Черная река

Он дёрнул ремни, скрепляющие доспех, и жёсткая кожа прищемила ему палец.

– Сейчас, сейчас… - Кесса, помогая себе зубами, ослабила ремешки, и Натаниэль стянул с Речника доспехи. Тот слабо зашевелился, открыл глаза.

– На Флону поднимите… - прошептал он. – Грудь болит… дышать…

Он прижал руку к сердцу и скрипнул зубами.

– Дыши глубже, - велел Натаниэль, подхватывая тяжёлое тело подмышки и втаскивая на панцирь Двухвостки. Кесса подсунула дорожную суму под голову Речника. Он дышал редко, прерывисто, и его бледная кожа была холодной, как родниковая вода.

– Это пройдёт, - Натаниэль прижал одну руку к груди Речника, поверх его ладони, второй прикоснулся к шее и что-то быстро шептал. – Воды принеси, умой ему лицо!

– Сейчас, сейчас, - пробормотала Кесса, мокрой ладонью утирая Фриссу лоб. Водяной шар стекал по его волосам, по панцирю Двухвостки, капая на дощатый настил.

– Фрисса ранили, да? Это черви?

– Ранили. Прямо в сердце, - буркнул Натаниэль. – Но он крепкий. Теперь его нельзя тревожить.

Он всунул Речнику в рот свернутый лист, пахнущий остро и резко, и Фрисс, пару раз сглотнув, передёрнулся и попытался встать. Его лицо уже не было белым, как мрамор, но дышал он ещё с трудом.

– Ложись, - Натаниэль надавил ему на грудь, укладывая обратно на циновки. – Вот тебе вода, пей, сколько сможешь. Лежи неподвижно, отдыхай.

– Червяки уползли! – Кесса хлопнула себя по бёдрам, вскакивая на ноги. – Ты видел?! Речник Фрисс прогнал их всех и вернулся живым!

Флона подняла голову и взревела, и дружным рёвом откликнулись алайги. Они стояли неподалёку, в улицах, выходящих к ограде. Хозяева забыли о них – плотным полукольцом они окружили чужеземцев и так стояли, перешёптываясь.

– Кесса! – Натаниэль посмотрел на один из тюков на панцире Флоны, схватил что-то и показал страннице. Это был свёрнутый лист, внутри которого пересыпались семена Кууси – сотни три, не меньше.

К Двухвостке подошли двое хесков. Они несли большую корзину. Поставив её в паре шагов от ящера, они поспешно отступили в толпу, а когда Кесса повернулась к ним, попрятались за чужими спинами. Толпа всё так же мерно гудела, и слов было не разобрать.

– Это еда, съестное, - Натаниэль привязал корзину к шипам Двухвостки. – Они принесли нам еду.

– Что с ними такое? – нахмурилась Кесса. – Не нравится мне это кольцо…

– Видать, обиделись, - прохрипел Речник, приподняв голову. – Где Альвин?

– Я вижу его, - кивнул Натаниэль. – Лежи! Я спрошу, что они там бормочут.

Он вернулся быстро, и с ним пришёл Альвин. Следом подошли двое стражников с копьями наперевес, остановились в стороне, хмуро переглядываясь.

– Теперь не надо уходить из Келиона, - сказала Кесса, поднимая на него взгляд. Она сидела рядом с неподвижным Речником и гладила его руку. Он лежал, прикрыв глаза, и его лицо покрывала испарина.

– Теперь тут не будет ни червяков, ни пустыни. Речник Фрисс отвёл беду. Его ранили, и он лежит без сил. Почему вы толпитесь вокруг и шепчетесь, и никто не поможет нам?

– Вам следует уйти из Келиона, - сказал жрец, глядя в землю. – Прямо сейчас. Мы не тронем вас, если вы это сделаете, но если вы задержитесь…

– Что?! – Кесса изумлённо мигнула. – Это ваша благодарность?!

– Вы – святотатцы, - сверкнул глазами Альвин. – Вы погасили священный огонь. Мы и так проявляем великую благодарность, сохраняя вам жизнь! Уходите, не испытывайте наше терпение!

– Сейчас я его так испы… - вскинулась Кесса, но Натаниэль, зашипев на неё, силой усадил её на панцирь Двухвостки.

– Хватит злиться. Мы уходим. Спустите нас с холма.

Подъёмник заскрипел, поворачиваясь на деревянной ноге, стражники пропустили под брюхом Флоны толстые ремни. Натаниэль осторожно обернул верёвками плечи и ноги Речника, крепко привязал его к шипам. Тело Фрисса безвольно покачивалось на панцире Двухвостки, и его ладони по-прежнему были холодны.

…Вода капала с мокрых ветвей, туман оседал на листьях папоротников и ручьями сбегал вниз по моховым прядям, и фамсы сновали вокруг, задевая путников плавниками. Сросшиеся ветки расступались неохотно, и Натаниэль, расцепляющий их, то и дело останавливался на отдых. Кесса сидела на панцире Флоны, под навесом из кожистых листьев, и с тревогой вглядывалась в лицо Речника. Он по-прежнему был бледен, и если бы верёвки не удерживали его, давно упал бы в мох.

– Дремлет? – тихо спросил Натаниэль, подойдя к странникам.

Кесса покачала головой.

– Я жив, - скрипнул зубами Речник. – В голове туман.

– Съешь что-нибудь, - хеск запустил руку в корзину и достал жареную лягушачью ногу. – Вот, к примеру, еда… хорошая еда!

– Нет, - прошептал Фрисс. – Не надо. Разве что… Кислуха там есть? Любое хмельное пойло…

– Прости, но нет ни капли, - Натаниэль развёл руками. – Небесные воды! Альвин совсем потерял стыд. Выставить путников за ворота за три дня до Семпаля!

– Да ну его… - Речник шевельнулся, попытался перекатиться на бок, но не смог. Кесса и Натаниэль вдвоём повернули его, поправили над ним навес.

– Может, я пойду резать ветки? – Кесса потрогала серебристый мох, потянула отростки в разные стороны, но они не поддались. – У меня есть длинные ножи…

– Сиди с Фриссом, - отмахнулся Натаниэль. – Ему тяжко сейчас.

Речник притих. Кесса легла рядом и прижалась к нему, вслушиваясь в прерывистое дыхание. Сердце Фриссгейна билось так часто, словно он ещё бежал по обугленной равнине.

– Если будут ещё битвы, Речник Фрисс, я пойду с тобой, - прошептала Кесса. – И прослежу, чтобы никто тебя не ранил. Я ничего не испугаюсь, Речник Фрисс…

Это был первый привал, на котором Фриссгейн смог подняться без помощи Натаниэля и дойти, почти не покачиваясь, до густых кустов. Сам он и вернулся обратно, вот только на панцирь Флоны не сел, а упал, задыхаясь от усталости. Кесса обняла его, беспомощно глядя в затуманенные глаза.

– Тут есть сладкие бусы, - она достала из корзины нить желтоватых блестящих шариков. – Может, съешь их? Хоть чем-то надо поддержать силы!

– Давай, - буркнул Речник, раскусывая шарик. – Правда, вкусно. Я сейчас опомнюсь, не надо так смотреть. Бояться нечего уже, вот только пользы от меня…

– Ты спас город, - нахмурилась Кесса. – И лес. Эти Иурриу – просто неблагодарные… крысы!

– Да, что там говорить, - поморщился Натаниэль. – Так и есть. Я боюсь, они и в Хелгион нажаловались. Кто вообще делает жрецами таких юнцов, как Альвин?! Ещё бы годовалого котёнка в храме главным поставили! Наши старейшины никогда не сделали бы такой ерунды!