Черная вдова

– Главное, все было чинно-мирно. Валерий Платонович человек солидный. Конечно, к нему приходили, но я не видела, кто именно. Иногда засиживались допоздна, но никакого шума-гама. Еще профессор часто уезжал на своей машине с шофером, говорил, что и тут дела.

– Может, вы заметили что-нибудь необычное в поведении постояльцев? задал вопрос следователь.

– Необычное?
– переспросила Элефтерия Константиновна и, немного подумав, улыбнулась.
– На следующий день после приезда Валерий Платонович завесил ковром, - она показала на дверной проем между двумя комнатами, в котором отсутствовала дверь.

– Для чего?
– поинтересовался Кичатов.

– Понимаете, ту, большую комнату, занимал Валерий Платонович, а эту, поменьше, - Орыся, - объяснила хозяйка.
– Профессор плохо спал, а жена, говорит, храпит во сне. Вот и отгородился.

– А что в этом необычного?
– пожал плечами подполковник.

– Я предложила навесить дверь, а Валерий Платонович сказал: пусть будет ковер, у него, мол, дома тоже так... Между прочим, он вешал ковер и в прошлые годы, когда приезжал. Чудак, правда?

Но эта причуда не особенно заинтересовала работников милиции. Им было важнее знать, где и как проводил время постоялец в день перед смерчем и потом, вплоть до своего отъезда.

Элефтерия Константиновна долго и мучительно вспоминала, что же было двадцать первого октября, и вдруг хлопнула себя по лбу.

– Вот склероз! Знаете, кто пришел к профессору? Киноартист!
– Она потерла собравшийся морщинами лоб.
– Фамилию забыла... Он играет в фильме "Выстрел на рассвете".

– Великанов?
– подсказал Кичатов.

– Точно!
– обрадованно закивала Александропулос.
– Девчонки мои прибегают, кричат, посмотри, мама, кто пришел к профессору! Ну я не удержалась, вышла во двор. Интересно все-таки живого киноартиста увидеть... На половину Валерия Платоновича, правда, не пошла, неудобно. Из-за забора глядела.

– Великанов приходил один или с кем-нибудь?
– продолжал расспрашивать подполковник.

– С Эриком. Ну, прежним шофером профессора. Этот Эрик приезжал с Валерием Платоновичем прошлой осенью. Великанов зашел в дом, а профессор стал отчитывать Эрика.

– За что?
– поинтересовался следователь.

– Я особенно и не вслушивалась. Помню только, что Валерий Платонович сказал сердито: "Опять накурился!" А Эрик смеется, говорит: все, мол, в порядке, соображаю отлично. Профессор его предупредил: смотри, держись, травки навалом, контроль потерять над собой легче легкого.

– А дальше?

– Ну, я пошла к себе.

– В тот день Валерий Платонович ночевал дома?

– Не знаю. Я рано легла спать, а на следующее утро пошла на рынок... Поздно вечером профессор забежал ко мне, сказал, что завтра уезжает. Рассчитался. Вот и все.

Когда минут через сорок Кичатов вернулся в горуправление, они с Чикуровым обсудили результаты допроса Александропулос.

– Что же получается, - рассуждал Игорь Андреевич, - профессор съехал от нее двадцать третьего октября. Но остался в Южноморске, потому что через два дня вместе с Трешниковым искал утопленника с золотом... Выходит, просто переменил место жительства? Почему?

– Все может быть. Жур в настоящее время в аэропорту, выясняет: вдруг Валерий Платонович и Ореста Сторожук отбыли самолетом?

– А если поездом?

– Установить это будет куда сложнее, - ответил Кичатов.
– Но не исключено, что они до сих пор здесь.

– Александропулос запомнила номер его "Волги"?

– Ничего она не помнит, - махнул рукой Дмитрий Александрович. Наверное, действительно склероз...

Затем разговор зашел о бывшем шофере Эрике, появившемся у профессора вместе с Великановым.

– Итак, в деле появилось еще одно лицо, - сказал Кичатов.
– Мы предъявили Александропулос для опознания фотографии утопленников. Эрика среди них нет. Да, фамилию шофера она тоже не знает.

Чикуров нарисовал на их рабочей схеме новый круг, вписав в него имя "Эрик", и поставил возле него знак вопроса.

– Пока этот шофер для нас - табуля раза*, - заметил он.

______________

* Чистая доска (лат.).

– Не совсем, - возразил подполковник.
– Вспомните, за что ругал его Валерий Платонович?

– Вы имеете в виду слово "накурился"?

– Вот именно! Совершенно очевидно, что парень наркоман! И, скорее всего, его приход к профессору связан с наркотиками. Помните, профессор сказал: травки много? Речь, вероятно, шла о гашише.

– Думаю, вы правы, - согласился Чикуров.
– Кстати, о дурмане. Когда вы поехали на улицу Пришвина, я связался с Барнаулом и получил любопытную информацию...

– Ну-ну?
– загорелся подполковник.
– Какую?

– Привалов, оказывается, был не только "облепиховым" королем, но и, так сказать, "гашишным". Выяснено, что он поставлял зелье в Москву, Ленинград и даже в Прибалтику...

– Сам возил?

– Иногда - сам, иногда к нему приезжали перекупщики, конечно, особо доверенные люди.

– А кто именно?

– Устанавливают... Знаете, о чем я подумал? А что, если и Великанов один из них?

– Из чего вы исходите?
– спросил Кичатов.

– Ну, во-первых, он оказался здесь, в Южноморске, в одной компании с Приваловым. Во-вторых, Великанов дважды за этот год побывал в Барнауле. Правда, по линии общества книголюбов, но это могло быть просто прикрытием... И третье: с чего это вдруг Великанов примчался из Таллинна в Южноморск? У него там ответственная роль, и перерыв между съемками всего три-четыре дня...

– Думаете, он прилетел сюда к Привалову за очередной партией гашиша?

– А вы считаете это предположение неправдоподобным?
– вопросом на вопрос ответил руководитель следственной группы.

– Нет, не считаю, - сказал Кичатов.
– Тем более что Великанов прихватил из Москвы все деньги, доставшиеся ему в наследство.

– Вот-вот!
– поднял палец Чикуров.
– А в его сумке осталось всего пять тысяч! Не исключено, что он уже расплатился за товар. Вспомните, от его приезда до смерча прошло всего часов восемь... Куда можно за такое время ухнуть более сорока тысяч?