Chercher l'amour… Тебя ищу

Раскатываю в глотке обильно выступающую слюну…

— Ма! — сын поворачивается к стоящей спиной к нему Юле.

— Да, сладкий? — всхлипывает она.

— Я его поймал. Он больсе не кусает. Свят? — снова обращается ко мне.

— Да, сладкий? — негромко отвечаю.

— Кусаца больсе не будес?

«Нажми курок, малыш!» — молча сына заклинаю. — «Нажми его, сынок!».

— Отвецяй! — сводит вместе бровки, даже угрожает. — Сто молцис? Ма!

— Игорь, убери пистолет. На людей оружие не наставляют, — вмешивается в детскую игру Сергей.

— Кусаца есё будес, цюдисе?

«Нет!» — молчание сохраняю, но отрицание показываю головой.

Засидевшаяся птица выпархивает из кустов, а у мальчишки дергается пальчик. Он сильно давит на курок.

Я слышу тот же звук…

«Ба-бах!» — и снова сучий холостой.

«Обосрался, гнида?» — на их вопросы я никогда не отвечаю, всегда смотрю мимо, не встречаюсь взглядом и… Терплю все! Все, что они со мною делают, все, к чему я за столько лет уже привык!

— Папа, — где-то возле глаза шепчет детский голос.

— Да, сладкий? — размыто вижу, глохну, слепну. Наконец-то умираю.

— Не плаць…

Я не плачу! Не плачу… У мужчин слез нет!

Есть целеустремленность, упрямство, вера и надежда. Я искать ее не перестану, пусть не изображает холод, не обманывает и привыкает.

«Я уже иду, Юла» — нельзя любить двоих. В это точно не поверю — это однозначно ложь.

Сын трогает губами мои щеки, слизывает слезы, щекочет кончиком языка обветрившуюся кожу, и сильно-сильно обнимает, повиснув на шее, которую я для него склоняю.

— Ты зывой! Я не убил. Ма! Цюдисе зывой, он кусать тебя больсе не будет. Да?

Да, сладкий! Я живой — ты не убил.

Глава 18 Начало и… Конец!

Идеальный снимок: удачный ракурс, подходящая натура, обворожительная модель и… Смешной мальчишка в темно-синем джинсовом костюме, стоящий рядом с присевшей элегантной тонкой матерью в сером длинном кардигане!

«Надо бы поправиться, жена» — ставлю «огонек» под снимком, кратко и тактично комментирую, и следом отсылаю пошловатый стикер, на который, уверен, кое-кто отреагирует каким-нибудь язвительным замечанием из разряда.

«Ты заболел?» — получаю то, на что рассчитывал, то, на что сознательно напрашивался, то, что заказал, то, что захотел.

«Ты очень красивая, Люлечка. Как дела, любимая?» — набиваю почти стандартный и до дыр затертый текст. — «Надоел соплями этот скучный Красов?».

«Спасибо, Костяника» — сердечко, губки, обнимающийся смайл и… Страшно эрегированный член, истекающий предэякулятом, словно горькими слезами!

«Юль, дома ведь по заднице получишь. Ты что творишь, порочная девица?» — бухчу себе под нос, одергиваю брюки, поправляю ремень, воришкой оглядываюсь по сторонам. Убедившись, что предоставлен сам себе, незамедлительно отправляю сообщение. — «Накажу. Отхожу ладонью по румяной попе!».

«Мне нравится. Хочу еще, Костяника! Да… Да… Да… Ещё! Ах, ах, ах… И-и-и-и…» — Юля шустро отвечает, хихикает очередью покатывающихся от смеха со слезами смайлов, затем добавляет фиолетового дьяволенка и приставляет кругляша, выдувающего резиновые пузыри.

«Ещё?» — мой желтый шарик удивленно округляет бельма, краснеет щечками и стремительно пикирует за вопросительным крючком в наш с женой накалившийся от пошлости эфир.

«Я как-то подозрительно соскучилась» — следом за еще одной фотографией с мест парковых событий прилетает в приватный чатик сообщение. — «Я заждалась, Красов! Это преступление против женщин. Это изуверская пытка. Это чистой воды чертов садизм или мазохизм. Тут сомневаюсь. Не знаю, что выбрать. Ты мой повелитель, кровожадный зверь, ненасытный тигр, мой большой… Да-да-да! Поправь сейчас, любимый. Но… Мне такое не нравится, тем более на расстоянии, через разделяющие нас километры. Ты чересчур превысил норму, мужчина. Надоело ждать. Вызову эскорт, Красов. Сначала пусть юноши потрусят ягодицами, покажут мне стриптиз, а потом… Наличность приготовила. Знаешь ведь, зачем! К чему я это все жестокому мужчине сообщаю? Твое время вышло, Костя. Я даю отсчет… Готов?».

Один!

Два!

«Тли» — как правило, в конце выкрикивает звонко Игорь!

Они вдвоем гуляют в парке? Сейчас катаются на яркой карусели? Собирают огромные кленовые листы? Отшвыривают шарики-каштаны, кормят уток, знакомятся с другими детьми, ищут общество, облизывают мороженое, кто-то пьет черный кофе, а кто-то цедит через пеструю пластиковую трубочку шоколадный, банановый, клубничный или чистый молочный коктейль.

«Ты была в „Шоколаднице“?» — интерактивно серьезным тоном спрашиваю у жены.

«На полчасика заглянула. Почесала спинку Вальке и обняла Тосика. Она ревет, как ненормальная. Я не знаю, что это вообще такое. Эта железная леди скручивала всех в бараний рог, а сейчас — как кто циклопа подменил. Может ее показать специалисту? Я и разговаривала с ней, и упрашивала, и ссылалась на несуществующую статистику, мол, развод ей гарантирован, если она не снизит скорость доведения себя и мужа до белого каления. Господи, чего я только не придумывала. У Нии определенно сдвиг по фазе произошел. Домашняя женщина, которая рассматривает детскую одежду в мировой сети и потрошит общий счет, оплачивая свои полоумные хотелки. Антония Смирнова стала шмоточницей и мещанкой. Худая, как щепа. Вот кому поправиться бы не мешало. Велихов несушкой крылья над семьей расправил и облизывает с ног до головы свои живые мелкие игрушки, но они…» — не допечатав, не успев или специально не договорив, отсылает мне почти развернутый ответ.

Мальчишка по-девичьи отставляет попу, чтобы поднять с земли еще один резной листок. Вот он обернулся, наклонил головку, высунул язык, кокетливо сдвинул миниатюрный мягкий кончик на бок, прищурил глазик, наморщил лоб и вытянул утенком губы.

«Он смешной, Юль. Позирует, как топ-модель. Где вы? Что это за место?» — прошу у жены больше информации.

«Центральный парк. Мы тут девочек снимаем. Он такой симпатичный в этом костюмчике. Правда же?» — присылает следующий кадр, на котором Игорь губами прикасается к пухлой щечке маленькой мартышки в розовом комбинезоне и смешной шапочке с ушами на чересчур огромной по сравнению с тельцем голове.

«Он их ловит мужским обаянием!» — мой смайл гордо задирает нос.

«Он ловелас, Красов. Это жутко угнетает. Сладкий пудрит девчушкам мозги, усыпляет их бдительность, втирается в доверие и разбивает маленькие сердца» — мне кажется, или в каждой букве звучит злость, ярость. Похоже, Люлечка готова выступить для каждой обворожительницы персональным адвокатом. Жена намерена отстаивать права обманутых малышек ее собственным сынком.

Он с каждой девочкой флиртует? Соблазняет? Играет, знакомится и… Бросает! Игорь, как его отец?

«У меня закончились занятия, Красов. Но есть план!» — не унимается жена.

«Быстро, Люлёк. Прогуливаешь установочные лекции?» — добавляю гневный смайл и сразу нажимаю кнопочку «Отправить».

«Это заочный курс, муженек. Я получила все задания и оговорила сроки сдачи контрольных работ. Что еще?» — я так и вижу, как у нее сильно раздуваются щеки. Жена сейчас заводится, бесится и негодует.

«Смотри, чтобы не было хвостов, хитрая лиса» — улыбаюсь, спешно набирая свой ответ. — «План?».