Chercher l'amour… Тебя ищу

Что это такое? На что я сейчас смотрю? На то, что Юля в качестве ответа незамедлительно мне присылает. По-моему, дорогой гостиничный номер? Люкс, похоже. Королевская кровать, кремовый ковер с длинным ворсом, дорогая обстановка, темно-зеленая стеклянная бутылка французского шампанского в серебряном ведре с крупными кусочками чуть-чуть подтаявшего льда, свежая темно-красная клубника, ломтики шоколада и хрустальная вазочка с ореховым ассорти. Все это стоит на вытянутом низком журнальном столике. Это, что ли, город? Или это где-то здесь?

Ставлю бесконечные вопросы и отправляю ей.

«Нравится?» — теперь глупо таращусь на белоснежное нижнее белье, развалившееся на казенном покрывале. Комплект полностью копирует женскую изящную фигуру и, по-моему, со мною очень томно говорит.

«Да» — средним пальцем раздираю бровь и громко в атмосферу выдыхаю:

«Твою ма-а-а-ать!».

«А так?» — за этими двумя словами получаю видео и фото знакомой худенькой модели, затянутой в этот же корсет.

Это же… Бли-и-и-н!

Кружение по незнакомой площади сопровождает французская мелодия и женские задушенные вздохи.

«Смотри на меня» — шепчут губы, которые жена выставляет в камеру. — «Я жду!».

Откровенно говоря, палец дергается, чтобы написать простую фразу:

«Я уже как бы здесь!».

Но это ведь чистая неправда. Я далеко. И даже очень. Сто километров с небольшим от них. Осталось ровно сорок пять минут, по истечении которых я наконец-таки покину это место. Строительство началось, все сдвинулось с мертвой точки, финансовые вливания начали поступать на личный счет фирмы, которую я, как учредитель, хозяин, исполнитель, подрядчик и организатор, возглавляю. Романа — вежливый и точный, беспокойный, но исполнительный клиент. Она, как принято сейчас говорить, никого ничем не напрягает. Все обязательства совершаются в заранее оговоренное время и подходящий день. Шелест практически не бывает здесь. Она связывается со мной через электронную почту или пишет короткие, но содержательные сообщения в приватном чате, организованном мною для специальных случаев, каковым, безусловно, является именно этот, на самом деле интересующий меня, объект.

«Когда ты все успела, Люлечка?» — последний, видимо, вопрос. Я замечаю, что «редкая» заказчица неторопливо направляется ко мне.

«Это было позавчера, Костяника. Поторопишься? Если да, то меня получишь так, как пожелаешь. С бантиком на попке, например» — соответствующую «упаковку» уточняет.

«Я вернусь сегодня. Где?» — тут же обещаю.

«Я буду очень ждать, любимый. Номер двенадцать ноль пять. Только не стучи… Я угадаю и открою дверь!» — облизывающий губы смайл подпирает полный шар, пускающий голубую страстную слюну.

«Эль Торо?» — все и так уже понятно, но на всякий случай сообщаю место нашей встречи. — «Узнал цвет стен и пейзаж за окном. Не ошибся, жена?».

«У-у» — а это все, по-моему, конец.

Нет, нет, нет! Это наше новое начало. И уж точно не конец!

— Костя, Вы заняты? — обращается Романа. — Отвлекаю?

— Нет, — выставляю блокировку и прячу телефон во внутренний карман пиджака. — Что скажете? — рукой, затем кивком указываю ей на обстановку. — Мы немного продвинулись. Но меня, как исполнителя, масштабы впечатляют.

— У меня нет слов. Скорость, точность и полное соблюдение сроков. Все на высоте. Это важно. А Ваша пунктуальность сильно подкупает. Говорю исключительно о себе. Мне уже не терпится сюда перебраться. Дети пищат, прыгают и хлопают в ладоши, когда я показываю фото того, как все продвигается. Спасибо за ссылку, Костя. Мы смотрим на наш дом в прямом эфире. Ребята иногда машут нам в камеру. Вы знаете…

— Это они зря делают. Я поговорю с ними. Вам неприятно?

— Наоборот. Не стоит! Зачем я сказала? Проболталась глупенькая курица. Пусть так и дальше будет. По-жа-луй-ста! Договорились? — трогает мой рукав, подергивает ткань, как маленький ребенок, выпрашивающий у матери понравившуюся ему игрушку, на которую пока у родителей нет нужных средств.

— Это всего лишь подготовка, Романа, но план по застройке утвержден, он составлен таким образом, чтобы не было длительных простоев. Строители будут работать посменно. Вахта! Знаете, что это такое?

— Э-э-э.

По всей видимости, нет.

— Две недели работает одна бригада, один прораб и его ребята, через четырнадцать полных суток они меняются и приезжает другая группа. Схема та же: прораб и его команда. Коллектив подобран таким образом, чтобы люди не конфликтовали между собой. Индивидуальные просьбы, личные предпочтения, полная слаженность в команде. Не впечатляют ненужные склоки в мужском коллективе. Согласны?

— Вы очень аккуратный.

— То есть? — обращаюсь к ней, наклонив голову, заглядываю в женское лицо.

— Все продумано, к тому же очень грамотно и квалифицировано. Прошу прощения, у меня свои причины не доверять…

— Мужчинам? — угадываю окончание предложения.

— Я не ровняю людей под одну гребёнку, но…

— Он настолько влиятельный человек, что Вы собираетесь скрываться здесь? — снова выпрямляюсь, смотрю на рабочих, выгружающих строительные леса. — Это ведь не выход. Дом будет — мое слово, мои гарантии. Но это, — обвожу взглядом здешние просторы, — на самом деле очень дорогое захолустье. Элитная деревня для богатеньких людей. Здесь хорошо ютиться —прошу прощения за каламбур — на пенсии, следить за шумными внуками, выращивать клубнику, например, постригать фруктовый сад, обмениваться рецептами варенья, да судачить с кумушками о молоденьких проститутках, выбравшихся в кожаных мини-юбках на вечерний промысел. Вы молодая женщина. Вы детский врач. У Вас есть практика в городе — извините, но служба собственной безопасности в отчетах отразила этот момент, а Вы готовы все это похоронить ради соловьиных трелей. Что он может сделать, Романа? Что в нем такого?

— Он не влиятельный, Костя.

И все? Очень краткий и вообще не содержательный ответ.

— Кто-то из сильных мира сего? — строю предположения, версии произвожу на свет, разгадываю загадки, ребусы кручу.

— У него непростой характер, но он обычный человек. Очень работоспособный. Трудоголик, перфекционист. Он… Вы понимаете?

— У него практически нет изъянов, Романа? — добавляю издевательские, но сочувствующие в то же время, нотки в формулировку. — Он продумывает все с тошнотворной педантичностью. Испытывает Ваше терпение, терроризируя только лишь сухими сведениями о том, что он где-то рядом, что он тут поблизости, что где-то здесь?

— Мы расстались потому, что почти не бывали вместе. Я на своем месте, а он на своем. Трудно совмещать несовместимое.

— И что? Слышите, как это глупо звучит? В сутках двадцать четыре часа. Надеюсь, ничего не изменилось с того момента, как я об этом узнал. Итак, Вы ведь согласны со мной, что достаточно уделить второй половине выкроенные в обеденный перерыв тридцать минут, чтобы продемонстрировать свое неподдельное внимание к ее проблемам? Сказать женщине, например, что она дорога и любима, что она желанна, что она не одна, в конце концов. Это даже меньше, чем полчаса. А дети… С детьми непросто — я все понимаю, но взрослые на то и взрослые, что находят время для всего. Ссылаться на то, что жалкой секунды не хватило для того, чтобы обнять и заверить в том, что все образуется, наладится и исправится, последнее дело. Графики, в конце концов, можно подстроить. Встречаться на выезде наконец.

Как мы с Люльком сегодня, например.

— Мы отвыкли друг от друга, отдалились и потом…

— Не нужно объяснять, — наверное, слишком грубо обрываю.

Вы просто не боролись! Куда как проще — просто разошлись.

А лишняя информация мне совершенно ни к чему, тем более что я этого не требую и мнение мое относительно мужчины, от которого женщине с детьми нужно скрываться, что бы она сейчас ни рассказала, все равно не поменяется. Здесь нечто большее, что-то нехорошее, возможно, в наличии финансовые махинации, теневые схемы, крышевание, криминалитет. Но я достаточно ровно дышу на какие-либо причины, на их закончившиеся отношения, на очевидное сожаление о том, что так случилось, на глубокую скорбь за тем, что все чересчур красиво начиналось, но из-за чего-то прекратилось, да просто тупо не срослось.