Может, военное ведомство? Её деятельность была направлена на дестабилизацию государственного строя, — предлагает Стив.
— Хорошо, я… — Наташа запускает пальцы в волосы, — я позвоню Роуди. Есть в этом здании карцер? Бобби нужно запереть где-нибудь.
— И не делай так больше, Наташа, — Роджерс хватает её за руку, отнимает пистолет. — Это больше тебя не касается, ты должна сторониться любых опасных ситуаций. Я запрещаю тебе носить оружие и участвовать в каких бы то ни было операциях.
Клинт крутит в ладонях кольцо. Если Барбара убила Алису, то всё бессмысленно. Ему всё равно на разводы крови по столу и полу, на предательство Барбары, его не интересует самостоятельность Наташи и беспокойство Стива. Каждую секунду он был уверен, что Ал жива, что она выкарабкается, что они, если начнут активные действия, могут только помешать, поэтому верил в эти промедления, верил в то, что они просто дают ей время на план и реализацию. Он верил, теперь ему больше не во что верить. Сердце отстукивает с болью последние удары, такого ощущения в его натренированном организме не было слишком давно, успел подзабыть, как рвутся жилы. Он понимает, что вырвать сердце и положить его, как подарок, в могилу, реально. Он думает, что Алиса достойна того, чтобы в его сердце больше не было ни для кого места.