Черная вдова

– Откуда?

– Я вас познакомлю. Интереснейший человек. Был кучером, стал кандидатом наук. Правда, уже в возрасте, но его энергии могут позавидовать двадцатилетние. И идей в голове - на десять докторских хватило бы. В институте Саяпину отдел предлагали, а он сюда. Говорит, в институтских и управленческих кабинетах кислорода маловато, вот он и соблазнился сибирскими просторами. Забросал меня предложениями. Одно грандиознее другого. Если телемосты нужны, чтобы связать между собой континенты, то простые деревянные мосты через реки и речушки нужны для связи между селами, районами. А дороги? Как же можно без них! Вот и пригласили мы кооператив дорожников. У них свой асфальт, машины. Вкалывают как звери. А раз хорошо работают, должны и хорошо получать. Так? Так.

А вы знаете, какой хай поднял Кошкин, когда узнал, что председатель того самого дорожного кооператива зарабатывает в месяц полторы тысячи рублей - в пять раз больше, чем он, председатель районного комитета народного контроля? А я возьми и брякни: мол, президент США в год получает двести тысяч долларов, а есть главы фирм, которым платят по миллиону. И ничего, президент терпит. Придется и товарищу Кошкину смириться.

– Ну и как, смирился?
– усмехнулся Чикуров.

– Он не из тех, кого можно убедить. На следующий день прислал к нам бригаду ревизоров. Вот тут-то я и понял, чего стоит наша самостоятельность. Вы были в нашем детском саду?

– Нет.

– А в школе?

– Тоже. Я ведь здесь впервые.

– Жаль. Но завтра я вам их покажу специально. Можете себе представить: совхоз-миллионер, на счету уйма денег, а ходим и голым задом светим. Вот и решили капитально отремонтировать детский сад. Нужны ванны, раковины, другие сантехнические изделия. Все это есть в магазине, а купить их по безналичному расчету нам не разрешают инструкции.

Захотели оборудовать кабинет биологии в школе, в котором, как понимаете, заинтересован и совхоз. Опять нужны наличные. И опять уперлось в инструкции. Нужен аппарат для физиотерапевтического кабинета в участковой больнице - снова тупик. Вот тут осенило Григория Петровича: открыть в Новосибирске, Томске и Барнауле наши фирменные магазины. Убить таким образом сразу двух зайцев: сможем подороже продать - и наличные деньги появятся. Открыли. Кое-что удалось приобрести для совхоза, школы, больницы. И тут как тут Кошкин со своими ревизорами. Конечно, умный, понимающий ревизор, обнаружив такое отступление от застойной инструкции, постарается "не заметить" его или, в крайнем случае, для формы пожурит "нарушителя", и все. А вот Кошкин встал на дыбы. Я ему про перестройку, про хозяйственную самостоятельность, про риск руководителя... А он знаете, что мне заявил?

– Интересно?

– Говорит: мы здесь живем по местному времени, а не по московскому.

– Как это понимать?

– Очень просто. Кошкин решил не только свою власть употребить. Кстати сказать, мне и Саяпину сделали начеты по два оклада, хотя я всего-то тут без году неделю работаю, а Григорий Петрович и того меньше. Но Кошкину начета показалось маловато. Вот он и призвал прокуратуру на помощь. Потому я и решил, что вы по мою душу приехали.

– Нет-нет, - поторопился Чикуров отмежеваться от тех администраторов, которым так не хотелось расставаться с престижными, привычными и удобными для них методами руководства. Чикурову хотелось посочувствовать сидевшему перед ним человеку и даже пообещать свое содействие, но он решил воздержаться: ведь он выслушал только одну сторону, а она может быть пристрастна, необъективна, а, во-вторых, ни Вострякова, ни тем более Саяпина он не знал, а поддаваться первым эмоциям - не в его привычке.

На просьбу Чикурова помочь с жильем директор совхоза сказал:

– Гостиницы у нас, увы, пока нет. Могу предложить свои холостяцкие апартаменты.

Чикуров заколебался: страсть как не любил останавливаться на квартире у родственников или друзей, а тем паче у незнакомых да еще конфликтующих.

– Но предупреждаю, - продолжал Востряков, - обстановки никакой. Не успел обзавестись, да и дома я лишь ночую. Согласны?

– Идет, - кивнул следователь, понимая, что выбирать не приходится.

Юрий Васильевич засобирался домой.

– Прихватим еще одного моего постояльца, - сказал он.

Постояльцем оказался Григорий Петрович Саяпин.

Жил Востряков совсем рядом, в обыкновенной деревянной избе, разделенной на три комнаты. В той, что отвели Чикурову, действительно были лишь раскладушка и стул. А на стене висело старое ружьишко. Как выяснилось, саяпинское.

– Как бы мне связаться с участковым инспектором?
– спросил следователь у хозяина.

Тот выглянул в окно.

– Темно у лейтенанта, - сообщил он.
– Вообще его уже второй день не видно, наверное, уехал по своим делам.

– А звать как?
– поинтересовался Чикуров.

– Яков Гордеевич Черемных. Кстати, такой же холостяк, как и я. Квартирует в пристройке к зданию дирекции. А вот Григорий Петрович, директор взглянул на Саяпина и тепло улыбнулся, - страдает за идею. Ведь в отличие от нас у него есть и жена, и дети, и внуки даже, а он махнул сюда.

– Ничего, построим жилье, рассосется очередь, и я привезу сюда все семейство. Уверен - не пожалеют.

– А сам? Не жалеешь? Особенно после вчерашней встречи с Кошкиным? спросил Востряков весьма серьезно.

– Дорогой Юрий Васильевич! Если мы будем пасовать перед каждым бюрократом, то ни тебе, ни мне не следовало бы заваривать всю эту кашу. Будут ситуации и посложней, чем нынешняя. Обязательно будут. И не только у нас... Но если мы отступим, другие отступят... Тогда что? Опять рутина? Опять застой? Нет, я готов воевать за перестройку до последнего патрона.

Юрий Васильевич растопил печь - за день дом изрядно выхолодило. Зашумел, загудел огонь в топке, потянуло теплом.

– Разносолов, увы, предложить не могу, - сказал хозяин, собирая на стол.
– Как говорится, чем богаты...

– Спасибо, не беспокойтесь, - стал отказываться Чикуров, который всегда стеснялся есть у чужих да и старался не быть в долгу у кого-либо.

Однако Востряков настоял на своем и усадил московского гостя за ужин. Все было нарезано крупно, по-мужски.

Сказать по-честному, Игорь Андреевич изрядно проголодался, так как после аэрофлотовского обеда маковой росинки во рту не держал.

– Для мамы я все еще беспомощный ребенок, - сказал хозяин, вскрывая консервы.
– Боится, что похудею, и шлет посылки.

– Рыба - это здорово!
– провозгласил Саяпин.
– Недаром японцы лопают ее больше всех народов мира. Но и зато сердечными заболеваниями страдают меньше всех. И живут дольше всех.

– А я сомневаюсь, что это у японцев за счет консервов. Свежая рыба другое дело. А у нас рядом Байкал, до Тихого океана рукой подать, а свежая рыба - проблема, - не то констатируя, не то извиняясь перед гостем сказал Востряков.

Сели за стол. Игорь Андреевич рассматривал большую фотографию на стене. Там был сам Востряков с двумя женщинами под руку. Одна пожилая, другая молодая, одетая в модные джинсы-варенки. Снимались, вероятно, за городом, на даче.

Юрий Васильевич, перехватив его взгляд, пояснил:

– Моя мама.

Он конечно же имел в виду пожилую.

– А другая?
– из вежливости спросил Игорь Андреевич.

Ему показалось, что на лице хозяина промелькнула грусть.

– Соседка, - ответил он.
– По садовому кооперативу. В Подмосковье.