Через двадцать лет

– А ведь я с ней дружила…

* * *

Вцепившись левой рукой в одеяло, он пришёл к выводу, что никогда не видел потолка чудеснее. Однако притворяться и не думать было поздно – Алекс вновь повернулся к Эрике. Изначальное «Ты не спишь?» за секунду трансформировалось в более уместное:

– И давно ты не спишь?

Девушка пару раз моргнула, изобразив то, что в вертикальном положении сошло бы за пожимание плечами.

– Я слышала ваш разговор о спектакле.

Пальцы отпустили одеяло. Алекс проследил глазами нить капельницы, и расстояние в два метра, терзавшее неловкостью.

– Ты в порядке? – вопрос был задан одновременно. Постановка вылетела из головы, взгляды пересеклись, и мужчина вдруг понял: кое-что изменилось.

– Я – да, - первым отозвался он, - а... ты?

– Запястья ноют. И вдыхать немного больно, - сказала Эрика, - начинаю понимать мучения Дэна.

– Это пройдёт. По словам Эйба, в физическом плане ты – молодец.

В поле зрения вернулись блестящие бабочки с цветов. Алекс машинально сосчитал их.

– Давай поговорим?

Короткие слова не дали определить, на какой цифре остановился счёт.

– Хочешь поговорить? – не переживи они за предыдущую ночь столько событий, мужчина бы поклялся, что настало труднейшее из них. Эрика, отделённая двумя метрами, тоже принялась теребить одеяло.

– Сначала не хотела, а теперь хочу. Мы ведь не случайно в одной палате, да? Нужно что-то сделать, раз так.

– Пожалуй…

Взгляды снова встретились, и стало ясно, что же именно изменилось – самое страшное и самое трудное Истхиллский мост унёс с собой, и, быть может, оно там и утонуло, в грязных водах пролива.

Быть может, пока не поздно?

– Я дружила с ней, с Мелиссой Йорк, - возвращаясь к началу, призналась Эрика, - в первый приезд сюда я помогла в метро девушке, сломавшей каблук. Её звали Мелли, и она искала хорошую компанию для раздела квартплаты. Я же искала жильё и любую компанию… Мы подружились, она восхваляла мой талант и мою пьесу, советовала идти на встречу с тобой, а потом активно интересовалась новостями… Как же бредово, что нас пыталась убить она!

– Ну, не бредовее моего с тобой знакомства, - заключил Алекс, готовый, с некоторых пор, верить в совпадения, - и не бредовее иных событий жизни.

– Я не знала, что они с Брэдли - родственники… А ты серьёзно готов был отдать им театр?

– Да.

Девушка накрыла левый бок ладонью и воззрилась на потолок, по примеру отца.

– Я ужасно сердилась из-за твоих обманов и недоговорённостей. Потом приготовилась использовать шанс – объясниться ещё раз. А потом случилось… остальное, и я поняла, как же сглупила. Ведь Беатрис умнее меня, и всё прочее для неё неважно, и стало ясно, насколько оно неважно. И страшно. Я испугалась за то, что Мелли могла со мной сделать, но там, на мосту, я больше боялась за тебя. Боялась не успеть. Она же хотела повтора изначальной развязки пьесы, где мой главный герой погибает…

С соседней кровати донёсся всхлип – упрямо глядя в потолок и закусив губу, Эрика смаргивала быстрые крохотные слезинки. Алекс вспомнил, что о чём-то таком они однажды разговаривали в «Перекрёстке» - об изменении финалов, мотивов и прочих нюансов сюжета.

– Успокойся, так или иначе, всё уже позади… И ты ни в чём не виновата.

– Хм, попытаюсь убедить себя.

Молчание.

– Почему Мелани Гамильтон отзывалась на Мелиссу Йорк? Кем она была?

– Тайной за семью печатями, - не покривив душой, ответил мужчина, - а если без пафоса, то врагом. Наша история началась двенадцать лет назад, со смерти Сэма Гордона. Захочешь – я расскажу её… позже.

Эрика, шмыгнув носом, нахмурилась. И вновь посмотрела на отца.

– Расскажешь?

– Угу.

– И ты не злишься за то, что я погорячилась и сказала там, в Стрейт рут?

Сам на миг нахмурившийся, Алекс сразу улыбнулся.

– Не злюсь. Мне кажется, это было с кем-то другим и очень давно.

– Мне тоже, - согласилась Эрика, вытерев остатки слёз. И добавила, - а у меня не слишком получается обижаться на твою скрытность. Я… начинаю понимать, наверное. Или ночь так повлияла.

Уголки её губ дрогнули, обозначая улыбку. Расстояние в два жалких метра сейчас было как никогда бесконечным. Огромный камень на сердце задрожал и начал осыпаться мутной пылью.

– То есть, мы можем попробовать… ухватиться за свой шанс? – осторожно спросил Алекс, выгибая шею. Эрика кивнула, почти зеркально отображая его движения.

– Если только ты не передумаешь и не исчезнешь.

– Даю слово.

Слетевшая с губ фраза, в определённом плане, бардак уравновесила, сгладила хаотичное состояние. Эрика будто расслабилась – во всяком случае, одеяло терзать прекратила и даже тихонько зевнула.

– Спасибо. Мы договорим, когда я снова проснусь, ладно?

– Конечно.

От камня оставался прах, избавлявший от болезненной тяжести последних нескольких месяцев. Или сразу четверти века? Алекс вздохнул. Ни о чём они, разумеется, толком не поговорили – впереди предстояла тьма откровений, раньше привычно оставляемых без внимания. Но пора отвыкать, если шанс действительно нужен, не так ли? Ведь он прав, и ещё совсем-совсем не поздно.

– А ты разве не хочешь отдохнуть?

– Я? Ох, нет, - ответный намёк на пожимание плечами получился средненьким, - отоспался уже. Надо подумать, как вести себя утром перед Луизой и её возможной компанией.

Он надеялся и мечтал, чтобы женщина прилетела одна, и ему достался скандал в сольном исполнении, а не дуэтом или трио. Или чтобы произошло неожиданно-спасительное событие, и скандала совсем не случилось. Эрика повторно зевнула, закрывая глаза.