Черная луна Мессалины

– Вот и славно, – откликнулся мой собеседник. И игриво добавил: – Я смотрю, вы и сами, Леночка, не прочь заглянуть в «Эротику»? Да ладно, не смущайтесь. Я рад, что наши вкусы совпадают.

– Всего хорошего. Еще раз с праздником, и извините за беспокойство, – смутившись, выдохнула я, вешая трубку.

Заперев комнату на ключ, я вышла в коридор, радуясь за дочь. Да это же отлично! С таким мужем Элька не пропадет. Она за Денисом как за каменной стеной. Хотя еще неизвестно, кому повезло больше – моей дочери или ее жениху. Замечательный характер в совокупности с красотой и добрым сердцем – согласитесь, это большая редкость. К тому же моя девочка начисто лишена эгоизма. Никогда не забуду один характеризующий Эльку эпизод.

Как-то в пятом классе ребята планировали поехать на весенние каникулы на автобусную экскурсию в Суздаль. С желающих за месяц до мероприятия собрали деньги, и все разговоры моей девочки были исключительно о предстоящей поездке. Ехал весь класс, только Миша Саламатин не смог собрать нужную сумму. Его родители пили, и мальчишка крайне редко участвовал в классных мероприятиях, сопровождавшихся финансовыми вложениями. В последний учебный день рядом со школой стоял большой автобус, и женщина-экскурсовод вместе с классным руководителем помогала рассесться в салоне маленьким путешественникам. Пропуская товарищей, Элька обернулась ко мне, чтобы помахать рукой и забраться в салон, как вдруг увидела глаза Миши Саламатина. Мальчик смотрел на одноклассников с безысходностью и тоской, и моя девочка тут же выбралась из толпы радостно галдящих мальчишек и девчонок и направилась к одиноко стоящему однокласснику.

– Миш, я передумала ехать, – весело проговорила она. – Что-то живот болит. Хочешь поехать вместо меня?

В первый момент меня захлестнула волна негодования. Как это так? Мы деньги сдали, Элька так ждала этой поездки, а поедет за нее какой-то Саламатин? Но когда я увидела потрясенное лицо Миши, до конца не верящего в свое счастье, прикусила язык. Готовая сорваться с губ гневная тирада так и застыла в горле. Миша быстро кивнул и растерянно проговорил:

– Да, конечно, я поеду… А как же деньги, Эль? Я не смогу тебе отдать…

– Какие деньги, Мишка? Ведь место все равно пропадает.

– А мама и папа? Они будут волноваться.

– Ты езжай, не беспокойся. Мы скажем твоим родителям, что ты уехал на экскурсию.

Те каникулы мы провели с Элькой в походах по музеям и кинотеатрам, и дочь ни разу не вспомнила о своем широком жесте. И вот теперь моя золотая девочка выросла и создает свою семью. С ума сойти, как летит время! Кстати, о времени. Я взглянула на часы и прибавила шагу. До Нового года оставались считаные минуты, и на сцену уже, должно быть, вышла Мессалина. Пропустить ее номер было бы обидно, и я выглянула из-за кулис, стараясь не особенно светиться, чтобы не попасться Эльке на глаза.

Грохотала «Кармина Бурана», и зал, до отказа заполненный людьми, в напряжении замер под завораживающие звуки оркестра и диковинную игру света. Световой круг выхватывал Мессалину из темноты, эффектно подсвеченной огнями декораций. К тому моменту актриса успела спуститься со сцены и находилась уже в зале. В ее рыжеволосой прическе, состоящей из хитро закрученных кос и локонов, я увидела лунный гребень и тут же успокоилась. Все в порядке, музейная ценность никуда не делась.

А между тем одетая в прозрачную тунику цвета лазури порнодива, призывно улыбаясь, тянула за галстук из-за столика одного из гостей, сидящего в компании приятелей. Мужчина с самодовольной улыбкой последовал за Секси Бум. Аккорды «Бураны» набирали мощь, заставляя леденеть кровь в жилах. В глубине сцены, замерев в героических позах, застыли Серж и Алекс, одетые в костюмы легионеров. Глаза их были устремлены вдаль, подбородки мужественно выпячены. Импресарио американки пригласил наших стриптизеров для антуража, решив украсить интерьер, и потому роль парней сводилась к минимуму – «римские воины» должны были всего лишь красиво стоять среди колонн.

Взойдя по ступеням на подиум, Мессалина резко толкнула добровольца из зала в грудь. Тот опрокинулся на низкое ложе и попытался было подняться, но стриптизерша проворно скинула лазоревую тунику, явив залу стройное бронзовое от загара тело с тонкой золотой полоской на бедрах, оседлала партнера и отработанными движениями начала снимать с него одежду. Расстегнула его белоснежную рубашку, сдернула галстук, добралась до ремня и, покончив с ним, перешла к ширинке. Украшенные спиральными накладками груди Мессалины ритмично покачивались, отливающие медью волосы растрепались и ниспадали на лицо. Публика напряженно следила за тем, как прекрасная римлянка, точно явившаяся из прошлого, на их глазах овладевала их современником.

Это была игра, иллюзия, но настолько правдоподобная, что не поверить в происходящее было невозможно. Элька смотрела на сцену, раскрыв рот, и в глазах ее застыло восхищение. Зрелище и впрямь было завораживающее. Зрители словно перенеслись из настоящего в прошлое и с замиранием следили за эротическими играми непревзойденной развратницы всех времен и народов. В какой-то момент мужчина потерял голову и стал срывать с себя плавки с широкой резинкой, на которой прочитывалась надпись «Кельвин Кляйн», с самым очевидным намерением заваливая на ложе вырывающуюся американку.

На этот случай заранее приготовили медный гонг, ударом в который Лео должен был прервать представление. Стоявшие за кулисами охранники клуба сделали шаг вперед, намереваясь в случае нежелания остановить игру помочь несговорчивому гостю покинуть сцену. Стоя за их широкими спинами, я больше всего хотела, чтобы обошлось без эксцессов и чтобы мужчина спокойно дал себя увести, предоставив другому желающему из публики занять его место.

Но гость, и не думая уходить, возмущенно махал руками, в порыве отчаяния круша декорации. Сотрудники клуба были вынуждены взять дебошира под локти и буквально вынести за кулисы. Он подгибал кривоватые ноги в высоких белых носках и выкрикивал в их адрес проклятья. Алекс и Серж даже бровью не повели. Они продолжали стоять в глубине подиума, устремив глаза в потолок. Когда мимо «легионеров» волокли сопротивляющегося дебошира, Серж сделал шаг в сторону, уступая дорогу.

Когда сцена опустела, импресарио оставил в покое бесполезный гонг, в который непрерывно звонил, собрал разбросанную одежду гостя и под смешки посетителей скрылся за кулисами. По замыслу организаторов клиент мог бы одеться в будке диджея, но бузотер не желал ничего слышать, вырываясь и матерясь. И буяна потащили в комнату охраны, усмиряя по дороге чувствительными тычками в спину.

– Мессалина, давай! Вытащи на сцену меня! – неслось из зала. – Вау! Я тоже так хочу!

Мне показалось, что я вижу в переполненном зале знакомую серую кофту экстрасенса и его сверкающую в свете стробоскопов лысину, но пристально всматриваться в похожего на Цацкеля посетителя было некогда. Декорации оказались разрушены, пенопластовые обломки дорических колонн валялись по всему подиуму. В таком интерьере продолжать выступление Мессалины было проблематично. И именно я, как арт-директор, должна была проявить изобретательность и что-то придумать, дабы не сорвать праздничный вечер и не уронить честь заведения.

Москва, 1952 год

После уборки у Королевы Ведьм мама с Котей каждый раз ехали к отцу в больницу. Мальчик сидел в приемном покое, а мама на пару часов поднималась в палату. А потом, усталые и голодные, они возвращались к недовольной бабушке. Этот вечер не стал исключением. Им снова были не рады.

– Снимайте обувь на коврике! – шипела в передней старуха, стоило им только войти в дом.

Мама молча раздевала Котю, стаскивая с него ушастую шапку, разматывала шарф, закрывавший пухлые щеки и пуговку-нос. Котя бросал опасливые взгляды на хмурую бабку и до ужаса боялся ее воспаленных глаз-буравчиков, которыми она сверлила мальчика.

– А наследили-то, наследили! – бурчала старуха, и губы ее кривились в сторону, обнажая железные зубы.

– Гертруда Яновна, я все уберу. – Мама, не успев раздеться, бросилась торопливо затирать натекшую с обуви лужу.