Черный ворон

Он налил Фрэн чаю. Девочка тут же исчезла – наверное, смотреть запрещенный телевизор. Дункан позволял ей все.

– Ну разве не странно, – спросил он, – чувствовать себя чужой в собственном доме?

– Это не мой дом. Уже нет. – Она оглядела кухню. Интересно, как долго нет Селии? Комната выглядела неухоженной, будто остывшей. Грязная посуда в раковине, пятна на столешнице. Селия была аккуратнее Фрэн.

– Но мог бы быть твоим.

– Не глупи, Дункан. Ты что, представляешь, как мы с Селией по очереди готовим ужин?

– Она не вернется.

Он стоял к ней спиной, но боль в голосе была слышна. На мгновение ей стало жаль Дункана, но потом удовлетворение перевесило. Оказывается, он все еще способен ее растрогать.

– И что случилось? Очередная юная поклонница? Полагаю, Селия уже слишком стара для таких вечеринок.

Хотя в это трудно было поверить. Они ссорились и раньше. Селия всегда возвращалась.

– Хотел бы я знать. Наверное, что-то вроде того.

Он открыл жестяную коробку с печеньем и удивился, обнаружив ее пустой.

– Сочувствую, – сказала Фрэн. – Придется искать новую домработницу с проживанием.

– Да брось, Фрэн. Ты же знаешь, что все не так.

– А выглядит именно так.

Он стоял спиной к окну, за которым виднелся залив. Ее на мгновение охватило жгучее желание. Все это могло быть твоим. Дом. Пляж. Этот вид.

– Я встречал ту девушку, – неожиданно сказал он.

Мысли Фрэн путались – она отвлеклась, мечтая об этом доме.

– Какую девушку?

– Кэтрин. Ту, что убили.

– Откуда ты ее знал?

– Она была здесь.

– Что Кэтрин Росс делала у тебя?

Фрэн всегда думала о Кэтрин как о школьнице. Не причисляла к тем людям, с кем обычно общается Дункан. Хотя на Шетландах он знал всех, даже детей.

– Пришла на вечеринку, – медленно сказал он. – Недавно. Через пару дней после Нового года.

– С отцом?

– Не столь прилично. Появилась однажды вечером… Я думал, Селия ее знает, поэтому впустил. Ты же понимаешь. Дом открыт для всех. Хотя я и так не выгнал бы ее. Мы разговаривали. О кино. Она сказала, что мечтает стать первой всемирно известной женщиной-режиссером из Британии. Мол, через десять лет имя Кэтрин Росс узнают все. Вот почему я запомнил ее имя. В этом возрасте все они такие самоуверенные, да?

– Она наверняка пришла с кем-то.

«Он ею увлекся», – подумала Фрэн. Девушке было всего шестнадцать, но для него это не имело значения. Пятьдесят или пятнадцать – какая разница?

– Возможно. Не помню, да и не заметил. Мы разговорились под утро. Я был пьян. Селия как раз сказала, что уходит и не вернется.

– Кэтрин осталась ночевать?

– Скорее всего. Большинство гостей осталось. – Он резко поднял на нее взгляд. – Но не со мной, если ты об этом. Она же ребенок.

– Я видела ее на следующий день, когда она выходила из автобуса. А еще через день нашла ее тело. Тебе придется сказать полиции. Они восстанавливают ее передвижения.

– Нет, – ответил он. – Какой смысл? Что я могу рассказать?

Дункан больше не уговаривал ее остаться. Когда она велела Кэсси собрать вещи, он не возражал.

Глава 18

Салли Генри увидела, как инспектор Перес выходит из здания. Она как раз шла из класса к автобусу, когда заметила его – он стоял у главного входа, погруженный в свои мысли. Чуть раньше старшеклассники буквально выстроились в очередь, чтобы поговорить с ним. Ей хотелось спросить, оказались ли полезными разговоры о Кэтрин, но она не осмелилась – да и вряд ли он стал бы ей что-то рассказывать. В конце концов он, видимо, сообразил, что мешает толпе детей, спешащих на выход, и удалился. Поверх костюма на нем была стеганая куртка, и большинство учеников вряд ли узнали в нем детектива. Салли задумалась, не последовать ли за ним к машине, – наедине он мог бы рассказать ей больше. Ведь она была подругой Кэтрин и имела право знать, что удалось выяснить.

Зазвонил телефон. Пока она судорожно рылась в сумке, инспектор скрылся из виду. Не глядя на экран, она ответила – и сердце екнуло от радости: это был Роберт. После Нового года они виделись лишь один раз – украдкой в городе, куда она якобы отправилась за покупками. Тогда она набралась смелости и сама ему позвонила. Сначала он, кажется, даже не понял, кто говорит. «Салли, – повторила она. – Ты же помнишь Новый год?» Он был в пабе, может, поэтому казался таким растерянным. Потом она писала ему пару раз, но ответа не получила. Впрочем, это ничего не значило – если он выходил в море, связь могла пропадать. На Шетландах в зоне покрытия сплошные дыры. На мелких островах связи вообще нет.

– Привет, – сказала она, не спрашивая о его молчании.

Она ведь читала журналы. Ничто не отпугивает мужчин сильнее, чем придирчивость. Она понизила голос, сделав его хрипловатым, и отошла из шумного вестибюля в пустой коридор, где в дальнем конце мыла пол уборщица. Закрыв глаза, чтобы отгородиться от скучной школьной повседневности, Салли представила Роберта.

– Есть возможность встретиться?

Его голос звучал легко, но она уловила нетерпение.

– Когда?

– Я в городе. Минут через десять.

– Не знаю… – Как объяснить про школьный автобус и мать, которая поднимет на ноги всю полицию, если Салли не вернется домой вовремя? После смерти Кэтрин ее паранойя достигла новых высот. Но рассказывать об этом – значит выглядеть шестилеткой. – Это может быть сложно.

– Пожалуйста, малыш. Это важно. – И тут он угадал, в чем проблема, доказав, что вовсе не такой грубый чурбан, каким его выставляют. – Всего один бокал, а потом я отвезу тебя домой. Успеешь даже раньше автобуса.

Вполне вероятно, это именно так – автобус петлял по округе, развозя детей, а водителю по имени Арчи было лет сто с гаком, и ехал он так медленно, что пешком порой быстрее.

– Ладно, – согласилась она. – Один бокал.

Они встретились в баре одного из центральных отелей – не в привычном пабе у порта. В ресторане наверху шли поминки: через открытую дверь виднелись столы с белыми скатертями, тарелки с заветрившимися бутербродами и старушки в черном. Голоса звучали громко, почти отчаянно. Одна женщина плакала.

Роберт уже ждал. Салли обрадовалась – раньше она бывала в пабах лишь с Кэтрин, тайком выбираясь в город. Одна ни за что не решилась бы зайти. Перед встречей Салли наспех навела марафет – припудрила намечающийся прыщик у носа, подкрасила ресницы. Но все равно было видно, что она прямо из школы – с сумкой, набитой учебниками и тетрадями. Она огляделась. Зал напоминал узкий коридор с деревянными панелями, четырьмя засаленными столиками и разномастными стульями. В воздухе витали запахи жареной еды и сигаретного дыма. Увидев ее, Роберт встал.

– Что будешь?

Салли представила мать, помешивающую что-то в сковородке на плите, с ее-то рентгеновским зрением и нюхом на спиртное.

– Диетическую колу.

Он кивнул и направился к бару, даже не дотронулся до нее. Наверное, из деликатности, хотя в зале, кроме седого старика, дремавшего у камина, никого не было. Вернувшись с колой и виски для себя, Роберт наконец коснулся ее руки. Салли сжала его ладонь, проведя большим пальцем по золотистым волоскам.

– Как дела?

Он казался напряженным. Обычно он входил в бар с видом хозяина – именно эта уверенность и покорила Салли, как будто передаваясь ей, заглушала все язвительные комментарии одноклассников о том, что она «дочка училки». Рядом с ним Салли тоже чувствовала себя хозяйкой этого места.