Черная луна Мессалины

Валерия отдыхала в своих покоях, когда створки ворот открылись и на пороге показалась Лепида. Приблизившись к дочери, патрицианка опустилась на колени перед ее ложем и, обняв, умоляюще проговорила:

– Девочка моя! Зачем ты губишь свою жизнь? Ты же знаешь, кто такой Клавдий! Не выставляй себя на посмешище! Отец этого не переживет!

Мессалина дернула плечом, скидывая руку матери, и, блеснув зелеными глазами, глумливо откликнулась:

– Должно быть, папочка почувствует себя гораздо лучше, если я расскажу ему о той ночи с иудеем Исааком!

– Дитя, верни хотя бы гребень, – взмолилась Домиция Лепида.

– Даже не подумаю, это моя вещь! – захлебнулась злобой строптивица. И с вызовом добавила: – Не смей мне мешать! И не стой на моем пути, а то пожалеешь!

Ни слова не говоря, тайная жрица Гекаты поднялась и вышла из комнаты. Сражение было проиграно. Она сама толкнула дочь на тропу позора, даровав Мессалине одну лишь вседозволенность, по собственной ее глупости оставшуюся без осторожности.

Москва, 199… год

Теперь, когда декорации были разрушены, оставался единственный выход – выпустить на сцену наших стриптизерш. Подворачивая каблуки модельных босоножек, я бегом устремилась по коридору в гримерную к девчонкам. Усевшись рядком перед длинным, во всю стену, зеркалом, красотки ватками снимали броский макияж. На косметических столиках перед каждой из них стояла бутылка с грузинским вином и ваза с виноградом и мандаринами – дар от Костика.

– Юлиана, Мила, Ксю! Девочки, у нас форс-мажор! Быстро на сцену! – скомандовала я.

По-разному эффектные лица прелестниц скривила одинаково страдальческая гримаса.

– Лен, ну мы же отработали! – захныкали они в унисон.

– Где Зоя? – не слушая их нытье, металась я по гримерке. – Кто-нибудь ее видел?

– Шаталась где-то тут, – нехотя поднимаясь из кресла, откликнулась Мила.

– Быстро, быстро! – подгоняла я девиц. – На сцену!

Девчонки выходили одна за другой и под восторженные крики зала крутились у шеста. Им по мере сил подыгрывали вышедшие из образа легионеров юноши-стриптизеры, так что все вроде бы обошлось, и мы прекрасно справились без Мессалины. Коллективные танцы собравшихся вместе клубных стриптизеров буквально заворожили публику. Внимание гостей было приковано к необыкновенно пластичной Юлиане, двигающейся легко и грациозно, и вскоре уже никто не вспоминал о несравненной мисс Секси Бум. Удостоверившись, что стриптиз работают на совесть, я отправилась разбираться с дебоширом. У двери в служебное помещение меня уже поджидал его приятель.

– С кем тут можно вопросы порешать? – сдвинув для солидности белесые брови, важно произнес румяный молодой блондинчик в модном костюме из вареной джинсы. Высокие сапоги типа «казак», цветастая шелковая рубашка и нагрудная цепь в палец толщиной делали его поистине неотразимым. Парень знал о своей красоте и умело манипулировал жертвами личного обаяния.

– Я вас слушаю, – откликнулась я.

– Я эта, того. Приношу извинения за шефа, – развязно обронил он, протягивая небрежно извлеченную из кармана джинсовой куртки стопку банкнот. – Здесь сумма, рэально достаточная, чтобы покрыть расходы за причиненный ущерб.

Он так и сказал – «рэально». И закончил:

– Мадам, войдите в положение.

Скроил умильную физиономию и приложил к груди широкую пятерню с обручальным кольцом.

– В каком смысле войти в положение? – уточнила я.

– В том смысле, что давай не будем рамсы путать, – широко улыбнулся проситель, ненавязчиво переходя на «ты». – Ты знаешь, кто мой шеф? Так, на минуточку, генеральный директор крупнейшей в России фирмы по поставке медицинского оборудования, – пустился он в пояснения. – Зачем портить репутацию господина Громова? Все-таки Новый год, корпоратив, который наша фирма проводит в вашем кабаке, и тут такая женщина, как Секси Бум… Эдуард Максимович и не сдержался. Вот моя визитка, если будет мало денег – звякни, пришлю еще. Ну, и просто так звони… Светка моя завтра улетает на Бали, а мы с тобой свинтили бы в шикарный загородный клуб. Оторвались бы. Порезвились. Ну, и вообще.

Я ничего не имела против господина Громова, а также его смазливого помощника по имени Федор Зинчук, как было заявлено в визитке, и потому согласилась принять отступные. Обида на Костика не отпускала. Про Игорька и подавно не хотелось вспоминать.

– Ладно уж, господин Зинчук. Ждите у служебного выхода, выведу я вашего Эдуарда, – пообещала я. И тут же вспомнила об Эльке. Леденея при мысли, что, не зная о моем новом месте работы, девочка может заподозрить неладное, увидев, как ее родительница беседует в стриптиз-клубе с донжуаном местного разлива, явно ищущим доступных развлечений, я оглянулась на ее столик. К счастью, ни Эльки, ни Дениса в зале уже не было. За их столом сидели разудалые кавказцы и радовались, как дети, при виде официанток топлес.

У меня отлегло от сердца. Щелкнув замком служебного выхода, я скрылась за дверью и двинулась к комнате охраны. Она находилась сразу за залом, в самом начале коридора. Кроме стола и двух пластиковых стульев, в крохотном помещении ничего больше не было. Свесив ладони между колен и упершись локтями в ляжки, оба охранника зала застыли на стульях в позе ожидания. Один из них, тот, что повыше и поспортивнее, потирал кулак. Второй, маленький и плотный, комкал в руках белую тряпку.

– Где наш герой? – полюбопытствовала я, оглядывая каморку в надежде увидеть Эдуарда Максимовича, стыдливо одевающегося где-нибудь в уголке.

– Он в туалете, умывается, – сообщили здоровяки в два голоса. И наперебой принялись докладывать обстановку: – Брюки надел, а рубашку не стал. Сказал, что белая, а у него из носа кровь течет и может рубашку испачкать. А она денег стоит. Вот, сидим, ждем, когда вернется умытым, чтобы отдать рубашку.

И в доказательство своих слов низенький охранник потряс передо мной белой тряпкой, и в самом деле оказавшейся рубашкой. Я смерила сотрудников службы безопасности уничтожающим взглядом и выбежала в коридор. По служебным помещениям клуба бродит неизвестно кто, а охрана сидит, точно на свадьбе, и ждет у моря погоды. Не хватало, чтобы этот сексуальный гигант заявился в гримерку к Мессалине!

Я бежала к VIP-гримерной с целью убедиться, что с американской звездой все в порядке, когда дверь туалета распахнулась и в коридор вышел господин Громов. На его обнаженной груди покачивалась массивная цепь, на которой я увидела фигурку женщины-совы тонкой работы. Двойная бесконечность в ее руках, а также львы под птичьими лапами не оставляли сомнений, что именно об этой вещице я только сегодня слышала от Николая Ароновича Цацкеля.

– У вас ко мне вопросы? – надменно осведомился генеральный директор фирмы по поставкам медоборудования, досадливо трогая кровоточащую бровь.

Я отступила в сторону, давая ему пройти, и покачала головой:

– Вообще-то нет, вопросов не имею. За ваши шалости уже заплатили. – И непонятно почему, вдруг поинтересовалась: – Откуда у вас этот амулет?

– Наследство деда. Умершего.

– Простите, я не знала.

– Не надо извиняться. Дед прожил долгую достойную жизнь. Многих людей спас. Был видный хирург, медицинское светило, хотя начинал в пятидесятых годах прошлого века простым медбратом на «Скорой помощи». Дед, что называется, сделал себя сам. И я пошел по его стопам.