Черная река

– Почему они так обходятся с тобой? – Кесса тронула Речника за руку, и он с кривой усмешкой пожал плечами.

– С кого же, по-твоему, я могу сейчас просить награду? Вайморы ни о чём не просили, а куда я полез – это уже мои трудности. Знаешь, Кесса, нам ещё ехать и ехать, а я хочу спать. Ты хотя бы выспалась за ночь…

– Тогда я пойду в город, - нахмурилась та. – Вместе с Флоной. Мы будем гулять.

Панцирный ящер сунул морду в фонтан и попятился, отфыркиваясь от брызг. Водяная взвесь висела над беломраморной чашей, оседала на звенящих гирляндах стеклянных ракушек. Они свисали со столбов и медленно кружились, когда струи воды подталкивали их опору. Многоцветная окатанная галька устилала дно чаши. Кесса неуверенно оглядывалась по сторонам – ей хотелось нырнуть в воду. «Вот бы найти реку, в которой можно плавать!» - вздыхала она.

Позади раздался тихий скрип. Кесса обернулась и увидела чёрно-сизые перья и вздыбленный хохолок над пастью, обмотанной ремнями. Крупная – в два локтя ростом – харайга нервно перебирала лапами. Её шею обхватывал широкий кожаный обод с блестящими заклёпками. Владелец харайги, намотав поводок на столб, растирал уставшее запястье – видать, удержать ящера на месте было непросто.

– Вот так зверь! – пробормотала Кесса, опасливо глядя на харайгу. «Печать на лице стёрлась, а на спине?» - промелькнуло в голове странницы, и она похолодела. Двухвостка, почуяв неладное, попятилась от фонтана и развернулась – и с утробным рыком хлестнула хвостами по панцирю. Из переулка, придерживая толстый поводок двумя руками, выводил своего ящера ещё один Ваймор, и его ручная тварь была в точности похожа на первую – разве что чуть-чуть крупнее.

Первая харайга скрипнула, повернув голову ко второй. Вторая приподняла и опустила хохолок и заскрипела в ответ. Ваймор, потирающий запястье, спохватился и вцепился в поводок, подтягивая существо к себе. Оно недовольно заскрежетало и задёргало лапой. Кесса увидела тонкие ремешки, свисающие с его ног и цепляющиеся за когти. Флона сердито рявкнула и боком подалась к пустынной улочке.

Харайга, выходящая из переулка, проворным движением опустила голову к земле, странно дёрнула лапой – и Кесса успела только увидеть чёрную молнию, летящую к ней, да услышать костяной треск и скрежечущий вопль. Флона крутнулась на лапах и припала к земле с гневным рыком. Ваймор, шипя и булькая, подбежал и схватил валяющийся на мостовой поводок. То, что было к нему привязано, лежало на боку, дёргаясь всем телом в попытках подняться. Чёрные перья и капли крови пестрели на камнях. Флона зарычала снова и подалась вперёд, её вскинутые хвосты с треском сходились и расходились. Ваймор рванул поводок на себя, ловко перехватил свободные лапы харайги и туго связал их. Существо дёргалось и скрежетало, и Кессе казалось, что ремни, стягивающие пасть, вот-вот порвутся.

– Ящер поранился? Чем помочь? – испуганно замигала Кесса. Ваймор, привязывающий харайгу к столбу (ей на голову натянули мешок, и скрежет стал тише, а лапы перестали дёргаться), только оскалился и зашипел. Вторая харайга, так же засунутая по шею в мешок, сидела смирно – хозяин обхватил её двумя руками и держал крепко.

– Иди отсюда! – крикнул первый хеск. – Держи своего зверя на цепи!

– Флона только защищалась! – вспыхнула Кесса. – И защищала меня!

Кто-то из стражников, привлечённый шумом, обошёл фонтан и остановился, озадаченно глядя на ящеров и их владельцев. Кесса осеклась и подхватила поводья.

– Если все здоровы, то я поеду, - пробормотала она и похлопала Флону по панцирю. – Вперёд, вперёд… во-он туда!

«А печать-то потускнела,» - думала Кесса, возвращаясь к дому Гленна. «А ведь целых полкуны за неё заплачено!»

– Речник Фрисс! – крикнула она, въезжая в дом. Пришлось пригнуться – двери, широкие, как городские ворота, были всё же низковаты для всадников.

– Хм? – Речник, беседовавший с Ангеассой, привстал со скамьи и удивлённо мигнул. – Что стряслось? Тебя напугали?

– Два пернатых ящера, две харайги! Одна бросилась на Флону, - выпалила Кесса, спрыгивая на пол. – Флона так ей дала хвостом – только перья полетели!

– Бездна, - поморщился Речник, поспешно поднимаясь на ноги. – Повернись!

К хвостам Флоны, испачканным чёрной жижей, прилип сизый пух. Фрисс, одолжив у Гленна пучок волокна, долго оттирал и хвостовые лезвия, и край панциря, ощупывал толстую шкуру на бёдрах Двухвостки, но ранок не нашёл.

– Хоть бы привезла добычу, что ли, - проворчал он, хлопнув успокоенную Двухвостку по носу. – Поглядел бы на ящера в перьях.

– Она дерётся хвостами! Как анкехьо, только хвосты у неё тоньше! – Кесса удивлённо хмыкнула.

– Флона – боевой ящер, - нахмурился Фрисс. – Она прошла не одну войну. Ящеров в перьях я не видел, но думаю, что с отрядом Инальтеков им не сравниться. Флона уже достаточно погуляла, пусть теперь поспит. А ты сиди дома. Завтра мы уезжаем, и я надеюсь, что ты не успеешь пойти на корм ящерам.

…Белые облачка ровной цепью протянулись вдоль края неба, и ветер, свистящий над высокими травами, не мог ни на шаг их подвинуть – они так и белели на горизонте.

– Уя-Микена, - сказал Фрисс, приглядевшись к серебристой цепочке туч. – Лёд на горных вершинах.

Ветер посвистывал в травах, стряхивал наземь последние лепестки Золотых Чаш, трепал побелевшие листья измельчавшей Руулы. Здесь травы не поднимались к небесам – высочайшие из них едва-едва дотягивались до макушки Речника – и всё же их было много, и где-то в зелёных дебрях фыркали и взрыкивали огромные бронированные ящеры. Кесса, привстав на цыпочки, видела их рыжеватые спины в коротких шипах и длинные хвосты, видела яркие панцири Двухвосток и длинные рога товегов. Невысокие ограды из серого камня отмечали, где заканчиваются пастбища, странные значки на валунах обозначали владельцев.

– Если они не ездят верхом, на что им столько скотины? – недоумевала Кесса.

– Продают, должно быть, - пожал плечами Фрисс. Он отчего-то был хмур и по сторонам смотрел озадаченно.

Ещё один корабль на колёсах пронёсся мимо, обдав путников печной гарью, и сбавил скорость на перекрёстке. Там широкая мощёная дорога, поднятая на насыпь, пересекалась с огороженной тропой, там же стоял и дорожный столб с гроздью сияющих кристаллов, и что-то широкое висело на нём, покачиваясь на ветру.

Корабль замер на месте, Ваймор спустился с палубы, долго разглядывал столб, а потом забрался обратно, и повозка испустила дрожащий гул. Медленно, неуклюже она развернулась носом к тропе и сползла на неё, пошатываясь на стыках плит. Колёса едва не цеплялись за придорожные столбики, но всё же корабль поместился в колее и пополз дальше. Кесса мигнула.

У столба они были через несколько мгновений – и Фрисс, придерживая край широкого щита из тонкой коры, рассматривал пестреющие на нём значки. Ни одной буквы Шулани не было в объявлении – только письмена Вайморов, и Речник, поморщившись, махнул рукой и снова взобрался на панцирь Двухвостки.

– Ничего не понимаю. И их не спросишь, - он кивнул в сторону тропы, над которой ещё тянулся дымок корабельной печи.

– А что тут могло бы быть? – Кесса разглядывала значки с одной стороны и с другой, даже поднесла к ним Зеркало Призраков, но и древнее стекло ничем не помогло ей. – Вон как Вайморы испугались…

– Очень мало повозок для такой дороги, - Фрисс оглянулся на пустынную насыпь, посмотрел вперёд – там лишь ветер гонял пыль. – И день хороший…

– У моста на кислотной реке висел какой-то лист, - припомнила Кесса. – Может, Вайморы его прочитали? А кто не успел – для них это письмо. Почему на Шулани не пишут? Тут чужеземцы не ездят?